Борис Земцов - Жизнь строгого режима. Интеллигент на зоне
- Название:Жизнь строгого режима. Интеллигент на зоне
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Вече
- Год:2013
- Город:М.
- ISBN:978-5-4444-1136-0
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Борис Земцов - Жизнь строгого режима. Интеллигент на зоне краткое содержание
А все началось с того, что Борис Земцов в бытность зам. главного редактора «Независимой газеты» попал в скандальную историю, связанную с сокрытием фактов компромата, и был осужден за вымогательство и… хранение наркотиков. Суд приговорил журналиста к 8 годам строгого режима. Однако в конце 2011-го, через 3 года после приговора, Земцов вышел на свободу — чтобы представить читателю интереснейшую книгу о нравах и характерах современных «сидельцев».
Интеллигент на зоне — основная тема известного журналиста Бориса Земцова.
Жизнь строгого режима. Интеллигент на зоне - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Надежды ничем не оправдались. С громадным трудом мои жена и дочь добились у него домашней аудиенции. В их присутствии он только разводил руками, прикладывал палец к толстым губам, возводил к потолку восточные томные глаза. На заготовленных заранее листках бумаги писал крупными буквами: «Нас могут подслушивать», «В деле заинтересованы очень серьезные люди», «Я рискую своим положением», «Ничего не могу сделать». Зато, с завидной для его стопятидесятикилограммового тела прытью, тот же Борис Александрович обежал многих общих знакомых и, едва справившись с одышкой, докладывал прямо с порога: «Слышали? Посадили… Допрыгался… Да, все очень серьезно… Лет десять светит… Особо тяжкое… Конечно, строгий режим…»
А еще в самом начале моей арестантской эпопеи он передал мне в следственный изолятор карманного формата Новый Завет. Конечно, за эту книгу, я, как верующий человек, ему был благодарен, но, едва взяв ее в руки, непроизвольно вспомнил грустный факт отечественной истории. Как во время Первой мировой войны масса общественных комитетов и организаций, составленных из якобы лучших представителей отечественной интеллигенции, слали на фронт вагоны с крестиками и бумажными иконками. На передовые позиции. В окопы. Где нужны были патроны и снаряды, где остро требовались взамен убитых толковые командиры и умелые санитары.
Кстати, лет десять назад сам Борис Александрович попал в ситуацию, чем-то напоминающую мою. Оскорбленный герой какой-то его заметочки (а он пописывал на животрепещущие общественно-политические темы во все возможные издания) подал на автора в суд и суд выиграл. Суд, углядевший в публикации полковника К. клевету и оскорбление, обязал его к выплате серьезного по тем временам штрафа. Сумма для него была попросту неподъемной, Борис Александрович не на шутку испугался, растерялся, попросту говоря, «поплыл»; какими последствиями для него вся эта история могла закончиться, догадаться не сложно, но деньги тогда я ему нашел. Иск был благополучно погашен.
Впрочем, стоп. Это уже ближе к принципу «ты мне — я тебе», а принцип этот — нехороший. Оставим жизненную позицию моего бывшего друга на его совести до Страшного суда.
Оставить-то оставим, только его предательство в моем деле трусостью, ничегонеделанием и злопыхательством не ограничилось. Через месяц после ареста я позвонил ему из СИЗО (была такая возможность, спасибо мобильной связи) и… даже сказать ничего не успел. Борис Александрович заговорил в ритме автоответчика: «Надо соглашаться… Надо все сказать… Не надо никого выгораживать… И шефа надо сдавать…» Заговорил теми же фразами, что говорили регулярно навещавшие меня в СИЗО опера из рабочей бригады по моему делу, что нашептывали мне «наседки» в камере. Кто его учил этим фразам, что он преследовал, повторяя их, остается только догадываться.
