Джоан Рамос - Ферма [litres]

– Как твой ребенок, Джейн? – спрашивает Кармен.

Джейн она никогда не нравилась. А недавно она подслушала, как Кармен шепотом, достаточно громким, чтобы Джейн могла разобрать слова, заявила, что Джейн заносчива, бегает за американками, как ручная собачонка, и считает себя лучше других из-за ребенка, которого носит.

– С ним все в порядке, – отвечает Джейн напряженным голосом.

Все остальные молчат, как будто ждут, что она скажет еще.

– Ты получила бонус за третий триместр? Мой был невелик, но твой, верно, очень большой? – нетерпеливо спрашивает Делия.

Недавно она с завистью и тоской в голосе сказала Джейн, что носить ребенка миллиардера – неслыханная удача.

Джейн качает головой, взволнованная сыплющимися вопросами. Девушки смотрят на нее, обмениваясь взглядами и переговариваясь так тихо, что она не может разобрать слов.

– Из какой ты провинции? – спрашивает Джейн, поворачиваясь к Сегундине.

Сегундина крутит салфетку в руках.

– Я с Висайских островов. Бохоль…

– Висайи? Ах, вот как. Тогда откуда ты знаешь Ату Эвелин?

Сегундина колеблется, ее взгляд бегает по столешнице.

– Я тоже ее знаю. Она моя двоюродная сестра, – объясняет Джейн, стараясь скрыть нетерпение в голосе. – Но откуда ее знаешь ты?

Голос Сегундины понижается до шепота:

– Я знаю Ату Эвелин по общежитию в Квинсе.

– Как часто Ата оставляла с тобой ребенка…

– Больше никаких вопросов! – шикает Кармен. – Это запрещено. Ты сама знаешь, Джейн.

– Я просто разговариваю, – парирует Джейн, оглядывая стол в поисках поддержки, но все отводят глаза. Даже Делия.

– Сперва просто разговариваешь, а потом снова на нее донесешь! – восклицает Кармен, так сильно перегибаясь через стол, что Джейн видит, как раздуваются ее ноздри и оспины на лице становятся отчетливей.

Джейн испуганно смотрит на Сегундину, закрывшую лицо руками.

– У тебя были неприятности? – спрашивает Джейн. – Из-за меня?

– Не отвечай ей, Сегундина! Ты только потеряешь еще больше денег. Она не заботится о правилах, потому что скоро будет богата! – выпаливает Кармен по-тагальски, слова слетают с ее губ одно за другим.

– Я на нее не доносила! – отвечает Джейн, но без гнева, только с удивлением.

– Тогда кто же? – огрызается Кармен.

Джейн лихорадочно соображает. Рейган сказала Лайзе? Лайза доложила госпоже Ю?

– Когда ты попала в беду? – спрашивает Джейн Сегундину, переходя на тагальский.

Сегундина опускает руки и поднимает голову.

– Это случилось на следующий день после нашего разговора. Госпожа Ю позвала меня в кабинет…

– Простите, леди! – неожиданно произносит за их спинами координатор, с которой Джейн разговаривала недавно. Та, чья дочь отпраздновала день рождения фейерверком. Все вокруг стола замолкают. – Вы забыли, что в «Золотых дубах» разрешен только английский?

Сегундина и Джейн виновато смотрят друг на друга. Кармен лепечет:

– Мэм, дело в том, что…

– Привет, Джейн. Не видела, что ты тоже здесь, – улыбается координатор, и ее дружелюбие вызывает у Джейн чувство стыда.

Уже более мягким голосом координатор говорит, что она хорошо понимает: родной язык удобнее, особенно для Сегундины, которая здесь новенькая.

– Но вы должны придерживаться английского, леди. В противном случае остальные могут подумать, что ими пренебрегают!

Координатор отходит, но остается в пределах слышимости.

– Пошли отсюда, – объявляет Кармен с утрированным американским акцентом.

Она бросает на Сегундину сердитый взгляд и встает. Сегундина, спотыкаясь, поднимается на ноги и складывает столовые приборы и салфетку на поднос. Она избегает смотреть на Джейн. Другие сидят тихо, наблюдая за их уходом. В конце концов разговор возобновляется, еда съедается. Джейн замечает взгляды в свою сторону, но игнорирует их.

Пугливость Сегундины. Понесенное ею наказание.

Кто рассказал госпоже Ю?

Рейган бы никогда ей не доверилась. Лайза ее ненавидит.

Может, ее и Сегундину в тот день подслушала одна из координаторов? Но их не было рядом, Джейн уверена в этом, она всегда очень осторожна.

Разве только…

Джейн оглядывает стол. Женщины ковыряют яичницу, потягивают зеленый сок. Сплетничают, смеются и украдкой посматривают на нее. В тот день многие из них сидели рядом с ней и Сегундиной. У них у всех есть уши. И рты тоже.

И все они нуждаются в деньгах.

Джейн делает глубокий вдох и закрывает глаза, собираясь с мыслями.

– Джейн! – шепчет Делия так настойчиво, что Джейн открывает глаза.

– Да?

Делия наклоняется ближе, так что ее губы оказываются всего в нескольких дюймах от ушей Джейн:

– Джейн! Скажи, что ты будешь делать со своими деньгами, когда разбогатеешь?

Рейган просыпается с горячим туманом в голове. Она полыхает. Солнце сдвинулось за время сна, и она больше не лежит в тени зонтика у бассейна. Кожа вплавилась в ткань купальника. Она нащупывает на столике стакан, глотает нагретую солнцем воду, потягивается. Напряжение в мышцах – сладкая истома.

Она ловит себя на том, что напевает. Теряется в небе над головой, бесконечном и синем. Внутри ее зашевелился сын Келли. Он любит двигаться, когда Рейган замирает, и лежит неподвижно, когда она ходит. Она посылает ему безмолвный привет. Наслаждается солнцем на коже, пушком на своем животе. Нет рака, нет больше страха и паранойи (мыслей, что «Золотые дубы» ее доконают, а госпожа Ю лжет).

Со всем этим покончено.

Нет места, которое она бы предпочла «Золотым дубам». Она полулежит в шезлонге, жара утяжеляет ее, и ребенок Келли ворочается внутри. Ее тело здоровое и сильное.

Когда на днях Келли приехала к ней в гости – с бутылкой безалкогольного шампанского, желая с опозданием отпраздновать хорошую новость о том, что биопсия дала благоприятный результат, – она привезла свою детскую фотографию, на которой была запечатлена в компании братьев. На фотографии Келли стояла босиком, волосы заплетены в косички, она зажата между двумя худощавыми мальчуганами, показывающими фотокамере розовые языки. Рейган попыталась представить себе новорожденным старшего из них, более красивого. Келли сказала, что он упрямый, умный и немного сумасброд.

Рейган думает о ребенке Келли, кувыркающемся в животе. Упрямый, умный, немного сумасбродный мальчик, который увидит свет лишь благодаря тому, что она его носит. Мальчик, который может стать промышленником или изобретателем летающего электромобиля. Или сенатором. Губернатором. Президентом! Мальчик, который вырастет в сильного, здравомыслящего чернокожего человека, похожего на его сильную, здравомыслящую мать.

У нее по спине ползут мурашки. Рейган ничего не может с этим поделать, хотя, когда она говорит об этом Лайзе, та усмехается. («Богачи, они и есть богачи».)