Александр Ступин - Чёртовы свечи

— Не дождались они тебя, пока ты средства спасения искал, и уехали.

— Как уехали? Куда уехали? Почему? А пожар где? — не унимался я.

— Папочка, ну если хочешь, мы для тебя что-нибудь подожжём. Ты только не волнуйся, — издевалась надо мной Лиза.

— Смешно ей. Папа в расстройстве, а она смеётся.

— Вы как хотите, а я раздеваюсь и ложусь спать, — сказал серьезный студент Миша. — Мне завтра рано вставать на военку.

— Уехали, значит… бросили… на произвол судьбы.

— Да, уехали, и люди разбежались…

— А пожара, стало быть, не было…

— Не было.

— Пойдёмте-ка спать все. Эвакуация отменяется. Я только спущусь этажом ниже. Проверю кое-что, — взял я себя в руки и стал вновь твёрдым и решительным.

— И я с тобой, и я с тобой. Я тоже проверю, — заторопилась Лиза, боясь, что её могут не пустить.

Мы спустились вниз все вчетвером. Всем было интересно. На площадке не было никаких следов огня, а в воздухе отсутствовал запах дыма. В проломе было темно, свечи полностью прогорели и погасли. Перед подъездом не осталось никаких следов от колёс пожарных машин, от шлангов, от воды. Дом спал, и вокруг все спали. Только мы сидели на лавочке, прижавшись друг к другу, было прохладно.

— Холодно что-то. Может, домой пойдём? — предложила Лариса.

— Пойдём, мне завтра к восьми.

— Спаточки хочу, а перед этим поесть — ваша доченька голодненькая, — сказала Лиза.

— Да, домой надо идти. Спать хочется, — согласился со всеми я и пошёл первым. — Надеюсь, мне не приснится больше пожар. Я бы предпочла сон о мороженом и шоколаде…

Мы медленно поднимались в свою квартиру.

— Привиделось четверым, запах гари, звуки, люди вокруг…

— Может, нам стоит уехать на время? — спросила Лариса.

— Очень может быть. Да. Лучше на время снять квартиру… Было четыре часа ночи. Мы дошли до постелей.

На оцифровку архива ушло полторы недели. Эту работу я делал на новом месте, мы срочно сняли квартиру на два месяца у своих друзей, которые уезжали в командировку и искали, кто бы мог присмотреть за остающимися котом, аквариумом и цветами. Наши интересы совпали: мы экономили на арендной плате, они же спокойно могли ехать, не боясь оставлять квартиру и своих домочадцев.

В нашей семье все продолжили свои обычные занятия: ходить в школу, в институт, на работу. В свободное время и вечерами я просиживал над архивом, вычитывая старые тексты.

Дело продвигалось медленно, над одной строчкой я мог просидеть час, пытаясь разобраться в чужом почерке: в некоторых словах не читались буквы: либо стёрлись, либо при фотографировании отсвечивала бумага; бывало, что в тексте использовались сокращения, которые мне были незнакомы. Почерк писавших был достаточно ровным (классическим, в отличие от моего), но, случалось, становился торопливым, нервным, и тогда я выписывал буквы, те, что мог понять, и составлял слово заново.

Муромцев копировал архив не всё подряд, а выборочно. Получался разрыв. Я не анализировал тексты, а лишь раскладывал механически страницы по папкам по темам, датам или сохранившейся нумерации. Техническая работа.

К концу работы архив условно разделился на три части.

Часть I. Документы Александра Андреевича Романовского, полковника, надворного советника, учёного, исследователя. Убит в 1912 году.

Часть II. Документы Дмитрия Николаевича Поклонова, профессора, химика, учёного, исследователя. Убит в 1918-м (?).

Часть III. Документы Мефодия Михайловича Муромцева, полковника, следователя управления НКВД, убит в 1946 году.

Все трое погибли. Я завел папку, свою под номером IV. И знаете, мои милые, о чём я? Надпись «погиб» на папке под моей фамилией меня бы не обрадовала. Компания, вне всяких сомнений, достойная, но не так хочется завершить свою жизнь.

Я вспомнил 1980-й, свою часть в тогдашнем городе Жданове… Ко мне подошёл старший лейтенант, не помню его фамилию, чуть старше меня по возрасту и спросил: «Мы формируем группу в Афганистан, полетишь?» Я удивился: в полку я был не на лучшем счету; получить увольнительную для меня — редкость, чаще всего выходные я проводил в наряде: патруль, караул, кухня. Но… с другой стороны, лишь меня одного по утрам пропускали без всяких документов через КПП, чтобы я мог пробежаться по шоссе, ведущему к аэродрому, территория части была для меня маленькой. Я бегал, занимался на спортплощадке, в столовой ел за троих, несмотря на ворчание старослужащих, и если были деньги — ходил в буфет, где объедался пирожными (сладкого не хватало). Меня терпели и даже дали отпуск. Когда подошёл малознакомый старший лейтенант, я удивился и обрадовался: а как же, Афганистан, приключение.

— Согласен. Только вот у меня отпуск на десять дней.

— Полетишь со второй группой. Доберём оставшееся оборудование, машины.

Когда я вернулся из отпуска, то узнал, что наш Ан-12 был сбит ракетой при посадке. Все погибли. Так это было или нет, но этот офицер, как и мой сослуживец, в полк не вернулся. Больше самолётов из части не отправляли. Меня к тому времени отправили из полка на дембельский объект, где собрались такие же, как я, «штрафники». Мама потом мне говорила, что ходила в военкомат, просила не отправлять меня в Афганистан, её заверили, всё-таки «единственный сын кормилец»…

А ведь случай, я мог запросто оказаться в том самолёте, рядом с корешом с Карпат. Что же я опять лезу-то?

Романовский Александр Алексеевич

Документов, относящихся к архиву Романовского, было немного — три листа. Большей частью это были выписки из статей, книг по истории народных поверий, о колдовстве, о нечистой силе и его собственные записи.

«…Николас Эймерик (Эймерик Жеронский, 1320–1399)». Несколько выписок из его трактата Directorium Inquisitorum («Руководство инквизитора»). Возглавлял инквизицию в королевстве Арагон (граничило с Францией до вхождения в Испанию). Был изгнан оттуда за чрезмерную жестокость. Его труд, написанный в 1376 году, называли даже «инквизиторской библией».

«…Эймерик сообщил, что читал книгу о вызывании демонов "Ключ Соломона" и сжёг по прочтению. Найти (подчёркнуто)»…

«…Из книги "Кл. Сол.", гл. 25 "Об огне и свете"… Огонь, который должен участвовать в церемониях, делается под Меркурием и в час его.

Свечи делаются таким образом: нужно взять, сплетённую девой, шёлковую нить, из которой делается фитиль. С помощью этого фитиля сделайте свечу из воска, взятого у нового улья, берите так называемый девственный воск, пусть свечи будут иметь в себе полфунта воска (примерно 230 граммов). Иглой изобразите символы:

Прочитал. Что могут значить эти символы? Далее молитва. Ничего существенного.