Скарлетт Томас - Дочь олигарха [litres]

Таш снова прячется с головой под одеяло. Вскоре до нее доносится тихий щелчок закрывающейся двери. Тетя Соня ушла на работу. Тетя Соня, которая раньше говорила, что по утрам следует есть одни только фрукты, но недавно передумала и теперь съедает одно яйцо-пашот на цельнозерновой булочке. Возможно, надо просто делать так же. Возможно… Таш закрывает глаза и видит принцессу Августу, обхватившую своими крупными ногами арфу. Представляет, как султан обесчестил принцессу Августу. Представляет чистую любовь принцессы Августы к сэру Бренту Спенсеру. Но знает ли кто-нибудь про принцессу Августу нечто такое, что точно было бы правдой? После того как ее обесчестил султан, принцесса Августа чувствовала себя жертвой? А она случайно не могла вместо этого испытывать нечто вроде восторга? А вдруг вообще вышло так, что на самом деле это она обесчестила его ? Что если на самом деле это она оставила его истекающим кровью и в ужасе (ну, или просто истекающим потом и в истоме), и он прошептал сипло и отчаянно, что любит ее, любит больше, чем когда-либо кого-либо любил, что готов умереть ради нее хоть тысячу раз, а она только жестоко смеется ему в лицо и возвращается к сэру Бренту, как будто вообще ничего не произошло.

И чем же она позавтракала наутро?

Таш медленно поднимается и надевает халат. Выходит в залитую солнцем кухню и смотрит на Темзу, которая, как обычно, мерно пульсирует, равнодушная к тому, какие суда движутся по ее глади: прогулочные кораблики, торговые баржи или маленькие паромы, курсирующие между художественных галерей. Сияние освещает сегодня лишь чистых, то ли потому, что у сияния есть чувство юмора, то ли потому, что все это субъективно.

Чемодан Таш по-прежнему стоит здесь, в прихожей. Она его еще не распаковывала.

Она съедает яйцо с булочкой и испытывает облегчение. Одним приемом пищи меньше: осталось всего два. Вот бы можно было просто пропустить это и перенестись прямиком в… Куда? В Жизнь Жертвы Насилия. Она вздыхает. Думает о доме. Все обесчещенные женщины собраны в одном месте, слушают, как стиральная машинка проходит цикл за циклом, и смотрят мыльные оперы. Младенцы и готовая еда. Люди орут друг на друга, но все время орут не про то. Никто не живет ради красоты. Потому что ну кто так смог бы?

Жизнь жертвы на стиле.

После завтрака Таш принимает душ, а потом открывает чемодан. И сразу видит его. Школьный альбом. Тиффани сказала, что Таш надо взять его с собой, потому что из них только она одна едет на каникулы в Лондон. Лондон , где сияние ярче, чем во всех других городах, и где теперь оно осторожно выхватывает Наташу из-за окна, окутывает своей вуалью и приглашает вернуться, потому что тот, кто оказался в Лондоне, должен пойти и увидеться с Калебом и выяснить, что за херня вообще была там под этим слоем замазки.

Похоже, бунтарские и нигилистские гены – семейная черта всех Даунлоу, потому что Калеб, как и Бьянка, указал в школьном альбоме неправильный номер мобильного. Набрав его, Таш попадает на пьяного мужика, торгующего кебабами на Лэдбрук-Гроув.

Ну и ладно. Значит, можно снова провести остаток дня на линии Пикадилли, хотя мысль об этом уже навевает на Наташу тоску. Вообще-то она уже не тот человек. Может, лучше просто пойти прогуляться вдоль реки или сходить на выставку. Например, на такую, где экспонаты делают из какашек слона или из крови беженцев. Нужно придумать, как показать тете Соне, что у нее все в порядке и что нет никакой необходимости ехать в ужасную клинику, полную Домиников и Тони. Таш не уверена, что правильно изложила факты – то есть что болезнь была вирусом, шуткой бактерий и биологии, и теперь вся школа закрыта до конца пасхальных каникул. Вчера за ужином это, возможно, прозвучало неясно. Вообще Наташе не понравилось, как изменилось настроение, как по-новому стала смотреть на нее тетя Соня, как будто бы она жертва чего-то там.

