Моника Вуд - Один на миллион

— Вы пришли к…? — спросила она.

Гладкие волосы облегают голову, сексуальная стрижка ветреной модницы двадцатых годов. Перед его глазами, сбивая с толку, возник ни с того ни с сего образ мисс Виткус, какой она могла быть в двадцатые годы: бесшабашная девица с ярким румянцем на щеках, отплясывает чарльстон в одном из этих платьев, которые болтаются, словно на вешалке.

Куин представился, жалея про себя, что побрился кое-как.

— Ренни сказал, что даст мне несколько смен.

— Ах, простите, — пробормотала она, вставая. — Вы зашли не туда.

Она подвела его обратно ко входу и прижала палец с алым наманикюренным ногтем к стеклу.

— Видите, вон там сбоку флигель? Пристроен буквой «г»? Вам надо туда.

— Мы с Ренни друзья, — сказал Куин. — Я подумал, может…

— Ах, увы, у него сегодня целый день совещания, одно за другим, — прочирикала она. — Очень, очень плотный график.

— Мы здорово с ним дружили по молодости лет.

Администраторша кивнула, ужасно обрадованная:

— Ах, это просто замечательно!

Куин помедлил мгновение. За спиной улыбающейся девушки — пастельная ширма, из-за которой веет самодовольной беловоротничковой атмосферой процветающего бизнеса: бесшумно открываются-закрываются двери, каблуки-шпильки шуршат по ковру, приглушенно булькает вежливый смех. Где-то там в глубине находится Ренни, и Куин позавидовал, уже не в первый раз, умению своего друга устраиваться в жизни, сам он был этого начисто лишен.

— Вам прямо вон туда, видите большие черные двери? — сказала девушка, постучав по стеклу. — И машину нужно переставить, если вы припарковались перед этим входом. Стоянка для рабочих вон там, видите фонарные столбы?

Она упорхнула на свое место и уже оттуда попыталась улыбкой выпихнуть его за дверь.

— Я знаю, — сказал он. — Передайте Ренни, что я приходил.

— Обязательно! Не забудьте переставить машину.

Во флигеле Куина встретила другая администраторша, на этот раз в джинсах и красной футболке с надписью.

— Я уже регистрировался, — сказал ей Куин.

— С тех пор прошло больше года. — Она протянула ему блокнот. — Нужно зарегистрироваться снова.

По окончании инструктажа для новичков — тоскливой процедуры, которая завершилась предоставлением персонального шкафчика и бесплатного купона в столовую, — Куин проследовал за начальником участка в цех — открытое пространство, заполненное ярким светом и всепроникающим машинным шумом, от которого либо постепенно перестаешь обращать внимание на звуки, либо медленно сходишь с ума. Его прикрепили к женщине с куриным лицом и кудахтающим голосом по имени Дона. Куину уже не раз доводилось выполнять эти операции — после рождения мальчика, после первого развода, после великого возвращения и поспешной второй женитьбы, после второго развода, — и он поднаторел, поэтому Дона сочла его гением обучаемости. Они поладили и образовали в империи Ренни дуэт мечты, обслуживающий сложную станцию, которая сортирует, маркирует, маршрутизирует почтовые отправления и раскладывает их по мешкам. Воздух вибрировал от шума конвейера, от гула суперсовременных механизмов и от звуков старомодного ручного труда.

Первые пятьдесят минут Куин наклеивал этикетки, вторые пятьдесят минут заправлял этикетировочную машину. Третьи пятьдесят минут снимал с конвейера брошюры с zip-кодами и стягивал их резиновым жгутом. Затем наступило время ланча, и он воспользовался своим бесплатным купоном, а потом побродил по ровным дорожкам площадки, которая называлась «кампус». Ренни предоставлял работникам регулярные отпуска, курсы английского, начальную зарплату девять баксов в час. У него почти не было текучки. Куин узнал группу сомалийских женщин, которых встречал в прошлый раз.

В два часа Дона перевела его на станцию, запрограммированную для обработки огромной партии каталога офисной мебели. Машина выполняла операции не спеша, и Куин заснул бы, не зажуй сортировщик бумагу, что потребовало его вмешательства.

В три часа цех исторгнул Куина на улицу. Он сидел на заднем сиденье автобуса, впереди его не ожидало ничего, кроме длинного пустого вечера без концерта. Обычно он созванивался с кем-нибудь из приятелей, ужинал у него в окружении шумного семейства или съедал где-нибудь гамбургер, но тут он вдруг почувствовал себя человеком с прозрачной кожей. Мысль, что знакомые будут смотреть на него — в него, вызвала у него отвращение.

На первой пересадке он, повинуясь какому-то импульсу, вскочил на маршрут номер четыре, идущий через Сибли-стрит на запад. Он дернул за шнур, вышел и побрел под негреющим солнцем к дому мисс Виткус. На телеграфных столбах болтались ярко-зеленые листовки, которые оповещали о собрании жителей района. Они потрескивали, как пойманные жуки.

Участок выглядел ухоженным. Трава была аккуратно подстрижена, у кормушек мельтешили птицы. Все дышало порядком, и он почувствовал прилив гордости от того, что приложил к этому руку.

— Это вы, — сказала она, встретив его на пороге. Она посмотрела в сторону улицы. — Почему вы без машины?

— Я продал ее, — ответил он. — Деньги понадобились.

Его не заботило, как она воспримет его слова, — за свою жизнь она, надо думать, всякого наслушалась.

— На что? На выпивку?

— Заплатить долг совести, — непонятно, зачем он говорит ей это. — Но не сработало.

— Деньги редко срабатывают, — только и сказала она.

Он протянул ей пять долларов.

— Вы обещали мне показать фокусы.

Она взяла деньги, окинув его придирчивым взглядом, и пропустила на кухню.

Куин сел, ноги ломило от цементных полов у Ренни. Карты лежали на том же месте, куда она их положила в прошлый раз, а монеты и газеты исчезли со стола, если не считать одной вырезки, аккуратно свернутой.

— Сын говорит, вы даете ему заряд вдохновения.

Она посмотрела на него с непроницаемым выражением.

— Вы выпили?

— Одиннадцать лет не пью.

— У меня есть свисток, — объявила она, потряхивая тонкой цепочкой, висевшей у нее на шее. — У нас на улице случилось ограбление.

Из недр своего мятого свитера она извлекла пластмассовую штуковину, из числа кнопок вызова, которые носят старики, боящиеся умереть в одиночестве.

— Я нажимаю на кнопку — и готово, — сказала она, указывая на коробку, которая напоминала звукозаписывающий прибор из студии сороковых годов. — Какой-нибудь спасатель тут как тут.

Интересно, выглядит он так же потерянно, как себя чувствует, подумал Куин. Он подвинул ей колоду:

— Давайте же.

Он понятия не имел, чего ждет от нее. Она старше всех, кого он знал, — должна сама понимать, как поступить.

Она помедлила, потом резко наклонилась и схватила газетную вырезку.

— Вы надули меня, — сказала она. — Это вы фокусник, а не я.