Джоан Рамос - Ферма [litres]

Джейн произнесла бы это голосом таким холодным, что кровь застыла бы в жилах. Но вот Ата, перед ней.

Здесь и сейчас.

Джейн смотрит на Ату, желая, чтобы та заговорила. Только одно слово, одно предложение. Какой-нибудь знак того, что с Атой все будет хорошо. После того как она упала в обморок у Картеров, она была слаба, но все равно оставалась сама собой – уговаривала Джейн ее заменить, огрызалась на Энджел.

Но вот лицо Аты – оно такое осунувшееся. Вот ее щеки – такие впалые. Ее рот – прежде всегда пребывавший в движении – теперь застыл. Еще одна борозда на лице, покрытом морщинами.

Джейн осмеливается снова прикоснуться к руке Аты, и, когда та остается недвижимой, к горлу подступают рыдания.

– Я думала, Энджел вам все рассказала, – произносит медсестра с ноткой извинения в голосе.

– Вы знаете Энджел? – спрашивает Джейн, вытирая глаза тыльной стороной ладони.

– Она приходит каждый день. Вчера привела племянницу Эвелин. Такая милашка.

Сердце Джейн замирает.

– Амалия была здесь?

– По правде сказать, это не разрешено, но мы подумали, что ребенок может придать Эвелин сил для борьбы…

– Как она? – выпаливает Джейн и кладет руку на кровать, чтобы не упасть.

– Малышка? О, она очень энергичная. Энджел ее не удержать! Вся в движении. Маршировала по палате, словно у себя дома. Энджел говорит, она…

В ушах Джейн раздается рев. Он кажется таким громким, что она не может разобрать слов медсестры. Звуки льются каскадом, кружась вокруг Джейн и поднимая ее в воздух.

Амалия здорова.

Джейн закрывает глаза, чтобы сдержать уносящий ее поток. Она вся дрожит. Медсестра начинает рассказывать другую историю. О том, как Амалию посадили на кровать, чтобы девочка могла попрощаться со своей тетей, а она взяла голову старой женщины обеими руками и поцеловала в лоб. Услышав об этом, Джейн устремляется ввысь, куда-то за пределы притяжения Земли, оторванная от нее простой силой слов медсестры.

Амалия здорова.

Джейн льет слезы открыто, не вытирая. Она плачет, тая от счастья, купаясь в океане благодарности.

Медсестра сует в руки Джейн коробку с бумажными салфетками, бормоча слова утешения, которые, вероятно, повторяла несчетное количество раз:

– Ей не больно. Она знает, что вы здесь.

Джейн резко выпрямляется. Ата все еще здесь. Ата, которая лежит на кровати и не шевелится.

– Насколько серьезно больна моя двоюродная сестра?

Медсестра уклоняется от ответа и произносит извиняющимся тоном:

– Будет лучше, если вы поговорите об этом с доктором. Но я думаю, чем скорей дети Эвелин приедут к ней, тем лучше.

Джейн за всю жизнь били только один раз – это сделал сожитель матери с татуировкой в виде змеи, обвившейся вокруг лодыжек, – и чувства, испытанные ею тогда, были точно такими, как сейчас: удар, а за ним внезапная неспособность дышать.

– Энджел сказала, что сообщила детям Эвелин о серьезности ситуации. Им следует поторопиться, чтобы не опоздать.

– Но как это устроить? – тревожно спрашивает Джейн.

Медсестра ничего не понимает. Все не так просто. Им понадобятся визы. Деньги. А как быть с Роем?

– Вы имеете в виду инвалида? Энджел мне о нем рассказала. Бедняжка. Ну, он, наверное, останется дома, но Энджел говорит, дочери могут приехать. Ну, и другой сын…

Ярость охватывает Джейн. Зачем Энджел говорит все это, зная о трудностях? Если все так просто, почему сама Энджел не видела своих детей столько лет?

Или она пыталась защитить Ату? Оградить, даже в бессознательном состоянии, от жалости медсестры?

Джейн берет Ату за руку. Ее кости хрупкие, как у птицы. Ата действительно терпеть не могла, когда ее жалели. Так что Энджел поступила правильно.

– В любом случае, судя по тому, что мне рассказала Энджел, сын-инвалид все равно не поймет, что происходит с матерью, – говорит медсестра.

– Его зовут Рой, – возражает Джейн, но так тихо, что медсестра, похоже, не слышит. – Рой, а не «инвалид».

– У меня тоже есть сын, – произносит медсестра почти рассеянно.

Джейн гладит руку Аты.

– Ты еще молода, но поймешь, когда родишь сама, – продолжает медсестра, глядя на живот Джейн. – Нет большего кошмара для матери, чем оказаться неспособной защитить своего ребенка. Прежде чем потерять сознание, Эвелин постоянно твердила его имя. Рой то, Рой это. – Медсестра фыркает. – Сначала я было подумала, что она зовет мужа. Но Энджел рассказала мне о том бедолаге.

Джейн крепче сжимает руку Аты, словно та падает и лишь Джейн может ее поймать. Костлявые пальцы такие тонкие, что Джейн могла бы сломать их, если бы сжала сильнее.

Конечно, все дело в Рое. Что бы Ата ни делала, она делала для него. Стыд переполняет Джейн. Ей так совестно за себя, что начинает сосать под ложечкой.

– Родная, с тобой все в порядке? – озабоченно спрашивает медсестра.

Джейн ее не слышит. Она думает о том, сколько билетов на самолет сможет купить на свои сбережения, и задается вопросом, согласится ли госпожа Ю дать ей аванс.

Что-то огромное наваливается на грудь Джейн. Тяжесть горя и липкий стыд. Джейн кладет руки на кровать и опускает голову на грудь Аты. Она почти ожидает, что сейчас почувствует на своем лбу руку сестры, отводящую с него пряди волос. Ах, как часто она ругала Джейн за то, что та не стянула их в хвост на затылке, когда была беременна Амалией, и постоянно занимала по утрам туалет в общежитии из-за мучившей ее утренней тошноты.

Рука касается ее плеча, и на мгновение Джейн позволяет себе притвориться, что не чувствует этого. Затем она смотрит на медсестру.

– Я дам вам секундочку, чтобы вы могли пообщаться с сестрой, хорошо? Нажмите на кнопку, если я понадоблюсь.

Джейн прижимает руку Аты к своему лицу. Она так и не поблагодарила сестру за помощь с Амалией. Она не поблагодарила ее за слишком большое количество разных вещей.

– Мне очень жаль, – шепчет Джейн, а потом говорит громче, на случай если Ата каким-то образом может ее слышать: – И я понимаю. Ведь я тоже сделала бы для Мали все, что в моих силах.

Ата вспоминает лицо матери в окне их покосившегося дома. Звучит кашель отца. Раздаются слова: «Следуйте за тито [94] Тито – дядя ( тагальск .). Джимми».

Ата видит своих сыновей. В помещении, полном людей, душно и жарко. Там несколько сотен человек – все мужчины, – и они сидят рядами вокруг приподнятого помоста. Сейчас вторник, разгар дня, разве они не должны работать?

Ата держит свои мысли при себе. Она пришла просить Джимми о помощи. Нелегко растить четверых детей в одиночку. А он преуспевает, вне всяких сомнений, получая кучу денег от таких людей, как эти.

Он всегда был добр к ней, даже когда другие родственники со стороны мужа от нее отвернулись.