Данияр Сугралинов - Кирпичи 2.0

Пахомов затянулся, изучил поверхность стола и тихо сказал:

– Гуляла она сильно. Валька переживал, прощал, верил ее выдумкам… Ладно, сам разберется. А ты как? Веришь своей?

– Верю, – ответил я и зачем-то полез в карман за телефоном.

Набрал питерский номер – гудки. Я был спокоен, но в глубине души нарастало неприятное липкое чувство. Позвонил на Ксюшин мобильный, посчитал гудки. Раз, два, три… Вернулся Сашка. Вовка внимательно наблюдал за мной. Семь, восемь…

– Алло?

– Ксюш, привет! Ты где?

Плохая связь, но в трубке все равно были слышны чей-то смех и музыка. Подошла официантка и начала шумно расставлять приборы, водку, графин с соком. Я с трудом разбирал, что говорила в трубку Ксюша:

– Сереж, все хорошо… зашла в кафе… домой… Когда вернешься?

– Скоро, родная. Не скучай, люблю тебя!

– …Пока!

И снова гудки. Натянув улыбку, отключился и положил телефон в карман.

– Привет бы хоть передал, – укоризненно сказал Сашка.

– Да сыта она уже вашими приветами, в гости вас зовет. Приедете?

– Хм-м… – переглянулись друзья. – Летом? На свадьбу?

Я помолчал. О свадьбе Ксюша не хотела ни говорить, ни слышать. Институт надо окончить, стаж набрать, для себя пожить, мне на ноги встать – причин много. Но объяснять это друзьям не хотелось.

– Посмотрим, еще не думали, – сказал я. – Но приглашу по-любому.

– За это и выпьем, – предложил Вовка и протянул рюмку.

Мы начали вторую бутылку водки. От шашлыка остались обглоданные ребрышки, а пепельница была полна окурков. На мой вопрос, меняют ли тут их, Сашка удивленно пожал плечами: «Зачем?» И правда, зачем. Провинциальный сервис.

Настроения не было. Несколько раз безуспешно звонил домой в Питер. Снова терзать Ксюшин мобильный не хотелось: не хватало, чтобы она меня еще заподозрила в излишнем контроле или ревности.

– Петька! – радостно воскликнул Сашка.

К нам подошел какой-то неопрятный мужик. Черты лица были мне смутно знакомы, но я не мог вспомнить, где его видел. Внутри что-то зашевелилось.

– Кто такой? – тихо спросил я у Вовки, не отводя взгляда от мужика.

– Петька Бурганов, если помнишь, одноклассник наш.

Помню ли я Бурганова? Наш школьный кошмар? Сколько издевательств от него пришлось вытерпеть – и мне, и ребятам. Перед окончанием школы тот связался с какими-то уголовниками, и житья нам совсем не стало. И тем непонятнее мне была радость Сашки с Вовкой.

– Садись, Петруха! – пожал ему руку Сашка и движением пригласил за стол.

Мужик поздоровался за руку с каждым и сел рядом с Сашкой.

– Бали-и-ин! – вгляделся мужик в меня. – Резвей! Ты, что ли? Приехал?

– Я. Приехал.

– А я слышал, ты в Москве сейчас! Ну дела! – зашумел он. – Наливайте, мужики!

Сашка знаками показал официантке, что нужна еще рюмка.

– Да не в Москве он, – поправил Вовка, – в Ленинграде. Неделю уже как в городе.

– Да нам все одно – столица! – отмахнулся Бурганов. – Ну, как ты там, Серега? Женился? Дети? У меня трое уже: два сына, дочка! Эх, как же я рад тебя видеть, дружище! Мы же, считай, со школы и не виделись! А помнишь, как мы в шестом классе…

– Слушай, тебе чего надо? – перебил я его. – Откуда такая душевность? С чего бы вдруг?

– Серег, ты чего?..

– Да ничего. Где твоя душевность была в школьное время? Поднял жопу и исчез. Быстро.

Бурганов потемнел лицом. Улыбка пропала. Он встал, не чокаясь выпил и утерся рукавом. Ребята попытались его усадить, но он отмахнулся.

– Вот ты какой стал, Серега, в Ленинграде своем. Уж сколько слышал о ленинградцах, всегда только хорошее. Мол, и люди там душевные, и вообще. Да только, видать, не в том Ленинграде ты живешь. Откуда ж в тебе гнили болотной столько, вроде не коренной ты там? – Бурганов пожал руки Пахомову и Денисову. – Спасибо, мужики, свидимся еще.

Смерив меня взглядом, он ушел в другой конец зала. Молчание прервал тихий Сашкин голос:

– Зря ты так с Петькой-то. Он через многое прошел, повоевать даже пришлось… Мать умерла, пока он служил. Нормальный он мужик, не то что… Ладно, пора мне, вставать рано.

– Докинуть? – спросил Вовка.

– Да сам доберусь.

С этими словами Сашка вытащил из бумажника тысячную купюру, кинул ее на стол и ушел. Вовка тоже засобирался.

– Серег, поехали тоже. Моя беспокоится, домой надо.

– Езжай, я посижу еще, – ответил я.

– Ну, до завтра тогда. Родителям привет.

Вовка оделся, постоял, переминаясь с ноги на ногу, сказал:

– И это… Помнишь, как мы ночами напролет играли в Mortal Kombat? Ты же никогда не добивал, а выбирал дружбу. Помнишь?

И ушел.

Я заказал еще водки и снова позвонил домой.

Никто не ответил.

После внезапного отъезда друзей я немного посидел в одиночестве, допивая водку и упорно пытаясь дозвониться до Ксюши. Дома никто не отвечал, а ее мобильный равнодушным женским голосом сообщал, что аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети.

Не чувствуя вкуса, глотал водку. Я то злился на друзей, обидевшихся из-за какого-то Бурганова, который их же в детстве гнобил, то терзался ревностью, то впадал в беспокойство по поводу того, что с любимой могло что-то случиться.

Решил лететь домой.

Из «Ковчега» помчался в авиакассы и купил билет на первый самолет до Питера. Рейс был ночной, времени на сборы и прощания оставалось немного. Мама распереживалась, но я сослался на внезапный вызов на работу.

Отец молча дал мне денег. Я пытался отказаться, но он твердо вложил мне их в руку и сказал:

– Поиздержался ты, сынок. Сам же говорил. Лишними не будут. А у нас всё есть, живы будем – не помрем.

Посидели на дорожку. Мама заплакала, обняла, крепко прижала, погладила по голове, требуя звонить как можно чаще и приезжать.

Отец довез до аэропорта, наказал позвонить по прилете. Мы обнялись, и батя уехал. С его отъездом я, словно вынырнув из теплой ванны, вновь оказался в собственной взрослой жизни. Эмоции последних дней от семейного уюта, любящих родителей и старых друзей схлынули, оставив легкий привкус горечи расставания.

Когда приземлились, было раннее утро. Я вышел из аэропорта в мокрую питерскую хмарь. Дежавю. Полторы недели назад я так же стоял на этом месте, высматривая такси, а рядом возле чемоданов зябко переминалась Ксюша. Я пожалел, что не взял с собой сигарет: хотелось курить.

Не торгуясь, сел в первую же машину, назвал адрес. Мы тронулись, и я слегка успокоился.

Приехав, я поднялся на свой этаж и позвонил в дверь. Мне открыла заспанная Ксюша, удивилась, обрадовалась, кинулась мне в объятия, окутывая меня теплом и уютом. Я разделся, и мы пошли досыпать вместе…

– Приехали, – разбудил меня таксист.

Я потянулся, пытаясь сообразить, где я. Голова раскалывалась – пришло похмелье.