Холли Борн - Манифест, как стать интересной [litres]

– Нет. Я не забуду. Да, я занималась сексом… Большое дело. А как насчет твоей жены, Логан? Как насчет твоей гребаной жены? Ты с ней не спишь? Или для тебя это нормально? Тогда почему ненормально для меня?

– Бри, хватит.

– Нет, не хватит. Ты не можешь так со мной поступить. Не можешь встречаться со мной, говорить, что любишь, а потом выбросить, будто половую тряпку. Только не теперь, когда я в беде. Ты меня хоть любил? Любил на самом деле? – В голосе Бри прорезались истеричные ноты, но ей не было до этого никакого дела.

Вместо ответа Логан уставился в ковер, и Бри поняла, что его потеряла.

– Нет… нет, не любил. Я не понимал, что делаю.

Травма.

Травма, которая не исцелится со временем.

Которую нельзя раздробить на кусочки и прожить по одному, как пьют горькое лекарство.

Травма – это все или ничто. Разрушительное цунами. Торнадо немыслимого горя, которое разносит твою жизнь на осколки – за одну злосчастную секунду – и оставляет на пепелище с пониманием, что мир уже никогда не станет прежним.

Бри не думала, что бывает так больно. Ей словно сломали все ребра и выставили сердце на пронизывающий ветер. А затем – вслед за болью – пришел гнев. Гнев на школу, на свой дурацкий возраст, на Хьюго, на жизнь в целом, но больше всего на Логана.

– Ты подонок, – сказала Бри, сжимая кулаки.

Он не ответил, так что она схватила книгу у него со стола и швырнула в стену.

– Слышал?! Унылый жалкий подонок. Я могу всем рассказать, знаешь? Твоей жене. Директрисе. Всем. Могу разрушить твою жизнь одним словом. Рассказать всем, какой ты извращенец. Назови хоть одну причину, почему мне не стоит этого делать. Дай мне хоть одну причину, Логан… Пожалуйста…

Какая-то ее часть надеялась, что он, несмотря на все, ответит: «Потому что я тебя люблю и мне жаль».

Надежда. Идиотское слово. Давид слова против Голиафа травмы. Давид без пращи.

Но все, что она услышала в этой самой реальной из реальностей, в худший из своих худших дней:

– Тебе никто не поверит.

Логан по-прежнему не отрывал взгляд от ковра. Взгляд, который она так хорошо знала. Взгляд, в котором еще вчера читалось бесконечное обожание.

– Поверят.

– Нет, не поверят.

– Что ж, давай это выясним? Я могу пойти и рассказать всем прямо сейчас.

В ответ Логан только закатил глаза. В самом деле закатил. В эту секунду Бри поняла, почему любовь и ненависть ходят рука об руку.

– Да пожалуйста. Они просто решат, что одинокая грустная девочка влюбилась в единственного взрослого, который проявил к ней доброту.

Бри зажмурилась, как будто этот жест мог выдавить из нее всю скопившуюся боль.

– Я тебя ненавижу.

Для борьбы ей остались только слова. Ее единственные, неизменные друзья.

Но Логан не хотел бороться.

– Бри. Просто уходи. Не позорься.

Если бы в его лице был хоть намек на сожаление… Хоть тень горечи за равнодушно поджатыми губами… Если бы какая-то мелочь выдала хоть жалкую кроху его заботы о ней… Бри бы его простила. Но в лице Логана не было ничего. Как он и сказал, Бри была ему никем.

БРИ ВЕРНУЛАСЬ ДОМОЙ.

Бри вошла в особняк, не слыша маминых окликов.

Бри направилась сразу в ванную. Открыла шкафчик. Взяла, что ей требовалось.

Бри прислонилась к стене, раскачиваясь вперед и назад.

Бри вспомнила выражение лица Жасмин.

Бри подумала о том, как все взгляды в столовой обращались ей вслед.

