Юрий Бедзик - Этаж-42

— Очень рады, — не без иронии ответил Найда. — Только прошу вас: руководите нами снизу. Чтобы не слишком было много начальников на строительной площадке. — И тут же обратился к рабочим: — Начнем, хлопцы. Невирко пришел?

На миг все затихли: то ли от неожиданности, то ли оттого, что Петр снова будет с ними.

— Я здесь, товарищ бригадир, — откликнулся Петр, сидевший между Виталием и Саней. — Монтажник Невирко в полной боевой готовности.

Найда глянул на него с затаенной усмешкой и в то же время со строгостью:

— Звеньевой Невирко! Раз пришел в бригаду, приступай к делу. Бригада в прежнем составе будет работать в три смены, — продолжал Найда. — Сегодня — особо ответственный день. Наши немецкие коллеги весьма и весьма требовательны. Каждая минута у нас должна быть на счету. Надеюсь, ребята, что мы не подведем комбинат, будем работать по высшему классу. «Фотография рабочего дня» должна быть безукоризненной.

Петр Невирко уже чувствовал себя на коне. Он соберет всю свою волю, все свои силы, чтобы задавать тон подручным и требовать от них настоящей работы.

Подойдя к столу, он сурово посмотрел на своего друга:

— Запомни, Виталик: ежели будешь трепаться, твоим же электродом и прожгу тебя.

— Молчу и не дышу! — с нарочитой покорностью ответил Корж. И, хитро прищурившись, бросил хлопцам — Что значит диплом на носу у нашего звеньевого!

Петр, хотя и услышал шутку, не рассердился. Лишь по старой привычке сгреб всей пятерней Виталькину чуприну.

— Скоро на высотных стройках только дипломированные и будут, а тех, кто больше языком работает, определим в кашевары.

Найда, в новенькой робе, с каской в руке, оглядел монтажников:

— Ну, хлопцы, немцы уже здесь. Держитесь! Сейчас начнем.

Совместная работа шла три дня. И вдруг случилось непредвиденное: в подвальное помещение строящегося здания хлынула вода из теплоцентрали, прорвало трубу, размыло грунты, и вся торцовая стена дала внезапную осадку. Показалась опасная трещина, которая стала расти и расползаться, образуя нечто подобное разветвленной реке Амазонке на большой школьной карте (так, по крайней мере, представилось Петру). Все бросились спасать положение: необходимо было остановить приток горячей воды. Забить брешь!

Работали всю ночь. Установленные под домом насосные машины гудели без передыху, отсасывая горячую воду из подвала. На ходу решался вопрос: как быть с размокшим, пропитавшимся водой грунтом? Крайзман предложил замораживание. Прораб Хотынский настоял на цементировании всей подушечной основы. Нужен был цементный раствор самой лучшей марки. И деревянные желоба для подачи его через подвальные окна. И мастера опалубки. И освещение. И еще много чего. И прежде всего — риск, который следовало не только учесть, но и преодолеть мужеством, холодной решимостью, отчаянной дерзостью.

О риске никто не говорил, но о нем думал Петр, рассчитывая каждое свое движение; его принимал во внимание Найда, давая команду рабочим, его ощущал, даже улыбаясь, Крайзман. Милый парень этот Юрген. Выше всех ростом, с саженным размахом плеч, с играющими под синей спецовкой бицепсами. Никто не знал, что у Юргена уже есть немалый опыт спасательных работ и что свою находчивость и свое мужество он однажды уже проявил на советской земле. Потом, когда кончился аврал, Юрген за дружеским столом рассказал, как ему пришлось в позапрошлом году участвовать со своей немецкой бригадой в строительстве большого гидроузла на Каме и как ударили невиданные даже для тех мест морозы, сковавшие все строительные механизмы на плотине. Заклинило огромный сливной щит. Кран рвал тросы, но поднять щит не удавалось. А вода в водохранилище поднималась все выше, искусственное море росло, студеные воды угрожали прорвать плотину и хлынуть вниз на раскинувшийся вдоль камских берегов город, на людей, на дома, на заводы… И тогда пятеро смельчаков, и среди них Крайзман, обвязавшись веревками, повисли над бездной и начали газовыми горелками отогревать примерзший металл шлюзового щита.

Захватывающая картина! Горят прожекторы, разлетаются искры горелок, ревет вода, стонет за плотиной стихия… А ты висишь, словно на стропах парашюта, и тебя, как листик, раскачивает на пронизывающем ветру… Только руки коченели, а так ничего. К утру докрасна раскалили щит, и кран вырвал его из ледовых клещей!

На второй день уже спокойно ставили плиты. Крайзман ходил с монтагой, словно с копьем, подмигивая парням: быстрей, быстрей! С вашим башенным краном уснуть можно!

Юрген знал, что у Петра завтра госэкзамены.

— О, геноссе Невирко становится большим человеком, наш коллега выходит на самостоятельную дорогу. Мы ждем геноссе Невирко вместе с геноссе Найдой и доцентом Голубовичем у нас в Лейпциге. Не думайте, что мы живем вчерашним днем. Каркасные крепления на высотных домах внедряются и в нашем тресте.

Через несколько дней гости отбыли на родину, увезя с собой кроме дружеских, искренних улыбок уйму зафиксированных цифровых данных, заснятых фотопленок, разных чертежей, схем, планов. Поглядим, дескать, чем вы лучше нас и в чем мы преуспели.

Самолет поднялся в небо и растаял во мгле закатной дали. Петр не пошел провожать Крайзмана. Не попрощался и с Ингой. В день отлета у него была защита дипломного проекта, и немецкие коллеги об этом знали. Петр с дипломом в кармане собирался вернуться к своим ребятам или прорабом, или начальником участка, или кем угодно, только бы работать вместе с Виталькой, с Батей, с Одинцом. «А вы, товарищ Гурский… не считайте себя моим благодетелем. Обойдемся без ваших протекций…»

Защитился он около двенадцати часов. Без особого триумфа, по-деловому, несколько обыденно и прозаично. Правда, профессор кафедры сопротивления материалов Санаев спросил:

— Об аспирантуре не думаете?

Петр ответил, что свою аспирантуру он будет проходить пока что в строительном тресте, на своем объекте.

— Рады будем вас видеть, — сказал профессор. — Подумайте.

Петр вышел из актового зала с чувством радостного облегчения. Увидел напряженные, озабоченные лица тех, кто ожидал защиты. Протиснулся сквозь толпу туда, где посвободней. И первой мыслью была мысль о Полине. С того дня, как ходили к Голубовичу, он ее не видел. Только звонил несколько раз ей в приемную. Договорились, что она обязательно придет в институт на его защиту. «Я не сомневаюсь в твоем успехе, хотя почему-то очень и очень волнуюсь…» — сказала девушка напоследок.

Полины не было ни в коридоре, ни внизу в холле. Видимо, не смогла вырваться из дома. Не заболела ли? А может, что с Санькой случилось?..

Вдруг на него налетели ребята. Обнимали, пожимали руку, похлопывали по плечу. «Молодец, Петя! Здорово защищался!» Виталька, Саня, Андрей стояли с огромными букетами цветов, одетые по-праздничному. И кое-кто из управления был тут. Даже старший диспетчер Кулик явился и главный технолог Иван Герасимович.