Александр Ступин - Чёртовы свечи

Франция, Германия, Италия, Испания, Турция, Греция… — всё стало доступно, только пожелай. А вспомнить, что было лет двадцать назад, даже в Болгарию отпускали только после того, как пройдёшь через сито общественно-государственного контроля, через все эти комиссии профсоюзов, комсомола, партии, КГБ…

Сергей Петрович Струнин сам заседал в одной из таких комиссий.

— Вы член ВЛКСМ? А с какого года в профсоюзе? Есть ли взыскания, а родственники за границей? Вы рабочий?

— Да. Да. Нет. Да…

К рабочим и крестьянам в те времена относились более уважительно. К служащим с подозрением. Особенное недоверие вызывали интеллигенты, будто от них всё зло шло.

Рабочие, они, конечно, и пьянствовали больше, и воровали, и выражались нецензурно, но всё же были ближе государству.

Сергей Петрович после окончания политеха работал на заводе инженером-конструктором, и каждый день его встречал лозунг над проходной: «Звёзды мира, звёзды пятилеток зажигает наш рабочий класс!»

Был случай на заводе, стал как-то доставать молодых инженеров противный такой мужичок, пролетарий, Арсений Маковкин, на станках с ЧПУ работал: «Я у станка смену стою. Я продукцию выпускаю и вас кормлю. Вы все на моей шее сидите. Помните всегда, когда за зарплатой идёте».

До того достал, что в один прекрасный день приходит он на работу, встаёт к станку, а тот не запускается. Он туда-сюда — время-то идёт, оборудование простаивает, наладчики смеются, мастер орать начал, начальник цеха кулаком грозит издали…

— Что я сделаю, программы-то нет! Станок без программы не работает, — оправдывался Маковкин. — Я вот болванку закрепил, а он, падла, не крутит, не запускается… Моё дело какое: болванку закрепил, станок запустил, деталь снял; опять болванку закрепил…

— А у этого станка одна болванка и один болван, — комментируют наладчики. — Сходи к инженерам, пусть обоим программу напишут.

— Для Сеньки программу не создать, разве что в академию наук обратиться…

— В ветеринарную…

Тогда весь цех со смеху покатывался над ним. Смеяться-то смеялись, но всё же отношения между рабочими и инженерами оставались прежними, и руководство завода не меняло своего подхода: самые большие зарплаты, путёвки профсоюзные, квартиры от предприятия, подарки, награды в первую очередь шли пролетариям, потому что они были и есть всегда — гегемоны, а интеллигенты же только «прослойка».

Заказчиками бассейна была семейная пара: муж, походивший чем-то на Арсения Маковкина, тоже пролетарское лицо, смуглый, маленькие круглые глаза, ничего не выражавшие, упругий круглый животик, суетность и показная деловитость: «Пожил, всё знаю, меня не учи», и жена, Маргарита Семёновна, мало подходившая ему — выше его ростом, тёмноволосая, приятная с виду и по разговору, но не столько умная, сколько хитроватая, но в меру.

«Я закончил техникум, но работать пошёл шабашником — бригадиром. Всё строили: дома в районах, отделку делали… У меня свои бригады были… Теперь отдыхаю. Шабаш. Сошёлся вот с Ритой, она раньше в БТИ работала, а теперь мы вместе по недвижимости: у неё связи остались, я за рулём, и вместе квартиры смотрим, покупаем, продаём. У нас опыта хватает», — откровенничал мужчина, хотя у него об этом не спрашивали.

Бассейн им нужен был для загородного дома. В городской квартире стала жить дочь Риты со своим мужем, у Александра Васильевича, так его звали, своих детей не было; вот и решили они с Ритой купить дом в деревне, что поближе к городу. Нашли такой в тридцати километрах. Перестроили его, как могли, по своему разумению.

Коттедж не коттедж стал, но от прежнего отличался он в лучшую сторону — тут тебе цветник, газон, уличное барбекю-камин в летней кухне… Не хватало только бассейна. Подкопили они необходимую сумму и нашли фирму поближе к своему дому.

Место для бассейна выбрали удачное — на задках участка, между кирпичным сараем и старым деревянным забором, там, где раньше прежние хозяева скот держали. Если как в кино или в журналах делать, то бассейн нужно было бы ставить у террасы, но там места уже не было. А на задках и место осталось, и подъехать туда проще: сразу за забором дорога, идущая вдоль большого поля, на котором все местные картофель сажали. Если экскаватор понадобится, так вот — открыл ворота и заезжай. С соседями только не повезло — они всё ещё оставались с деревенскими замашками и до сих пор, что слева, что справа, скот держали: коров, телят, овец, коз. Запах иной раз оттуда шёл такой, хоть нос затыкай. Но куда от этого денешься — деревня.

Сергей Петрович предложил возможным заказчикам немецкий овальный сборный бассейн почти в пять метров в длину, три в ширину и глубиной в полтора.

— Точно немецкий?

— Да, вот сайт фирмы. Вот сертификаты. Толстый стальной лист, специальные краски от коррозии, этот бассейн вкапывается…

«Немецкий», «вкапывается» — это заказчиков убедило, и они оплатили стоимость бассейна и оборудования… Про монтаж промолчали до доставки. И не поинтересовались. Может быть, и к лучшему.

Когда-то на фирме у Сергея Петровича работало до 50 сотрудников, а после череды кризисов разбежались все. Жена взяла на себя бухгалтерию и продажи, а сам он занялся монтажом и ремонтом оборудования.

Вдвоём с сыном-старшеклассником они ездили по объектам и монтировали камины, дымовые трубы, бассейны. И если директора конкурирующих фирм подъезжали на объект на недешёвом автомобиле, в чистой одежде с портфелем или планшетным компьютером, то Сергей Петрович заезжал на стареньком грузовичке «Ниссан» с рабочим инструментом, и одет он был в спецовку.

Бывало, что иные дотошные заказчики приставали с вопросами.

— А у вас есть монтажники? Сколько, хороши ли в работе?..

— Есть у нас монтажники, — привирал тогда Сергей Петрович. — Да все заняты, если не освободятся, я сам смонтирую.

— А вы умеете?

— Умею. Ведь на семинары, конференции, учёбы я сам хожу. И экзамены, и удостоверения, и сертификаты, зарубежные, отечественные, все на моё имя.

Это действительно было так. Где только не учился он: в Финляндии, во Франции, в Германии. Чаще, конечно, бывал в Москве.

Обучать же сотрудников где-то было и дорого, и невыгодно. Всё, что необходимо для монтажа, он объяснял на пальцах, а знать устройство оборудования им было необязательно. Для получения сертификата нужно было прослушать лекции, которые могли идти неделю, и сдать экзамены, а иной раз и оплатить их.

«Поверьте, я учил», — плачущим голосом пытается объяснить преподавателю какой-нибудь монтажник Олег, но если он с трудом когда-то закончил ремесленное училище или техникум и мозг его не приучен с детства к восприятию любых больших текстов, ни художественных, ни технических, как быть? Проще поручать таким делать самые несложные операции и на первых порах везде присутствовать самому.