Павел Селуков - Халулаец

Ботинки мужские, шершавые, словно коровьи губы. Высокая шнуровка а-ля Джек Ричер. Брюки-хаки заправлены внутрь. Какой-нибудь любитель Эм-Эм-Эй. Убежденный бородач. Жертва школьных хулиганов, в восемнадцать лет открывшая для себя спортзал. Не удивлюсь, если у него в кармане лежит какая-нибудь псевдопатриотическая лабуда. Например, нагайка. Навскидку мужику лет тридцать. Сидячая тихая работа. Потому что когда воюешь или херачишь мешки без продыху, как-то не до спортзала и брутальных штучек-дрючек. Поспать бы. Женщину поиметь. Мяска жареного заглотить. Кстати, тогда и ботинки покупаешь, чтобы ходить, а не бить возможных гадов по предполагаемым почкам.

Правда, это всего лишь ботинки. Может, мужику лет пятьдесят и он просто играется в Джека Ричера с российским вывертом, а сам во сто раз опаснее, чем я допускаю. Как профессиональный боксер Микки Рурк играется в байкера, а на деле может вынести любого, потому что техника и годы тренировок. И даже эта поездка в метро — игра. Не от бедности или ради скорости сидят тут Коровьи Губы, а чтобы не выделяться, чтобы на нормального человека походить. Типа мне есть куда ехать, еду вот, я такой же, как вы, не обращайте на меня внимания. А в глазах равнодушие стынет, как в глазах Шакала, который чуть Де Голля не убил. А баронессу убил. Она тоже думала, что он обыкновенный брутальный англичанин. В эту минуту я едва не глянул Ботинкам в лицо, чтобы запомнить его на всякий случай.

Однако привычка смотреть в пол взяла свое, и я сначала уперся в него, а потом стал рассматривать собственные обутки. Отстраненно. Почти по-честному. С детективным нахрапом. Синие полутуфли-полукроссовки. Настолько заурядные, насколько это вообще возможно. Такое чувство, будто хозяин этих «полу-полу» не выбирал их долго и скрупулезно, а вбежал в магазин, как мародер в горящее здание, и выбежал с тем, что под руку подвернулось, то есть с ними. Великовозрастный балбес, заигравшийся в нонконформиста. Такая, знаете, наивная попытка сохранить себя в эпоху потреблядства через мнимое равнодушие к вещам. Почему мнимое? Ну, «полу-полу» все равно ведь их покупает. Тут меня осенило: если я такой бунтарь, почему бы не наплевать на этикет?

Что вообще случается, когда люди плюют на этикет? Ты смотришь на человека, человек это чувствует и поднимает глаза на тебя. Происходит встреча. Встреча тел — это столкновение. Только встреча глаз — это встреча. За встречей должно что-то последовать. Вариантов три: встретившись взглядами, вы оба заржете, что довольно тупо, но происходит чаще всего. Второй вариант и логичней, и противней. Вы испытаете взаимную неприязнь. Она (он) будет думать: «Чего он пялится? Чего он пялится, бога ради?!» А ты такой: «Почему ей неприятен мой взгляд? Что со мной не так?!» Как будто ты питон Каа и бандерлог одновременно. Третий вариант совсем уж правдив. Она (он) будет смотреть сквозь тебя, словно ты Почти Безголовый Ник (привидение из «Гарри Поттера»). Ментальная плата за нарушение метроэтикета. Дальше — развилка. Либо ты снова смотришь в пол, либо с таким интересом озираешься по сторонам, будто это не вагон метро, а как минимум Эрмитаж. Смотреть до конца отваживаются немногие, заговорить — единицы. С другой стороны, я вынес обутки из горящего здания, чего мне терять?

