Адам Силвера - Что, если это мы

— Привет. Я Бен.

— А я Дигби Уиттакер.

— Вот это имя!

— Спасибо, — невозмутимо отвечает Дилан. — А тебя как зовут?

— Кент Мишель, — представляется парень и пожимает руку сперва Дилану, а потом мне.

Я поворачиваюсь к девушке в хиджабе.

— Бен.

— Алима, — улыбается она. — Ну что, мальчики, волнуетесь?

Дилан прочищает горло.

— Еще бы. Третий год мечтаю о лекциях по социологии, греческому и античной истории. Одно время даже подумывал назвать будущего сына Ахиллом — не дает забывать, что никто из нас не совершенен.

Я просто…

Нет слов.

Иногда Дилан умудряется передиланить сам себя.

— Ого, — присвистывает Кент. — Звучит куда круче этики, политики и экономики.

Слава богу, он не настолько самонадеян, чтобы размахивать ведущей специальностью как флагом. Десять очков политологам.

— А ты какие предметы возьмешь?

И черт, я прямо чувствую, как заливаюсь краской. Понятия не имею, какие в Йеле есть курсы. Или хотя бы факультеты. Мне еще целый год до выпуска, и о дальнейшей учебе я пока не задумывался. Так что после секундной заминки решаю ответить честно:

— По правде говоря, я хочу стать писателем.

— Я тоже! — сияет Кент. — Ну, или хотел раньше. Не смейтесь, но в свое время я накатал тонну фанфиков.

— Бен точно не будет над тобой смеяться, — авторитетно заявляет Дилан.

— Вообще-то я не Русалочка и могу сам за себя говорить, — отвечаю я с фальшивой улыбкой, за которой явственно читается «очень забавно, а теперь заткнись, пожалуйста». — И по какому фандому ты пишешь, Кент?

— По «Покемонам», — отвечает он с легкой гримасой, будто ждет, что мы сейчас начнем покатываться. У него тоже ямочка на подбородке. Вот дерьмо. — Знаю, звучит ужасно глупо, но я на них вырос.

— И вовсе не глупо, — возражает Алима.

— Точно, — киваю я. — В детстве я таскал родителей ловить Сквиртла.

— А я банально фанател по Пикачу, — улыбается Кент.

— Пикачу круче всех, — подтверждает Дилан.

Мне кажется или штурман метит на роль первого пилота? Я награждаю Дилана взглядом «будь-добр-свали-сейчас-же». К счастью, он понимает намек и охотно переключается на Алиму.

— А ты на чем сидишь? Не в буквальном смысле сидишь, конечно. Хотя если выяснится, что такая очаровательная дама на досуге отдает должное марихуане, я даже пересмотрю свое к ней отношение…

Мои глубочайшие соболезнования Алиме, но между мной и Кентом проскочила искра. Может, я и не найду здесь того, кого искал, но уйду с тем, кто окажется для меня еще лучше.

— И где можно почитать твои фанфики? — спрашиваю я.

— Ох, это было сто лет назад. Все давно уничтожено. Считай, что я выбросил их в вулкан, а этот вулкан выбросил в другой вулкан. — Если Кент так очаровательно посмеивается, мне уже не терпится услышать, как он смеется в полный голос. — А ты тоже с Манхэттена?

— Из Алфавитного города.

— Да ладно! Получается, мы соседи. Я живу в паре кварталов от Юнион-сквер.

Окей, а вот это уже выглядит намеком мироздания. Мы всю жизнь прожили в пятнадцати минутах друг от друга и умудрились встретиться только здесь.

— У меня отец работает помощником управляющего в «Дуэйн Риде» напротив Юнион-сквер, — говорю я.

Я искренне горжусь родителями, но некоторые придурки в школе смотрят на мою семью сверху вниз, раз Ма и Па не сумели «устроиться получше». Обычно Дилан их затыкает, но сейчас мне нарочно хочется выложить все карты — на случай, если Кент окажется тем еще снобом.

— Надо же! Я все время туда хожу. По вторникам и четвергам готовка на мне, так что я частенько заглядываю в «Дуэйн Рид» за продуктами.