А Тедди Росс случайно учится не в Хэрроу? Вот его номер у Таш есть.

После ужина в замке на второй день Рождества, когда престарелые дамы отправились спать, молодежь, включая настоящих проституток, удалилась в гостиную. Мальчик с веснушками и его друзья занюхивали кокаин с обложек первых изданий романов Ивлина Во, пока Наташа пила чай из свежей мяты и делала вид, что рассматривает книги на полках. Она уже подумывала тоже пойти наверх спать, когда к ней вдруг подошел Тедди. Она успела заметить, что он тоже не нюхал кокаин. Вместо этого он тихо сидел на допотопной тахте, с сигарой и хрустальной рюмочкой куантро.

– Вам нравится куантро? – спросил он, подойдя так близко, что их руки слегка коснулись друг друга. От него исходил тройной запах мальчика, мужчины и животного.

Таш пожала плечами.

– Попробуйте, – сказал он, протягивая ей свою рюмку. – Ничего, если останется след от помады.

Напиток оказался теплым, таким теплым и таким похожим на апельсиновую кожуру. Таш отхлебнула еще немного и вернула рюмку.

– Вкусно?

Она кивнула.

– Хотите со мной переспать?

– Не сейчас, – сказала она, немного подумав.

Какая-то составляющая куантро вступила в контакт с десертным вином, которое Таш понравилось, хоть она и поклялась больше никогда не пить, а еще с бренди, добавленным в трайфл, ей было уютно, и свет от камина, казалось, весело ее подсвечивает, поэтому она улыбнулась Тедди и легонько коснулась его руки.

– Потерпите до свадьбы, – сказала она.

На следующее утро, когда за ними прилетел вертолет, на улице было серо и моросил дождь, и отца она так и не увидела. Дворецкий выбежал из боковой двери, ноги у него слегка разъезжались на мокрой земле, и Наташа подумала: он бежит остановить их, возможно, им только что позвонил отец и сказал, что он в пути, так что…

Но вместо этого дворецкий протянул Наташе голубой листок бумаги “смитсон” с номером телефона – цифры немного расползлись под дождем, но еще читались.

– От Тедди, – сказал он.

Может, написать ему эсэмэс? Но в таком случае с ним придется переспать? А хочет ли она этого? Нельзя ли просто прямым текстом попросить у него номер Калеба, или это будет выглядеть нехорошо, как будто бы она хочет переспать с Калебом, а не с ним? Может, надо было связаться с Тедди раньше? В конце концов, ведь прошло несколько месяцев с тех пор, как он дал ей свой номер. Наташа представляет себе лицо тети Сони за ужином, когда она признается, что не только возобновила свое расследование, но еще и наконец-то сделала что-то ради отца, ради семьи. Ведь по плану Тедди должен был ей понравиться, правильно? Отца Таш так до сих пор и не видела. Судя по всему, он находится в своем доме во Франции и пришлет за ней летом.

Если бы Таш пришлось прямо вот взять и выйти замуж за Тедди ради того, чтобы ее приняли в мир отца, она бы это сделала? Конечно. Она сделала бы почти все что угодно. У нее есть предчувствие, что мир этот ей не слишком понравится, но ведь это ее отец. Хорошо бы было раз и навсегда решить проблему секса, с кем-то настоящим. К тому же что может быть хуже, чем вернуться обратно на орбиту матери – туда, где сыро, где кусают клопы и все так жестко, и где Коля и его сестра до сих пор спят на голых матрасах, а согреваются по ночам только благодаря тому, что большой семейный пес спит у них под боком. У толстой матери Коли нет ничего, и это все объясняет. А вот у Наташиной матери есть две шелковые наволочки цвета слоновой кости – ими может пользоваться только она, а Наташа тем временем спит на единственной грязной подушке, которую ни разу не стирали и на которой наволочки вообще никогда не было.