А ведь, сколько бы мне ни сидеть, — все равно выйду! Какой будет соблазн разыскать своего бывшего друга и со всего маха заехать по морде, да и добавить ногой, с проносом, с четкой фиксацией, в жирный его живот. Только нельзя будет этого сделать. Увы, нельзя…
Не единственный предатель Борис Александрович, ох, не единственный! Еще гаже, еще подлей повели себя бывшие коллеги по цеху, сослуживцы, начальники, впрочем, это уже совсем другая, отдельная история.
Всякий раз, оказавшись в лагерной бане, обращаю внимание на тематику арестантских татуировок. Вот уж, действительно, оригинальное свидетельство меняющихся вкусов и настроений российских зэков. А заодно и всех процессов, происходящих в обществе. Своего рода уникальный, историко-социологический документ. Ныне на арестантских телах почти не встретишь некогда столь популярных русалок с арбузными грудями, волооких обнаженных красоток и банальных обещаний не забывать мать родную. В прошлое канули сердца, пронзенные стрелами, обвитые змеями ножи, плахи с воткнутыми топорами. Я уже не говорю о профилях Ленина, Сталина, что когда-то наивные жители архипелага ГУЛАГа набивали на собственном теле. Ведь существовал даже миф-поверье, что в зека, отмеченного подобной наколкой, никогда не выстрелит охранник.
Кстати, а чьи профили с учетом нынешних политических реалий мог запечатлеть навечно на своей груди зек начала двадцать первого века? Горбачева? Как-то очень зловеще. Ельцина? Не очень-то фото-, простите, татугенично было у покойника лицо. Может быть, Гайдара? Вряд ли… Потому что, во-первых, нынешние сидельцы его просто в лицо не знают, во-вторых, тут уж вообще какой-то нездоровой путаницей с известной ориентацией попахивает, а зэки к подобной теме трепетно и чутко относятся.
Конечно, так и просится на грудь актуальный сюжет на тему тандема «Путин — Медведев», где бы один славный профиль накладывался на другой, не менее славный. Да, вот беда, невозможно определить протокольную очередность. То ли Путин будет закрывать часть профиля Медведева, то ли Медведев прикроет часть образа Путина. Как бы эту дилемму сегодня не решить, все равно есть риск назавтра ошибиться — ведь политические реалии в любой момент поменяться могут. Реалии — штука зыбкая. А татуировка — стабильная, по крайней мере в масштабах человеческой жизни, вот и не рискует нынешний зек, в отличие от своего брата гулаговца, украшать себя актуальными политическими портретами. Только непонятно, чего в этом решении больше: страха перед нынешней властью, недоверия ей или обыкновенного неприятия этой власти всерьез.
Для сегодняшнего арестанта по-прежнему в чести и почете православно-церковные сюжеты татуировок. Тут и церкви с куполами (старинный, многоговорящий в тюремно-лагерной среде образ), и целые картины на библейские темы.
Немало в татуировках характерных примет современности. Это и использование цветной туши, и наколки, нанесенные на участки тела, которые раньше не принято было украшать подобным образом (открытый участок шеи, затылок, самый пикантный низ живота). Хватает и прочих свидетельств оригинальности и творческого поиска — у одного сзади на верхней части шеи бы наколот штрих-код: то ли шея — товар, то ли товар выше, т. е. голова.
Заметна ныне в наколочной тематике и фашистская тема (свастики всех видов, злобные орлы неведомых пород с той же самой свастикой в когтях, погоны, копирующие эсэсовские, и т. д.). Довелось встречать несколько наколотых портретов Гитлера, не очень похожих, но вполне узнаваемых. Все это не значит, что носители подобных сюжетов — члены национал-социалистических партий, концептуально отрицающих холокост и готовые заняться окончательным решением национального вопроса, — просто считается, что так оригинально и круто. Частенько мелькает на арестантских телесах и сатанинская тема: и пентаграммы, и господин Бафомет собственной персоной, и прочая чертовщина. Как дань времени встречаются и кельтские узоры, и восточная экзотика, с драконами, знаком инь-янь, иероглифами, и букеты из листьев конопли и шприцев, и лозунги-афоризмы (обычно с жуткими ошибками) на латинском, английском, немецком.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: