Данияр Сугралинов - Кирпичи 2.0

Расплатился с таксистом, вошел в подъезд и быстро поднялся. Решив не будить Ксюшу и надеясь, что она дома и с ней все в порядке, я всунул ключ в замочную скважину. Тот не вошел, дверь была заперта изнутри. Облегченно вздохнув – любимая дома, – я сначала тихонько постучал, а потом стал звонить в дверь. Ждал долго. Я даже стучал в дверь ногами, пока не услышал тихий Ксюшин голос:

– Иду.

Не спрашивая, кто там, она открыла дверь и посмотрела на меня. Ее зрачки расширились, а рот приоткрылся в удивлении.

Заспанная, с тяжелым мутным взглядом, в халате на голое тело. Ксюша, тряхнув спутанными волосами, сделала жест рукой:

– Заходи.

Я ощутил, что мне не рады. В квартире стоял тяжелый запах попойки. Было очень накурено. На кухне стояла допитая бутылка вина, пара фужеров, набитая окурками пепельница. Несколько пустых бутылок валялись на полу. От чувства неизбежной беды бег сердца ускорился, меня прошиб пот. Все кошмары, которыми я накручивал себя в полете, сбылись. На вешалке я увидел чужую мужскую куртку, на полу – обувь.

Ксюша села на стул, закинув ногу на ногу, закурила и невозмутимо наблюдала за мной. Я, малодушно стараясь оттянуть страшное, никак не решался войти в спальню. Наконец, собравшись, открыл дверь.

На моей – нашей! – кровати спал какой-то мужик. Его волосатая нога торчала из-под одеяла.

Я всмотрелся в его лицо и узнал. Это был Захар.

Сюрприз удался.

Боль рвала на части, кровь кипела от адреналина, мне хотелось выть от груза разрушенных надежд и мечтаний.

«Летом? На свадьбу?»

Я взял со стола его сигареты и закурил. Некоторое время молча стоял, смотрел на этого парня, ворвавшегося в мою жизнь, в мой дом, в мою постель и в мою женщину, курил и думал, что делать. На полу возле кровати я заметил использованные шприцы.

Мне стали понятны Ксюшины заторможенность и спокойствие.

Я даже не мог назвать это предательством. Все, что я себе навыдумывал о наших отношениях, нормально вписывалось в систему современных товарно-денежных отношений.

Части мозаики сложились в полную картину.

Как был, в обуви, я запрыгнул на кровать, изо всей силы вломил Захару носком ботинка между ног, а потом, не давая подняться, хладнокровно бил кулаками. Он скулил, закрывался руками, а я бил в незащищенные места, не чувствуя боли от разбитых костяшек.

Завизжала Ксения, попыталась меня остановить. Отмахнулся, она споткнулась и упала, ударившись головой. Обернулся посмотреть, что с ней. Она села, опершись спиной о стену, и тихонько ныла, держась за ушибленный затылок.

Я пошел за шваброй. Опомнившись, Захар побежал на выход, проскочив мимо меня. По дороге он задел плечом угол и рухнул на пол.

Я сломал швабру о его спину и пинками выкинул его из моего дома.

– Еще раз увижу – убью, – предупредил я, захлопывая за ним дверь.

К этому моменту я уже успокоился. Выпил воды из-под крана, не найдя чистой посуды. Потом прикурил еще сигарету и, обводя ею пространство, сказал Ксении:

– Собери его шмотки и выкинь. Потом вылижешь здесь все дочиста, тварь, и чтобы я тебя больше не видел.

Ксения испуганно закивала. До нее все-таки дошло, и ее пробрало.

К середине дня она закончила, собрала свои вещи, подошла ко мне и вопросительно посмотрела. Я кивнул:

– Свободна.

Она ушла, хлопнув дверью.