— Так ведь в квартале есть «Хоул Фудс» [30], — замечаю я как бы мимоходом. Судя по кедам и одежде Кента, его семья не будет выгадывать по супермаркетам лишнюю пару баксов.

— Да, но там вечно километровые очереди, а мне все равно нужны только испанские блюда быстрого приготовления.

— Ясно. А ты, случаем, не пуэрториканец? Или…

— Ага, он самый, — с очередной улыбкой подтверждает Кент.

Я до сих пор не знаю, нравятся ли ему парни, но разговор определенно развивается в нужном русле.

— Я тоже! Но все считают меня белым, и это полный отстой. Приходится чуть не с кулаками доказывать обратное.

На этот раз Кент не улыбается — только прикусывает губу и кивает.

— По крайней мере, за тобой не ходят по пятам в продуктовых, будто ты непременно что-то стыришь. И вряд ли спрашивают, поступил ты в Йель своими мозгами или прошел по квоте национального разнообразия. Вот это — реально отстой.

Я отвожу взгляд. Ощущения такие, будто мне дали под дых.

— Прости, я…

Пару неловких секунд мы оба молчим. В сравнении с проблемами, с которыми регулярно сталкивается Кент, мое неочевидное пуэрториканство выглядит просто смешно. Надо же было так облажаться.

— Гм. Пожалуй, пора спасать Алиму от Дил… Дигби.

— Ага. Ну, еще увидимся.

Разумеется, мы больше не увидимся — но теперь мне почему-то кажется, что это к лучшему.

Я возвращаюсь к Дилану и хватаю его за локоть.

— Прошу прощения, — говорю я Алиме, поспешно оттаскивая его в сторону. — Пора валить.

— Шутишь? Я уже понял, что ошибся насчет вибраций Кента. Они определенно вечерние! Да этот парень мечтает, чтобы вы уединились в сортире и половили там его Пикачу.

— Понятия не имею, о чем ты. Вернемся домой — поставлю тебе лекцию о мужском однополом сексе. — Я мотаю головой. — Ди, мне здесь не место. Я не собираюсь тусоваться в Йеле ни с Кентом, ни с Артуром. Хватит вранья.

— Ты к себе несправедлив.

— Возможно. Зато честен.

Я чуть не бегом припускаю к лестнице и выходу из парка.

Пустая трата времени. Как я вообще мог подумать, что Артур здесь будет. Что у мироздания есть насчет нас какой-то гранд-план. Это же надо было запасть на парня с почты до такой степени, чтобы отправиться на встречу абитуриентов Йеля — а на выходе получить только разочарование в собственном будущем.

Похоже, я опять в начале. Но на этот раз даже не представляю, куда двигаться.

13 июля, пятница

Чертовски сложно сосредоточиться на Angry Birds , когда Хадсон и Харриет смеются и увлеченно делают селфи в двух шагах от тебя.

— У меня мешки под глазами, как у… — Хадсон медлит, подыскивая верное слово.

— Как у панды? — подсказывает Харриет и, откинув волосы назад, выгибает грудь колесом. — Сделай лицо попроще. Отвлечет от твоего побитого вида.

— Спасибо за удар по самолюбию.

— Просто стараюсь быть честной. Тебе бы выспаться нормально.

Не знаю, зачем нужно высыпаться, если все равно накладываешь на фотографии чертову уйму фильтров. Впрочем, не мне судить Харриет. Она умудрилась сделать из своего инстаграма бизнес — в буквальном смысле. Помнится, однажды она рекламировала полезные соки, от которых у нее болел живот, зато за каждый пост платили двести баксов. Потом была целая серия по тегу #МойБойфренд, где она делала Дилану шуточный макияж — подводила яркими красками скулы и глаза. Тот остался чертовски доволен результатом и привлеченным вниманием. А Харриет так гордилась этими фотками, что даже не удалила их после расставания. Меня она тоже пробовала отмечать на снимках, но это всякий раз заканчивалось пшиком. Сперва в профиле прибавлялось два десятка подписчиков, а потом они медленно отваливались один за другим — потому что никому не интересно крутое граффити из городских туалетов. Ну, или мои фото с Хадсоном.