Андрей Шляхов - Байки доктора Данилова 2

На что способна женщина ради любимого мужчины?

На все! Без каких-либо оговорок и исключений.

Старший фельдшер Красикова пошла проторенным путем. Для начала она украла из комнаты отдыха врачей аминовский кардиограф. Принесла тайком в свой кабинет, сунула в коробку из-под одноразовых перчаток, а затем отнесла коробку в багажник своей хонды. Тип-топ, оп-ля-ля!

Аминов, как и ожидалось, сразу же начал орать, что поддержание порядка на подстанции является главнейшей и важнейшей обязанностью заведующего или же исполняющего обязанности заведующего.

— Вы понимаете, Станислав Казимирович, к чему клонит этот проходимец? — проворковала Красикова, пленительно и многообещающе улыбаясь Ржевутскому. — Сам сбыл кардиограф налево, а теперь пытается переложить ответственность на вас. Хотела бы я знать, кто видел, как он вернулся с вызовов — с кардиографом или без него?

— И что мне с этим делать? — спросил Ржевутский.

— Как — что? — удивилась Красикова. — Выговор ему дать, строгий. И пусть он потом гонит на вас все, что ему вздумается. Всем будет ясно, что это месть за выговор. А тут вы полностью в своем праве. Если каждый начнет кардиографы налево сбывать, нам скоро нечем будет бригады укомплектовывать. И взыскать стоимость утраченного имущества с него не забудьте. Пусть хотя бы по номинальной стоимости заплатит.

Доказывая, что он не при чем, Аминов сражался как триста спартанцев, но выговор он все же получил. И бумажка на удержание стоимости утраченного кардиографа в бухгалтерию ушла. Ну а как же иначе? Утратил — расплатись.

Улучив момент, Красикова увела Аминова в курилку — угол двора, в котором стояли две скамейки и урна — и сказала ему:

— Станислав Казимирович, явно не прав. Ему при каждом исполнении обязанностей моча в голову ударяет. Не позволяйте ему так с собой обращаться. Напишите докладную на имя главного врача. Главный мужик крутой, но справедливый. Разберется и выдаст всем по заслугам.

— Я и сам собирался так поступить, Надежда Ивановна, — ответил Аминов. — Но все равно спасибо вам за поддержку. Могу ли я, в случае чего, на вас рассчитывать?

— Всегда! — заверила Красикова. — Но только, чтобы все это было между нами, келейно-елейно.

Велик был соблазн сбыть украденный кардиограф на авито-ру, но Красикова преодолела его и по дороге домой выбросила коробку с кардиографом в мусорный контейнер. Сизый лети голубок, в небо лети голубое…

Следующей частью Марлезонского балета стал вызов к соседке Красиковой, семидесятилетней отставной актрисе больших и малых академических театров.

— Светлана Петровна, вы должны любыми путями спровоцировать конфликт! — внушала Красикова соседке. — Делайте все, что хотите, но только доведите до скандала!

— Не сомневайтесь, милочка, — заверила соседка. — Я устрою такой скандал, что небесам жарко станет!

На соседку можно было положиться. Красикова делала ей уколы, покупала продукты, когда та недужила и вообще всячески опекала. Не корысти ради, а просто жаль было одинокую пенсионерку. А тут вдруг соседка пригодилась.

Аминов работал на «восьмичасовой» бригаде, которая начинает в восемь утра сегодня и заканчивает завтра в то же время. На вызов с врачебным поводом «плохо с сердцем», сделанный в семь часов пятьдесят девять минут, должен был приехать он. Но на всякий случай, Красикова показала соседке фотографию Аминова. Если вдруг приедет кто-то другой, надо делать круглые глаза и говорить: «это какая-то ошибка, я не вызывала «скорую». Невинные люди не должны страдать.

— Мне и играть ничего не пришлось! — рассказывала соседка. — Он вошел, весь такой деловой, и отказался мыть руки. Сказал, что они у него чистые. А когда я стала настаивать, обозвал меня «старой дурой». Нет, вы только представьте — какой хам! Я ему сказала, что мне аплодировали Брежнев, Горбачев и Ельцин! Так что пусть готовится к неприятностям. А он, нет вы только подумайте, послал меня на …! Меня! Женщину! Заслуженную актрису! Вот же подонок!

Жалоба на имя директора департамента здравоохранения города Москвы, которую заслуженная актриса написала под диктовку Красиковой, была образцово-показательной. Копии ушли в газеты, городской рупор «Московский сплетник» и окружную многолистовку «Наши новости».

— Два выговора у этого засранца уже есть, — доложила Красикова любимому мужчине, который сидел дома, под присмотром жены, и отчаянно скучал по сдобному белому телу Красиковой. — Осталось нанести последний удар. Стасик очень сильно нервничает. Как мне донесла разведка, главный сказал ему: «Что же это такое при вас творится? Вы совсем не умеете руководить!».

«Разведкой» была одноклассница Красиковой, работавшая в отделе кадров Станции скорой помощи города Москвы. Эта добрая женщина была надежнее Штирлица. Сведения, полученные от нее, никогда не оказывались ложными.

— Так ему и надо, засранцу подлому! — одобрил любимый мужчина. — А каким будет последний удар?

— Узнаешь в свое время, — ответила Красикова.

Интриговать ей было несложно, потому что оба участника интриги были самонадеянными дураками.

— Если по каждой жалобе на грубость выговор давать, то через месяц на линии никого не останется, — сказала Красикова Аминову. — Ржевутского надо осадить, пока он совсем не слетел с катушек. Борис Михайлович еще долго будет болеть, Ржевутский вполне успеет дать вам третий выговор и что тогда? Напишите главному врачу, что исполняющий обязанности заведующего необоснованно дал вам выговор и что он придирается ко всем по пустякам, вместо того, чтобы работать.

— Я такую жалобу напишу, что ее на три уголовных дела хватит! — пообещал Аминов.

— Достаточно будет и одного, — усмехнулась Красикова.

Последнюю фразу Аминова она передала Ржевутскому. Тот сильно возбудился и попросил ее помочь избавиться от Аминова раньше, чем тот «натворит дел».

Утром, после того, как аминовская бригада закончила дежурство, Красикова пригласила в свой кабинет фельдшера и водителя. На тайный совет заговорщиков. Оба были обязаны Красиковой. Жене водителя она устроила роды в хорошем роддоме у своей подруги, а фельдшера однажды отмазала от мутной истории со «стертыми» ампулами. Сменщик-врач передал фельдшеру, работавшему в ту смену без врача, ампулу морфина и ампулу фентанила с полустертыми маркировками. Фельдшер впопыхах принял ампулы не поймешь с чем, проездил с ними сутки, а на следующее утро тот, кто принимал у него наркоту, поднял шум — что ты мне какие-то левые ампулы суешь? Крайним оказался фельдшер, с него бы и был весь спрос, но Красикова заступилась за него перед заведующим. Совместными усилиями они заставили истинного виновника признаться и возместить украденное — вместе с заявлением о увольнении тот принес настоящие ампулы с морфином и фентанилом. Фельдшер прекрасно понимал, что если бы не Красикова, то он загремел бы под фанфары, то есть стал фигурантом уголовного дела.