Андрей Шляхов - Байки доктора Данилова 2

Металлический порог входной двери был приподнят на пару сантиметров. Работа на «скорой» быстро приучает обращать внимание на пороги. Добровольской показалось, будто она подняла ногу высоко, но нога зацепилась за порог, а поскольку шаг был энергичным, на ногах устоять не удалось. Последним, что запомнила Добровольская, был гулкий стук, с которым ее голова ударилась о нижнюю ступеньку подъездной лестницы.

Очнувшись, она сначала не поняла, где находится, но увидев над собой лицо Павла Сергеевича, вспомнила о своем неудачном визите. Лежала она в той же комнате, на диване. Павел Сергеевич проявил заботу — подложил ей под голову подушку снял с ног босоножки.

— Лежите, лежите, — сказал он, когда Добровольская попыталась встать, и притормозил ее порыв, положив руку на плечо. — Вам нельзя вставать, у вас сотрясение мозга.

— Да ну? — удивилась Добровольская.

— Вы около десяти минут были без сознания, а головой о лестницу приложились так серьезно, что я испугался — не повредился ли череп? Но вроде все в порядке, хотя без рентгена сказать трудно.

— Вы рассуждаете, как врач, — сказала Добровольская, начав ощупывать здоровенную шишку на голове.

— Это все сериалы, — улыбнулся Павел Сергеевич. — Насмотрелся.

Добровольская была немного не в себе и потому не отметила перемен, которые произошли с ее собеседником. Он разговаривал с ней участливо, дружелюбно и даже улыбался. Впрочем, любой нормальный человек повел бы себя на месте Павла Сергеевича точно так же.

— Скорую я вызвал, вот-вот должны быть.

— Ну зачем? — простонала Добровольская. — Мне уже лучше.

— При черепно-мозговой травме с потерей сознания госпитализация обязательна, — строго сказал Павел Сергеевич. — Вдруг у вас кровотечение, субарахническое.

— Субарахноидальное, — машинально поправила Добровольская, молившая Провидение о том, чтобы к ней приехала бригада с другой подстанции.

Мольбы не сработали. Приехали свои и кто? Доктор Шабанов, первый сплетник подстанции. Простого обмена взглядами Шабанову было достаточно для создания сплетни о любовных отношениях. Страшно было представить, что он расскажет о докторе Добровольской, получившей травму головы вечером дома у какого-то мужика.

При попытке встать на ноги, Добровольскую сразу же повело, так что против госпитализации она возражать не стала, Шабанов все равно не оставил бы ее на месте, тем более, что находилась она в чужой квартире.

«Ничего, — думала Добровольская. — Перекантуюсь до утра, а там и отпустят, если все будет в порядке. Хорошо, что сейчас лето и мама на даче».

— Соберите ей вещи! — велел Шабанов Павлу Сергеевичу. — Две смены белья, ночнушку, полотенце, тапки, зубную щетку, пасту, расческу и зарядку от телефона не забудьте.

— Да я в гостях… — сказала Добровольская.

— Все мы на этом свете в гостях! — хохотнул Шабанов.

— Я все понял, только ночной рубашки у меня нет, — сказал Павел Сергеевич.

— Футболку положите, какая побольше.

Когда Павел Сергеевич протянул пакет с вещами Шабанову, тот удивился:

— А вы что, не поедете с нами? Если все нормально, ее могут и через три-четыре часа отпустить, под расписку. Ночью одной возвращаться домой не комильфо.

— Не надо, — запротестовала Добровольская. — Я до утра останусь в любом случае…

Но ее никто не слушал.

Лежа на носилках в салоне, Добровольская вспомнила фразу: «история повторяется дважды — сначала в виде трагедии, потом в виде фарса», только так и не смогла вспомнить, кто это сказал. И правда же — сначала была трагедия, она везла Павла Сергеевича в реанимацию с инфарктом. А теперь — фарс, он сопровождает ее в больницу.

В приемном отделении Добровольская попыталась отделаться от Павла Сергеевича.

— Ваше присутствие здесь совершенно необязательно, — сказала она. — Я в сознании и здесь я своя, у меня полбольницы знакомых. Не дадут пропасть травмированной девушке. Спасибо за участие, но на этом надо заканчивать.

— Я так не думаю, — возразил Павел Сергеевич. — Поскольку я оказался невольным участником этой истории, я хочу убедиться, что с вами все в порядке. И вообще мне прилетел бумеранг.

— Какой бумеранг? — не поняла Добровольская.

— Я совершил ту же ошибку, что и вы. Когда вы упали, я подумал: «вот же настырная особа, устроила тут спектакль!». И сказал вам: «Хватит притворяться, вы мне дверь закрыть мешаете!».

— Я этого не слышала…

— Теперь знаете. И только где-то через минуту я понял, что никакого спектакля не было. Я человек не суеверный, но в этом что-то есть. Кто-то там преподал мне урок. Пока вы были без сознания, я попытался поставить себя на ваше место и посмотрел на ситуацию вашими глазами. Вызывает какой-то хмырь с утра пораньше и жалуется на отсутствие эрекции… Вы же меня очень тщательно осматривали, я помню. Были бы вы пофигисткой, могли бы сразу развернуться и уехать. Ну а кардиограмма… Ладно, это все уже в прошлом. Я загадал, что если у вас все будет хорошо, то… Впрочем, это неважно. Важен урок, который мне преподали.

— Нет, это нельзя сравнивать, — возразила Добровольская. — Я — врач и находилась при исполнении. А врач при исполнении не имеет права на ошибку. Я должна была почувствовать, что…

В этот момент явился санитар для того, чтоб везти Добровольскую на рентген и очень правильные слова остались недоговоренными.

Впрочем, у нее было время для того, чтобы договорить. Очень много времени…

До сих пор нет-нет, а кто-то из коллег спросит у пришедшей на дежурство Добровольской (вообще-то у нее сейчас другая фамилия, но нам к ней привыкать нет резона, потому что эта история подошла к концу):

— Как у мужа с утренней эрекцией, Полин? Была?

— Да пошли вы в задницу! — отвечает экс-Добровольская. — Столько лет прошло, пора бы и угомониться.

Если кто-то подумал, что эта история — о главном враче или медицинском чиновнике более высокого ранга, то ошибся. Речь пойдет о простом послушнике Великого Ордена Красного Креста.

У любого врача есть набор анекдотов из жизни о тупых коллегах. У некоторых этих анекдотов на трехтомный сборник хватит. Диагностика острого аппендицита вместо инфаркта миокарда или пищевой токсикоинфекции вместо месячной беременности (тошнит же и выворачивает!) — это лютики-цветочки. Бывают ляпы и посерьезнее.

Но случай, с которым пришлось столкнуться доктору Брыкову, был из ряда вон выходящим. Как выражались средневековые арабские авторы: «историю о столь редких чудесах следовало записать кончиком золотой иглы в уголке глаза, чтобы она послужила назиданием поучающимся».

Брыков получил вызов к женщине тридцать лет с острым панкреатитом. Вызывала не она сама, а участковый терапевт, который пришел к ней по вызову. Люди, знаете ли, не всегда понимают, кого именно им следует вызывать. Одни по пустякам скорую помощь дергают, а другие в серьезных случаях, требующих экстренной медицинской помощи, терпеливо дожидаются участкового врача, который может прийти и поздно вечером, если вызовов у него много.