Как бы решившись и с шейным скрипом, я поднял голову и уставился на Низкий Каблук. Потом на Балетки Из Кожзама. Потом на Отслаивающиеся Кеды. Потом на Брутальные Ботинки. Я смотрел украдкой, не желая привлекать внимания. Смотреть можно по-разному, вы замечали? Это как с рукой. Можно едва касаться, а можно мацать напропалую. Я — касался. Касался породистого лица с полными губами и высоким лбом, на котором не было и следа Мордовии, зато на пальце блестело обручальное кольцо. Касался девичьих скул, усеянных веселыми конопушками. Черты девушки дышали обыкновенной молодостью, простой как три рубля. Если Анечка (Софочка?) и появится на свет, то очень не скоро. Зря я набил девчонку амбициями, как чучело опилками. Она не чучело. Едет себе и едет. Пускай.

Предположительный музыкант, пьяница и околотворческая личность читал Чехова. Мне стало стыдно. Мне всегда стыдно, когда кто-то читает Чехова, а я в этот момент сочиняю про человека гадости. Вот интересно, где грань между «не суди, и не судим будешь» и выдумкой о другом? Есть ли она вообще?

Мужик в брутальных ботинках оказался без бороды и лет пятидесяти. С кубиком Рубика в руках. Я собирал кубик Рубика. То есть подсмотрел технику в Интернете, а потом уже собрал. Когда знаешь технику — это просто. Мужик в Интернете не подсматривал. Он медленно вертел кубик в руках, силясь самостоятельно смекнуть принцип сборки. Стоик. Я бы так не смог. Ну, я и не смог. Полчаса повозился и полез в Интернет. А этот, видать, сам хочет дойти. Можно ли носить в одном кармане кубик Рубика и казачью нагайку?

Тут в вагон зашли продавцы ширпотреба. Даже не ширпотреба. Я затрудняюсь обозвать эти товары одним словом. Пока я думал про обувь, пассажирам успели предложить вертолетики, которые запускаются в небо рогаткой и светятся, китайские бумажные фонарики, карты звездного неба и лупы с подсветкой. В этот раз крикун оказался не продавцом. Утвердившись в центре вагона, потрепанный мужик выдержал мхатовскую паузу и жутким голосом заорал: «Рак! У моего ребенка обнаружили рак мозга! Нужна операция! Помогите! Кто сколько может! Он умрет без вашей помощи!»

Я вздрогнул. Какой-то запредельный уровень цинизма. Захотелось встать и заорать в пику, как орал чувак на абхазском пляже: «Трубочки, чурчхела... Ра-а-аки!»

Вдруг я почувствовал на своем лице чужие глаза. Заозирался и встретился взглядом с конопатой девчонкой. У нее были голубые глаза, в которых плясали бесята. Я забил на крикуна и стал в них смотреть, как бы пробиваясь сквозь отчуждение. Мы с ней, конечно, немножко улыбались, но не ржали. А потом я приехал на «Площадь Восстания», поднялся из метро и пошел по Невскому. А Оля мне полчаса мозг выносила. Чё я на рыжую девку пялился и все такое. Вот, Оля, объясняю. Надеюсь, достаточно развернуто, чтобы ты почувствовала себя в безопасности.

Виталий и Анжела сошлись два года назад. Она работала в «Евросети» продавцом-консультантом и обожала Инстаграм. Ни то, ни другое в двадцать три года не считается преступлением. Еще Анжела любила дискотеки и необременительное веселье. Уважала шампанское «Боско». Курила тонкие сигареты «Вог». Раз в месяц посещала маникюрный салон. Мечтала о пышной свадьбе. Смотрела телепередачи аналоговых телеканалов. Сдобная, кипучая, чуть нагловатая — от нее исходила вулканическая энергия. Виталий был иного замеса. Созерцатель и молчун, он мог часами читать исторические книжки, размышлять о смысле жизни, гулять по осеннему лесу в декадентском настроении. Его витиеватая речь изобиловала внезапными цитатами из Овидия, Библии, Венечки Ерофеева. Он искренне не считал, что ему должно быть хорошо всегда. Такие закидоны вполне простительны двадцативосьмилетнему парню.