Я собрал все постельное белье, полотенца, ванные принадлежности, предметы гигиены в мешок – все новое, купленное в наш первый совместный шопинг, – вынес во двор к мусорным бакам и поджег. В черном густом дыме с хлопьями мне чудились смеющиеся черти. В горле что-то сжалось, потекли слезы.

Вызвал клининговую компанию, чтобы они еще раз все вымыли и продезинфицировали. Сам побрезговал.

На ночь я открыл все окна, выветривая запахи притона, а сам поехал ночевать в небольшой скромный отель. По дороге заехал в супермаркет – прихватил бутылку водки, не разбирая накидал в корзину закусок, воды, соков и сигарет. Позвонил родителям, успокоил, извинился, что не сообщил сразу. Отключил телефон.

До конца отпуска оставалось четыре дня, и мне нужно было понять, как жить дальше.

Но в ту ночь я должен был просто выпить за упокой.

Все светлое, чем я жил, умерло.

Проспал весь день. Проснувшись, сходил поужинать в ресторан при отеле, выпил пару бокалов пива и вернулся в номер. Возвращаться домой желания не было, мне хотелось выморозить и выветрить дух предательства из квартиры. Я продлил номер на сутки и с чистой совестью, заказав в номер бутылку односолодового виски, продолжил искать утешения в бутылке вопреки Лехиным советам.

К середине бутылки во мне стал пробуждаться вкус к жизни. Я включил телефон, полистал контакты, потом вошел в соцсеть и прошелся по ленте друзей. Некая Элина Ивлева писала, что хочет развлечься. Элина хочет развлечься? Ух ты! Я открыл ее профиль и настрочил сообщение.

«Привет, Элина! Это Сергей. Помнишь, мы вместе на тренинг ходили?»

«Привет! Помню))) Как дела?»

«Грущу. Почему-то вспомнил о тебе и решил написать. Как ты?»

«Все хорошо, смотрю телевизор, скучаю. (((Что у тебя случилось?»

Я на секунду задумался и решил быть откровенным.

«Расстался с девушкой, а в остальном все нормально».

«Пичалька (((».

«Все нормально. Давай сейчас встретимся?»

Элина не отвечала долго – я успел налить, выпить, выкурить сигарету, снова выпить. Наконец раздался звук сообщения.

«Если ненадолго… Где?»

«Дашь свой номер? Я позвоню, придумаем где».

«Не-а, не дам))) Говори, куда подъехать?»

Мне захотелось рискнуть.

«Я в отеле “Братья Карамазовы”. Здесь хороший виски и большая упругая кровать».

Ощущая себя игроком в покер, пошедшим ва-банк со слабой рукой, я закурил, продумывая возможные варианты: как бы все сгладить и не спугнуть.

«Надеюсь, виски действительно хорош. Через час встречай в лобби».

И вот тогда я действительно занервничал. Пить виски ночью в номер к мужчине приезжают не просто для того, чтобы мило пообщаться ни о чем.

Спустя час я, смущаясь, провел ее в номер, потом взял себя в руки, запретив себе думать о ее прелестях и настраиваясь воспринимать ее как старого друга, запросто стал разговаривать с ней, легко переходя с темы на тему.

Вскоре мы были достаточно пьяны, чтобы обсудить сексуальные предпочтения, а потом и слиться в поцелуе.

Элина оказалась искушенной и страстной любовницей.

Проснулся я один. Лишь окурки со следами губной помады в пепельнице говорили о том, что я провел ночь с женщиной.

Она не оставила свой номер телефона, а когда я попробовал написать ей в соцсети, понял, что она меня заблокировала.

Видимо, я был взвешен, измерен и признан непригодным.

Мое мужское самолюбие попеременно испытало восторг и негодование. Меня оскорбили легкость, с которой я добился этой роскошной женщины, и то, с какой легкостью меня забраковали. Я было задумался, кто кого использовал, но потом плюнул, загнал все эти мысли в подвал, запер и вылез в реальный мир.