Бри мысленно проиграла в голове видеозапись Хьюго.

Бри вспомнила Логана.

Их поездку в Лондон.

Поцелуи в чулане. Субботу в кофейне. И все прекрасное, что было между.

Бри вспомнила слова, которые уже полчаса метались в ее истерзанном мозгу.

Мы друг другу никто.

Бри даже не поморщилась, когда бритва коснулась ее кожи.

Она должна была выпустить всю боль.

– БРИ… О БОЖЕ… МИЛАЯ, ЧТО ТЫ НАДЕЛАЛА?

– Бри? Бри! Ты меня слышишь?

– Алло? Моя дочь… Она что-то с собой сделала. Здесь повсюду кровь. Я… я не знаю… Помогите… Что мне делать?

– Бри! Очнись, дорогая. Вставай, мы едем в больницу.

Она двигалась. Ее тело двигалось. Шаг за шагом.

Внутри.

Снаружи. Снова внутри. Шум мотора.

– Бри, не засыпай. Давай поговорим? Бри, милая, я тебя люблю. Скоро Рождество, помнишь? Ты меня слышишь, Бри? Бри!

Разве ей не должно быть больно? Как странно. Все, что она чувствовала, – покой.

– Мы почти приехали, милая. Пожалуйста, не засыпай…

Улица за окном расплывалась. Сливалась в одно грязное цветастое пятно.

Она закрыла глаза. Небо было слишком ярким.

– Нет-нет, Бри, не закрывай глаза. Не закрывай глаза, слышишь?

Но ее уже поглотила темнота. Накрыла, убаюкала, спеленала целиком.

И Бри улыбнулась.

РЕАЛЬНОСТЬ РЕДКО ЖДЕТ, когда мы будем к ней готовы. И отказывается уходить по требованию. Она словно назойливый москит, который хочет высосать всю твою кровь и оставить с нестерпимым зудом на месте укуса.

Бри еще не была готова встретиться с реальностью. Зато реальность твердо намеревалась встретиться с ней.

– Бри! Как хорошо, что ты снова с нами.

Это был врач. Бри догадалась по белой форме и планшету с записями. А если это врач, она в больнице.

Бри опустила взгляд. Она лежала в неудобной кровати, одетая в какую-то дурацкую ночнушку. Да. Она определенно в больнице. Но почему? Бри покосилась на стерильно-белый потолок в поисках подсказки. А затем на нее обрушились воспоминания. Ванна, бритва, благословенное чувство освобождения. Потом мамин голос. Голос, почти сорванный от криков. Что она натворила?

Бри принялась мелко дрожать, будто ее тело сотрясал миллион крохотных взрывов. Что она натворила? Что она натворила? Что она натворила?

– Где мама? – спросила она испуганно. Ее мама. Бедная, бедная мама. Могла ли Бри ранить ее сильнее?

– Все в порядке, она в коридоре, – сказал доктор, пытаясь ее успокоить. – И ты в порядке. Твои родители очень встревожены, но все уже хорошо.

Внезапно Бри поняла, что ей трудно дышать.

– Что случилось?

– А ты не помнишь?

Не очень. Хотя… Боже, видеозапись Хьюго. Ужасная, омерзительная видеозапись. И Логан. Логан! Бри думала, что ее сердце разорвется на части, пока в памяти вспыхивали все новые страшные воспоминания. Она обхватила себя руками, пытаясь унять дрожь.

– Я сделала что-то идиотское, да?

– Я не уверен, что «идиотское» – подходящее слово… Может быть, «неразумное»? – И доктор адресовал ей теплую улыбку, от которой Бри сразу стало лучше. Как будто улыбка была лекарством.

Она собралась с духом и подняла одеяло. Да. Все серьезно. Одно из бедер было замотано бинтом, и Бри незамедлительно поняла, что не напишет об этом ни слова. Она судорожно вздохнула, чувствуя, как тело снова охватывает дрожь.