Джульет Греймс - Семь или восемь смертей Стеллы Фортуны [litres]

Зануда и слюнтяй. Стелла уставилась в свою тарелку, на крошки от сандвича.

– А самые прекрасные здания знаешь где? – продолжал Кармело, овладев собой. – В Риме, Стелла, в Риме! Дворцы Ватикана, собор Святого Петра! Вот это величие, вот это грандиозность! Когда-нибудь мы с тобой поедем в Рим. Мы вместе ступим под своды собора Святого Петра, слышишь?

Кармело ошибался. Ни в какой Рим они не поехали.

Второй вечер медового месяца Кармело и Стелла провели с четой Мартино в кинотеатре, больше похожем на дворец. Фильм на английском языке был только один – любовная история о двух пианистах. Стелла почти не понимала быстрой речи актеров, зато наслаждалась музыкой.

По дороге в гостиницу Кармело нежно стиснул ей ладонь – и тотчас тревога, которую Стелла гнала прочь весь этот дивный день, нахлынула на нее девятым валом. Стелла расслабилась, позволила себе быть милой с Кармело – как теперь она ему откажет? Когда Кармело достал ключ от номера, Стелла задышала, будто астматичка.

Даже не сняв пальто, она ринулась к комоду, схватила, не разбираясь, стопку белья и, по обыкновению, заперлась в ванной. Там Стелла сделала несколько глубоких вдохов-выдохов, чуть уняла сердцебиение, затем переоделась в ночную сорочку до пят, с длинными рукавами, и в панталоны до колен. Тетушка Филомена, благослови ее Господь, за несколько недель до свадьбы дала Стелле ценный совет: не хочешь поползновений со стороны мужа – напяливай панталоны. «Сейчас-то это не проблема – мы с Альдо старые стали, у меня уж и месячных не бывает, – разоткровенничалась тетушка Филомена. – А в прежние времена, помню, я в таких панталонах ложилась, даже когда и не кровила. Чтоб Альдо сразу видел: нельзя мне». Вот почему Стелла запаслась тремя парами неуклюжих панталон.

Больше ей нечем было себя защитить, разве что поясом от чулок – Стелла надела его поверх панталон. Да, так надежнее. Так до ее интимного места не доберешься; по крайней мере, не возьмешь ее спящую, без возни. Словом, Стелла сделала все, что могла.

Из ванной она вышла со словами: «Я ужас как устала». Кармело успел снять рубашку; он стоял в одних брюках и белой майке – Антонио так по дому обычно ходил. С неприязнью Стелла отметила, что у мужа торс совсем как у ее отца, и плечи такие же мощные, и руки массивные. С возрастом Кармело тоже обрюзгнет, подобно Антонио.

При виде этих лапищ, этих плечищ у Стеллы во рту пересохло, а под тесным поясом запульсировало.

– Я устала, – повторила она каким-то жалким голосом и сразу ощутила презрение к себе. – Я хочу спать.

– Стелла…

– Спокойной ночи, – отрезала Стелла, щелкнув выключателем.

В темноте она откинула одеяло и забралась в постель, а для верности возвела баррикаду из подушек.

С того места, где стоял Кармело, не донеслось ни звука. Ну конечно, разве Стелла что-нибудь расслышит, когда кровь колотит ей в барабанные перепонки громче бурного прибоя, набегающего на скалу? Впрочем, через несколько долгих минут Кармело издал шумный вздох. Звякнула пряжка ремня, шухнули на пол брюки. Парализованная страхом, Стелла ждала. Что сделает Кармело? Проявит уважение к ней или полезет своими лапами? Казалось, пытка будет длиться вечно; однако в конце концов Кармело захрапел.

Стелла еще долго лежала без сна (и без подушки). Икры ныли от хождения на каблуках по булыжникам, сердце прыгало. Минули часы – по крайней мере, так казалось Стелле, – прежде чем к ней пришел сон.

Назавтра, во вторник, Стелла решила: надо подстраховаться. Надо укрепить оборону. Она была слишком мила; теперь она станет стервозной и скандальной. На все пойдет, лишь бы оттолкнуть Кармело.

Спала она беспокойно, проснулась на заре и поскорее оделась. В одежде чувствуешь себя не такой уязвимой. Предутренний свет внушил Стелле новую мысль: если медовый месяц не задастся, Кармело, пожалуй, вернет ее родителям! Несвершившийся брак можно аннулировать. Да-да, не все потеряно! Теперь главное – чтобы он ее возненавидел.

На третий день медового месяца Кармело запланировал сюрприз – заранее нанял настоящую карету с настоящими лошадками, чтобы катать молодую жену по городу. Катались в молчании, глядели в разные стороны. Стелла воображала возмущенный монолог Кармело в кухне на Бедфорд-стрит: он недельное жалованье потратил на развлечения, да только эту упрямицу ничем не проймешь, так что забирайте ее обратно, дядюшка Антонио и тетушка Ассунта. Стелла себя накручивала, растравляла душу, культивировала в себе дурное настроение. Вот пусть Кармело от нее заразится злобой, как корью.

День тянулся медленно. Стеллины усилия увенчались успехом – с лица Кармело сошла всегдашняя самодовольная ухмылочка. Однако худшему предстояло свершиться позднее, за ужином с Кармелой и Паоло. От чириканья золовки Стеллина голова кругом шла. Нет, это надо прекратить, безжалостно срезать все бутоны дружелюбия между собой и сестрой мужа, пока они не расцвели пышным цветом.

За ужином Стелла хранила мрачное молчание, на вопросы не отвечала, в глаза никому не смотрела. Увы, вредоносный эффект был нейтрализован Кармело – тот по-дурацки смеялся, вымучивал шуточки. Словом, ущерба Стелла не нанесла практически никакого; требовалось подбросить угольку в печь ее агрессии.

Такая возможность появилась, когда подали основное блюдо. Кармела как раз говорила брату:

– Для нас вырваться – целая история, но обещаю: как только родится маленький, уж мы найдем время, пригремим к вам в Хартфорд. Надеюсь, долго ждать не придется.

Вот оно. Кармела сама подняла скользкую тему.

– А почему, собственно, тебя это так интересует? – Стеллин голос шокировал всю троицу, прозвучав звонче колокольчика. – Какое тебе дело до наших будущих детей, когда ты не озаботилась родить своих?

Молчание повисло столь долгое, что даже Стелла, его виновница, и та смутилась. Паоло глядел строго в тарелку. Кармела заговорила без прежней сердечности:

– Мы стараемся с тех пор, как поженились. Я… мне пока не везет. Но Господь лучше знает, что кому даровать.

– Ах, не везет? – Стелла брякнула вилку на скатерть. Язвить до конца! Так надо. От отвращения к себе, от дурного предчувствия даже живот заныл, однако Стелла умудрилась выдавить злые, несправедливые слова: – Господь и впрямь лучше знает. Наверное, Он считает, что ты недостойна материнства.

Кармело глаза округлил.

– Как можно, Стелла?

Ясно: о Тине подумал. Тинино лицо и у Стеллы перед мысленным взором мелькало, да только прежде, чем гадость Кармеле сказать, Стелла это видение отогнала.

– По-моему, это хамство, – заговорила Стелла достаточно громко для того, чтобы посетители за соседними столиками напряглись и притихли. Она поймала взгляд Кармелы, прищурилась – не моргнуть бы, не смешаться бы. – Хамство приставать к нам насчет детей! Разберитесь сначала со своими cazzi ! [26] Вульг.: половые органы ( итал .).