Сергей Головачев - Лысая гора [издательство «Алетейя»]

— Ты любишь рисовать буквы? — спросил Добрыня.

— Да, буквы — это моя слабость, — расплылся в улыбке Графов.

— Они тебе чё, в гимназии не надоели?

— Не-а. Когда в первом классе у нас проходили прописи, я в это время долго болел.

На стене появилась вторая гигантская буква — «U».

— Поначалу, — вновь стал он трясти баллончик, — я был теггером. То есть теги повсюду ставил. Подпись свою, короче. Я постоянно носил с собой чёрный маркер и расписывался им везде, где только был — в метро, в трамваях, на домах, в подземных переходах.

— Метил территорию?

— Ну да, у нас «на районе». А затем я стал баловаться «баблами».

— Чем?

— «Баблами». Ну, это такие, похожие на пузыри, раздутые буквы, типа этой.

Он вновь провёл тонкую чёрную линию, в результате чего появилась третья громадная буква «С».

— А сейчас, как видишь, я перешёл на блокбастеры. Огромные буквы в рост человека. Искусство должно быть понятно всем. Вот чего я не люблю, так это дикий стиль уайлдеров. У них столько всяких переплетений и примочек, что разобрать практически ничего нельзя.

Графов вновь потряс баллончиком и перешёл к окантовке следующей буквы.

— Граффити — это свобода, — продолжал разглагольствовать он, ведя линию. — Если хоть раз попробуешь забомбить стену, тебя потом за уши не оттащишь, дай только что-нибудь размалевать.

Следующей у него получилась буква «К».

— Классно у тебя выходит! — восхитился Добрыня получившимся словом. — Дай теперь я попробую.

— На, — передал ему Графов баллончик.

Добрыня нажал на распылитель и с усердием принялся выписывать первую букву второго слова. Это была буква «Y». Правда, получилась она у него не совсем ровная, с подтёками.

— Чего-то не совсем, — критически оглядел он свою работу.

— Как видишь, не всё так просто, — забрал Графов у него баллон и тут же приступил к созданию очередной буквы. — Но тебе хоть понравилось?

— Да, прикольно.

— Ну, вот, теперь ты знаешь правило третье: ты никто и ничто, пока не увековечишь себя граффити. Даже после обычного тега ты уже чувствуешь себя человеком.

Новая буква «O» получилась у него просто на загляденье — идеально ровной и объёмной.

— Ведь твоё творение увидят тысячи людей, — с упоением продолжил он. — Граффити — бессмертны. Они переживут тебя. Поэтому это и затягивает, как наркотик. От этого получаешь такой кайф! Это такой адреналин!

Так же легко удалась ему и последняя буква в этом слове «U», после чего он вновь встряхнул баллончик.

— Когда ты ночью стоишь один на один с голой стеной и с баллоном в руке на одной из центральных улиц, а рядом проезжает ментовская машина… или разрисовываешь стекло троллейбуса у всех на виду — это похоже на секс. Я сегодня даже поругался со своей девчонкой. Она умоляла меня пойти с ней погулять. Я же пошёл сюда бомбить Лысую.

Нажав на распылитель, он на минуту замолчал, сосредоточенно окантовывая букву «A» в следующем слове.

— Здесь такая энергетика! Я тут не пишу, а просто летаю! После каждого куска, забомбленного на Лысой горе, хочется зарисовать всё на свете.

Под вдохновенной рукой райтера появилась на свет буква «L».

— Всё? — спросил Добрыня, прочитав творение райтера.

— Всё-всё, — восторженно продолжил Графов, — весь Киев, всю Украину, весь мир.

— Я имею в виду, ты уже закончил? — спросил его Добрыня.

— Ага, — ответил Графов, дописав вторую букву «L», — осталось только тег свой поставить.

Он вынул из кармана джинсов чёрный маркер и внутри последней буквы расписался: « грф ».

В это время в просвете арки показался тёмный силуэт бритоголового парня в камуфляжной форме. Когда он приблизился, Добрыня признал в нём своего товарища из бригады чистильщиков по прозвищу Злой. Бросив оценивающий взгляд на граффити и на стоявшие возле ног Добрыни баллоны с краской, он дружелюбно спросил:

— Твоя работа?

Добрыня усмехнулся и зачем-то кивнул.

— Когда это ты успел? — удивился Злой, заметив также стоявший у стены пластиковый мешок, наполненный бутылками.

— Да вот, — неопределённо развёл Добрыня руками.

— А теперь всё стирай! — неприязненно сказал ему Злой.

— Как? — с недоумением посмотрел на него Добрыня.

— Как хочешь! Хоть руками, хоть зубами. Уже задолбали тут своими граффитями!

— Да это не я, это он! — указал Добрыня на Графова, перекидывая на него всю ответственность за сделанное.

Тот, оценив ситуацию, мгновенно бросился наутёк к дальнему выходу из потерны.

— Стой! — крикнул ему Злой и кинулся за ним в погоню. — Ты куда?

Выбежав из потерны на поляну, Графов неожиданно для себя оказался в окружении целой толпы бритоголовых, одетых в камуфляжную форму.

— Ловите его! Держите! — крикнул им выбежавший из потерны Злой.

Графов принялся петлять по поляне, кидаясь, как заяц, то в одну сторону, то в другую, но каждый раз кто-то из чистильщиков вставал у него на пути. Особенно не гоняясь за ним, бритоголовые постепенно сжимали круг. Загнанный граффитчик попытался прорваться между двумя парнями, но получив подсечку, растянулся на траве. Подоспевший Злой навалился на него и скрутил за спиной ему руки.

— А что он сделал-то? — спросил у него Муромский.

— Иди полюбуйся сам, что он там намалевал, — кивнул ему Злой на вход в тоннель.

Несколько парней во главе с Муромским тотчас направились в потерну.

— Нифига себе! Да он просто офигел! — раздалось через минуту оттуда.

Полюбовавшись творением Графова, Муромский подобрал с земли баллончик с краской и вместе с товарищами вернулся на поляну.

— Так это ты здесь на Лысой всё изрисовал? — обратился он к граффитчику, которого удерживал Злой.

Прижатый к земле Графов молчал, как партизан. Добрыня ответил за него:

— Мне он признался, что это всё его работа.

— Ну, гад, — бросился к нему Муромский, — сейчас я тебе этот баллон в задницу засуну!

— Давай, — согласился с ним Злой, — снимайте с него штаны!

Графов тут же дёрнулся, пытаясь освободиться, но Злой ещё сильнее придавил его к земле, усевшись ему на спину.

— Снимайте с него джинсы, ребята! — призвал он.

Муромский тотчас потянул за одну штанину, Добрыня — за другую, и через секунды джинсы с граффитчика были стянуты и отброшены в сторону, при этом из заднего кармана неожиданно вывалился чёрный маркер.

— А теперь стаскивайте с него футболку! — приказал Злой.

Со спины он передвинулся в ноги граффитчику и тем самым позволил чистильщикам стянуть со щуплого парня и футболку.

Теперь Графов оставался в одних трусах. Злой тотчас пересел ему на спину и приказал Добрыне:

— Снимай с него трусы!

Добрыня не заставил себя ждать и, резким движением стянув с Графова уже слегка подмоченные трусы, брезгливо отбросил их в сторону.