София Синицкая - Cистема полковника Смолова и майора Перова

Внезапный свист поднимал на крыло почтарей, птицы метались, пугали Веру Сергеевну, роняли на неё перья. На залитой лунным светом тропинке возникал кудрявый призрак в мохнатой шубе с тарелкой дымящегося лукового супа. Призрак одним махом выпивал свой суп, гневно разбивал тарелку о стену ближайшего разорённого склепа, выхватывал из воздуха метлу и, размахивая ею, нападал на тень. Суровая коммунистка оборонялась ломом. Хромой хранитель одерживал убедительную победу. Тень отлетала.

Всю ночь бухало ломом по мещанским надгробиям. Утром кладбищенский работник Пичугин обнаруживал пропажу инвентаря. Всякий раз он находил свою метлу у могилы Анны Цветковой, уносил её в сторожку, ставил в угол, однако ночью метла снова исчезала и таинственным образом перемещалась к Анне Гермогеновне. Лом обычно находили в кустах у детских могил.

Беспорядки на кладбище закончились, когда Григорий Булатов водрузил красное знамя на крыше Рейхстага.

Снятие блокады было отпраздновано салютом, гремело так, что в буфете вздрагивали недобитые Корниловы и Кузнецов. Машенька была награждена медалью «За оборону Ленинграда» по эскизу художника Москалёва. Исполнительным комитетом Союза Обществ Красного Креста и Красного Полумесяца СССР Марии Удавченко была вручена грамота «За отличную работу по укреплению санитарной обороны СССР».

Виталик стал зоологом, под руководством китайского профессора написал диссертацию о гемипенисе у ящериц. Девочки пошли учиться на филологический факультет ЛГУ.

В январе 2019 года Виталика позвали в школу Шаффе на пятой линии. Там ему вручили юбилейную медаль в память 75-летия освобождения города от фашистской блокады и подарочную карту в «Перекрёсток» на тысячу рублей. Маленькая девочка сыграла на баяне «Недосказанность», «Слёзы», «Улыбку».

Кости капитана Калибанова давно истлели: батыры ВСРУЛа приговорили его к расстрелу за недальновидность и самокопание, он совершенно не возражал. Его пустили в расход ночью в хозяйственном дворе на Мшаве. Там, где его зарыли, широкая земляничная поляна.

Валька Финюк после освобождения пошла жить к бабе Пане. Вдвоём они загоняли сохатого и секача. Мясо запекали с можжевеловыми ягодами, употребляли с мочёной брусникой и яблочком. В 1980 году баба Паня померла, Валька осталась одна хозяйничать. На Панины сбережения Валька купила себе чёрно-белый «Рассвет» и по выходным смотрела с соседскими ребятишками «АБВГДейку», «Клубкино путешествие» и киножурнал «Хочу всё знать».

Красноармеец Цветков очнулся с сильным желанием глотнуть воды и отлить. Грохотали колёса, он лежал на полу мчащегося вагона. Голова моталась, в волосах запуталась солома. Пахло скотиной.

Удивляясь своему прежнему телу, красноармеец встал и, покачиваясь, хватая руками воздух, пошёл к отхожей дыре. Мелькали шпалы, паровоз ревел, будто недоеная Зорька.

Раздался ох и стон — в углу, завернувшись в пальто, лежала мама.

— Васенька, у меня кровотечение, женское, очень болит живот, нужна чистая тряпка, есть ли у тебя какие-нибудь тряпки? Почему ты так безобразно одет?

На красноармейце Цветкове был немецкий полевой китель с фиолетовыми петлицами и раскинувшим объятия орлом. Вася, всё еще поражаясь ногам в начищенных сапогах, стал хлопать себя по карманам: фляжка, молитвослов. Сорвал нижний воротничок.

— Мамочка, так ведь я в тылу врага был лютеранским священником. А потом мне оторвало ноги.

— Ты же немецкого не знаешь.

— Изображал немого! Немого священника! Собирал информацию о перемещении войск противника. Ко мне пришёл кающийся псих из мотопехоты. Я не смог его утешить, проявил профессиональную некомпетентность. Он занервничал, бросил в меня колотушку, погибли оба. Очень хочется пить.

Вася развинтил фляжку, там был шнапс.

— А настоящего куда дели?

— Послали к Отцу, Сыну и Святому Духу. Пусть его особая тройка судит в соответствии с оперативным приказом.

— А мы куда едем, Вася? Куда нас везут?

— Наверно, туда же, мамочка.

Поезд нёсся на высокой скорости, сквозь щели в досках были видны пролетающие ёлки, заболоченные пространства с кустами и туманами.

— Глоток бы воды.

Состав со скрежетом остановился, послышался лай собак, крики охраны. Дверь открылась и в вагон повалил народ. Никто не толкался. Все спокойно вставали плечом к плечу или садились на пол. Санинструктор в прошитой пулями гимнастёрке дала Ане туго смотанный бинт. Людей становилось всё больше, усталый начальник объявил, что нехватка стоячих, лежачих и сидячих мест обусловлена наступлением на фронте. Нашлись недовольные, громко возражали, что «некоторые» едут с комфортом в синеньком вагоне, могли бы потесниться. Заметили Васину форму СС, обратили внимание начальника, тот присмотрелся, пробрался сквозь толпу к Цветковым и почтительно стал выпроваживать их из вагона. «Посмертно награждён. Герой Советского Союза. И мать его, мать», — объяснял любопытствующим.

Цветковых привели в «синенький» вагон, поместили в купе со снятыми верхними полками, крахмальным бельём и большим зеркалом. Аня боялась в него смотреть, потом бросила осторожный взгляд, увидела красавицу с мертвенно-бледным, но вполне живым лицом. Принесли шашки и шахматы, проводник зазвенел стаканами. Вася, покачиваясь в такт езде, пил чай и шевелил ногами. Отодвинув шёлковые занавески, смотрел, как летит за окном вечерний мир и полыхает над лесом закат. Ане дали таблетку, она заснула.

Цветкова проснулась ночью, в купе горела жёлтая лампочка, сын крепко спал, запрокинув голову на подушке. Аня пошла в уборную, там долго возилась, наслаждаясь тёплой водой и мылом, на обратном пути в коридоре встретила мужчину: высокий, с зачесанными назад волосами, с полотенцем на плече, обтянутом белой майкой, смотрел на пробегающие железнодорожные огни.

— Товарищ, вы знаете, куда мы едем?

— Знаю. Завтра прибываем на конечную станцию, нас встретят.

— Вы там уже были?

— Второй раз направляюсь. Хотите закусить? У меня есть водка и мясо копчёное.