Александр Ступин - Чёртовы свечи

Он осмотрел, как работает система очистки воды, встал на колени и потрогал струю, бьющую из форсунки, спросил, насколько хватит песка, и где его потом брать, и подойдёт ли обыкновенный речной…

Чаша была чуть наклонена, это видно было по поверхности воды, с одной стороны вода была у края борта, а с другого края она недоставала сантиметра на два.

— Ну вот, криво. Криво… Я вам ещё вчера говорил, что криво. Нет горизонта.

Монтажники согласились, отметив, что разница незначительна и грунт будет под давлением воды проседать, а к осени что-то изменится после лета и дождей.

— Да ничего не изменится, так всё и останется. Придётся самому, всё самому… Эх, выставить уровень не могли толком… Я вчера со своими электриками говорил, они подтвердили, что я прав. Спокойно можно заменить лампу, спокойно… Там вот выкручиваешь, вытаскиваешь старую и ставишь новую. Всё просто. Просто всё. А вы мне вчера наговорили, проблему создавали… Зачем? Я ведь во всём разобрался… Сейчас покажу вам… Только бы деньги с людей взять…

Пока он ходил переодевался, монтажники завели машину и ждали, что он вернётся и расплатится с ними. Но он пришёл в старых рваных шортах и, включив прожектор, полез в воду:

«Они меня учить… Будто я сам не знаю. Всё же просто. Вот, вот так надо. И всё! Вот берёшь провода, здесь разъединяешь, сюда толкаешь. И всё!..»

Когда Сергей Петрович с Денисом услышали, как он заорал, потому что через оголённые провода в воду пошёл электрический ток, пусть небольшое напряжение, всего 12 вольт, то хотели было бежать спасать его — у каждого человека был свой порог чувствительности, а вдруг ему станет плохо, но, услышав его вопли и ругань: «А-а-аа-а! Мать вашу-у!!! Как же щипет-то!..» — поняли, что ему не так уж и плохо, а вот им может через минуту стать не очень хорошо…

— В машину! — только крикнул Сергей Петрович.

Дениса не надо было уговаривать, хлопнули дверцы, и грузовичок выскочил с грунтовки на асфальт сельской улицы, а потом на трассу.

— А с ним ничего не случится?

— С ним нет, а останься мы там, разделили бы судьбу бедного пса.

— И всё!

— И всё!.. Не доплатил, гад, только…

— Зато живы остались, — сказал Денис.

Шёл четвёртый час Международной конференции «Мировой порядок в период надвигающегося кризиса». На трибуну поднялся президент России.

Делегации нескольких стран, демонстративно хлопая сиденьями кресел и шумно топая ногами, стали покидать зал заседаний. Ушли украинцы, канадцы, прибалты, поляки, болгары, шведы…

Российский президент выглядел устало, под глазами его были мешки, тёмный костюм был измят. Видно было, что он мало спал, сильно переживал, отчего взгляд его был рассеян.

Он долго не мог начать говорить, будто подбирал подходящие слова. В зале же, наоборот, оживились: запахло сенсацией.

Наконец, собравшись с силами, он поздоровался с присутствующими. Потом попробовал пошутить, сказав, что речь его будет настолько краткой, что и оставшиеся в зале при желании успеют легко догнать ушедших на перерыв:

«Мы хотим с вами всеми попрощаться. Отношения у нас с вами были… Складывались по-разному. Слава богу, не дошло до прямого конфликта. И это — общая заслуга. Хотим поблагодарить за понимание и… Как говорят в России, не поминайте лихом. Россия выходит из состава ООН и других международных организаций. Прощайте… Живите с миром…»

И быстро ушёл.

Тишина в зале была недолгой. Захлопали двери, в зал ворвались ушедшие, как будто они стояли под дверями и подслушивали.

С мест понеслись крики: «Полная изоляция… Разрыв дипломатических отношений… Перекрыть границы, привести войска в полную боевую готовность…»

— Они на коленях к нам приползут, а мы заставим их ноги нам мыть, сапоги лизать… — кричали из угла, но на это мало обращали внимание.

Стали уже привычными выкрики, даже демонстрации разных голых частей тела и недвусмысленные жесты не вызывали привычного отторжения. В конце концов, если не подрывают себя, ножами не режут, не стреляют, так и ничего.

Флаги самых неутомимых бойких государств замелькали в руках членов делегаций, и они крутили ими, задевая пол и головы близ стоящих.

Слово попросил представитель США, но в зале не могли успокоиться: дух мщения, запах крови и возможной халявы вскружил людям головы. С большим трудом председательствующий всё же добился относительной тишины.

Представитель Госдепа, лицо неопределённого пола, постарался высказаться быстро и доступно для понимания: «Мы вас предупреждали, но даже мы не ожидали такого… Полная изоляция… Блокада…»

Зал встретил выступление представителя США овациями, не обращая внимания на содержание. Доверие было полным.

Перебивая друг друга, орали грузины и украинцы. Поляки надменно водили носами: «Да, так… Мы говорили». Немецкая и французская делегации, сидевшие в стороне от всех, были, скорее, напряжены и ждали своих лидеров. Итальянцы совершенно равнодушно смотрели в потолок…

Полного единодушия в зале всё же не было…

Из здания международного конгресс-холла выходили люди. Это была российская делегация. Было видно, что им грустно. Никто не старался выглядеть бодрячком. Мало говорили. Молчали. Кто-то, не скрываясь, плакал, особенно женщины.

Когда подходили к автобусам, одна женщина истерически заорала: «Я остаюсь! Слышите?! Я остаюсь! Катитесь вы все к чёртовой матери!!» Её никто не трогал, не успокаивал. Обходя её слева и справа, не сбавляя шаг и не ускоряясь, шли к автобусам.

Последним прошёл президент. Хотел было остановиться и что-то сказать, но… Не стал. Прошёл мимо. Мягко закрылись двери. Колонна автобусов втиснулась без всякого сопровождения в транспортный поток по направлению из города. Автобусы словно летели. Они заменили людям мысли. В головах — только движение.

Так продолжалось вечность. Тишина. Шум от движения. Полусонное состояние. Поворот-разворот, остановка. Открылись двери. Выходили быстро, будто боялись, что двери закроются и их оставят и увезут обратно… Как только сошёл последний пассажир, все автобусы развернулись и пропали на трассе.

Люди стояли группками и по одному. Кто-то курил, самые запасливые пили кофе из термосов и ели бутерброды. Стеснение присутствием президента, однако, скоро прошло, и по рукам членов делегации и сотрудников заходили бутылки с алкоголем.

Президент, до сих пор стоявший спиной ко всем, обернулся: «Да что прячете-то, дайте и мне, что ли…» Все засмеялись. Бутылок стало заметно больше. Появилось несколько ящиков невесть откуда взявшейся водки. Пили вначале молча, будто на поминках, потом потихоньку оттаяли: заговорили, пытались даже шутить. Но всё как-то невпопад.