Борис Земцов - Жизнь строгого режима. Интеллигент на зоне

Удивительно, что среди посетителей лагерной церкви я ни разу не видел представителей администрации зоны. Удивление более чем обоснованно, потому что в месте моего прежнего пребывания — в Березовском лагере — как минимум полдюжины офицеров и прапорщиков регулярно заходили в местный храм, ставили свечи. Прикладывались к иконам (иконы там были замечательные, в основном резанные из дерева, сделанные руками мастеров-арестантов). Не думаю, что тамошние мусора набожнее здешних. Просто в Березовке тон задавал замполит полковник У., а прочие, по сути его подчиненные, просто обезьянничали, зарабатывали лишние очки в его глазах в соответствии с новыми веяниями времени.

Кстати, березовский замполит переступал порог храма, брал в руки свечку и прикладывался к образам, максимум через пять минут после того, как в тех же руках держал «матюгальник», через который всякий раз обращался к построенному на плацу «спецконтингенту» (арестантам, населению лагеря) с традиционными «энцикликами». В старом моем блокноте сохранились тексты некоторых из них. Вот одна из них, вполне типичная, вполне показательная: «Курите, б…, где угодно, бычки бросаете, где хотите, увижу, б…, кого, застану, б…, эти бычки, б…, жрать заставлю!..»

И почти следом — в храм. Благоговейное топтание у икон, почти влажные умильные глаза, вдохновенное бормотание. Церковный «шнырь» услужливо подает свечечку. Свечечка торжественно возжигается и устанавливается у подсказанного тем же «шнырем» образа. Такая вот административно-матерная «симфония»! Дивный синтез из политико-воспитательной работы и православия с учетом специфики обстановки и аудитории.

В здешней же администрации фигуры типа полковника У. пока не обнаружилось. Потому и «дорогу к храму» никто из местных «мусоров» просто не знает. Правда, крестики на крепких шеях некоторых из них я видел. Впрочем, крестик и вера — далеко не для каждого составные части единого целого. Хорошо, что эти люди хотя бы не мешают нам, арестантам, посещать тот же храм.

Иногда (особенно ночью, когда не спится, когда внезапно просыпаешься, когда возвращаешься после второй смены) ощущаешь удивительную способность смотреть на себя самого и на обстановку, в которой пребываешь, со стороны. В такие моменты пространство барака представляется чем-то очень материальным (где материальны даже запахи и звуки), плотным, слоеным: слой мата, слой табачного дыма, слой табачного дыма — слой мата. А еще этот «пирог» щедро пропитан… бедой — тяжелой, черной, липкой, вечно здесь присутствующей и постоянно о себе напоминающей. Беда — тоже материальна, осязаема, она исходит от каждой присутствующей, сидящей, лежащей, двигающейся фигуры. Существовал бы прибор типа «бедометр», позволяющий замерять концентрацию беды в отдельно взятом помещении, его в нашем бараке точно бы зашкалило, заклинило, разорвало…

Мужской гигиенический набор, который раз в месяц нам выдают, — это не просто прозрачный пакет, в котором кусочек мыла, тюбик зубной пасты, набор одноразовых станков для бритья и рулончик туалетной бумаги. Это — свидетельство и доказательство. Свидетельство малочеловеческого отношения к нам со стороны государственных структур (а значит, и всего государства), регламентирующих жизнь нашего лагеря. Доказательство недальновидности и откровенной тупости людей, руководящих системой, в недрах которой мы, российские арестанты, ныне по тем или иным причинам пребываем.

Впрочем, стоп эмоции! Чтобы доказать два вышеозначенных тезиса, не надо демонстрировать мастерство владения логикой, выстраивать системы аргументов. Достаточно просто описать содержимое упомянутого пакета.

Итак, в набор входят:

Мыло туалетное 25 г, это приблизительно такой же по объему и массе кусочек, что в зарубежных, а ныне и в российских отелях выдают постояльцам на сутки. Самое время вспомнить, что мы — не праздные гостиничные гости, а арестанты, потеющие и пачкающие руки, а еще мы выходим на работу, и, как бы плохо ни была она организована, душ с мылом после нее просто необходим. С учетом всего этого двадцатипятиграммового кусочка мыла хватает в лучшем случае на два дня.

Зубная паста в бело-голубом тюбике, 30 г. Не берусь судить о ее качестве (кажется, вполне нормальная паста, хотя приходилось слышать оценки, будто очень «ядреная»). Другое дело — объем. По сути 30 граммов — это менее одной трети стандартного тюбика зубной пасты, которого среднестатистическому взрослому человеку при двухразовой (как рекомендуют специалисты) чистке зубов хватает менее чем на месяц. Здесь и комментировать нечего.

Туалетная бумага. Рулончик 25 метров. Сказать, что этих двадцати пяти метров хватает на месяц для человека, обладающего даже сверхздоровым желудком (таковых среди арестантов, отсидевших хотя бы год, не наблюдается), — значит ничего не сказать.

Венчает содержимое гигиенического набора — упаковка разовых бритвенных станков, кто пользовался ими — знает, что туда вместо лезвий, похоже, вставлены нарезанные на аккуратные прямоугольники, но при этом вовсе не заточенные кусочки консервной крышки. Конечно, при большом желании можно побриться и такими станками. При еще большем желании можно побриться и осколком стекла. Вот только для чего подобные эксперименты? Разве не XXI век с айфонами и инновациями на дворе?

К тому же в упаковке этих самых станков-живодеров всего шесть. Даже если этот разовый (!) станок использовать дважды и бриться через день, что в условиях строгого режима чревато наказанием (за неопрятный внешний вид), — все равно этих станков на месяц никак не хватает.

О чем и чем думали, чем руководствовались оч-чень серьезные люди в погонах, определявшие содержание и содержимое этих наборов, я даже представить не могу. Непременно сберегу пару подобных комплектов, сделаю все, чтобы в целости и сохранности передать, вынести, переправить их на волю. Там они очень пригодятся. Как убийственный материальный аргумент в разговоре о гуманизации и либерализации современной тюремно-лагерной системы. Точнее, как доказательство отсутствия подобных процессов в этой самой системе. Если подобный разговор состоится, не надо будет произносить речей, подбирать аргументы, вообще не потребуется говорить никаких слов. Достаточно будет обмотать собеседника двадцатью пятью метрами причитающейся нам ежемесячно туалетной бумаги, вложить в одну руку этому человеку обмылок, гордо именуемый мылом туалетным, в другую руку сунуть микроскопический тюбик пасты, а в довершение ко всему попросить этого собеседника сию же минуту попробовать побриться одним из упомянутых выше станков — уверен, разговор на этом и закончится!