Анатолий Салуцкий - Немой набат. Книга вторая

— Ни в коем случае! — воскликнул Аркадий. — В моем понимании речь идет вовсе не о поиске охранной сошки. Если бы у меня были связи с руководством крупного ЧОПа, я бы попросил пошукать, какое охранное агентство обслуживает господина Донцова. Плясать надо от Донцова, а не от охранника. Это совсем иная постановка вопроса.

Илья Стефанович жевал губами, и это означало, что он не может врубиться в тему. Повторил:

— Ну, хорошо, нашли. Что дальше?

— Что дальше?.. Илья Стефанович, а что, если действительно перекупить охранника? Не с целью использовать его в качестве источника информации. Нет! Просто сформировать условия, при которых он сам откажется обслуживать «не нашего» и перейдет на службу к нам. Да, это разовый эксперимент. Но я нутром чую, что он может открыть перед нами новые возможности для ослабления противостоящей стороны. Прилив поднимает все лодки. И нет даже намека на криминал. Невиннейшее дело: узнать, какое агентство обслуживает господина Донцова. Ничего скандального.

Илья Стефанович не остался в долгу:

— Тараканов по одному не давят.

Внимательно посмотрел на Подлевского. Он по-прежнему не понимал, зачем затевать такую карусель, но, зная хватку и изощренность этого парня, рафинированного либерала, догадывался, что здесь все просчитано. Этот не из любителей блеснуть чешуей, драчун. К тому же выспрашивать надо не какого-то рядового охранника, что несолидно и даже подозрительно, а нанимателя Донцова, и это действительно меняет дело.

— В таком изложении твоя просьба становится цивилизованной, хотя я все-таки не усекаю замысла. Ответь на вопрос: здесь действительно отсутствует личный интерес?

На этот прямой вопрос Аркадий мог ответить предельно искренне, поскольку в его глазах Донцов давно превратился из ухажера Веры даже не в главного виновника квартирной неудачи, а в некую символическую фигуру, олицетворяющую «не наших». И, глядя в глаза Ильи Стефановича, он ответил:

— Абсолютно отсутствует. Вы в этом убедитесь.

Оставшуюся часть обеда они обсуждали всякую чепуху, вроде предположительных сроков возобновления встреч в «Доме свиданий». Но на прощание Илья Стефанович буркнул:

— Попробую...

«Попробую» заняло примерно неделю. Он позвонил Аркадию и, не здороваясь, сказал:

— Записывай. Фирма «Армстронг». Будешь говорить с директором, сошлись на Игоря Игоревича. — И повесил трубку.

«Сделал больше, чем его просили, — подумал Подлевский. — Значит, понял, что я неспроста колочусь».

Он без труда нашел координаты «Армстронга», узнал телефон директора и набрал комбинацию цифр.

— Валерий Игнатьевич, здравствуйте. С вами говорит Аркадий Подлевский, я от Игоря Игоревича.

— А-а, — понимающе прозвучало в трубке. — По какому вопросу?

— Валерий Игнатьевич, я ваш потенциальный клиент. И у меня вопросик. Как-то довелось случайно увидеть в деле человека, который обслуживает господина Донцова. Ни того, ни другого лично не знаю, но имел возможность наблюдать со стороны. Этот охранник, уже в возрасте, произвел на меня очень хорошее впечатление. Скажите, есть ли возможность, если я стану вашим клиентом, работать именно с ним? Готов доплачивать.

— О-о, мил человек, — заверещало в трубке, — если откровенно, вероятность нулевая. Клиент его очень ценит. Через пару недель он даже дает ему внеплановый десятидневный отпуск, купил путевку в санаторий «Сочи». Да вы не сокрушайтесь, у нас толковых людей много. Подберем такого, что будете довольны. Даю слово.

— Жаль, все-таки жаль, — закручинился Подлевский. — Ну, я скоро появлюсь, тогда поговорим конкретнее.

Немедленно вызвал Ивана:

— Слушай, садись на хвост этому «мерсу», и чтобы за несколько дней сделал фото донцовского охранника. На мобильник и без вспышки, понял? Не то засечет. Аккуратно, очень аккуратно работай.

Сперва у Аркадия мелькнула мысль самому смотаться в Сочи. Однако, поразмыслив, позвонил старому знакомому, которого держал на подхвате для массовки на аукционах.

— Хочешь деньков на десять в Сочи прошвырнуться? Горящая путевка в полулюкс пропадает. Не возражаешь? Тогда завтра в два часа я тебя обедаю в «Эларджи». Все объясню. Интересный вариант подворачивается, к тому же прикуп светит.

Да, на такие комбинации Подлевский был мастак. Вспомнилась женевская авантюра с Богодуховой. Теперешний случай был отчасти похож, хотя и отдаленно.

Телохранителя Вову, к которому санаторные врачи обращались не иначе как к Владимиру Васильевичу, разместили в номере на седьмом этаже корпуса «Приморский», с видом на море. Когда-то давным-давно — этого корпуса не было и в помине — ему доводилось бывать здесь по службе: подопечных, прилетавших в Сочи по делам на два-три дня, селили в трехэтажном здании сталинской архитектуры, с частоколом колонн и наборными мраморными полами, или в дачных особняках. В первый же санаторный день телохранитель Вова обследовал памятные места, желая убедиться, что все осталось прежним. А потом долго гулял из конца в конец длинной плиточной набережной вдоль «Приморского».

Прогулка ему понравилась, и он совершал моционы на набережной по нескольку раз в день. Впервые за много лет — отпуска брать не любил — он оказался беззаботным. А под ленивый шум морского наката хорошо думалось, вернее, вспоминалось, и он подводил промежуточный итог своей жизни.

Если по-крупному, она сложилась удачно. Выросли два сына: один офицерит, другой инженерит. Правда, семейная жизнь дала трещину: ну какая женщина может выдержать мужа, не принадлежащего самому себе. Частые отлучки по работе, командировки, ночные вызовы, постоянная «боеготовность», когда остается лишь прыгнуть в ботинки и мчаться к дежурной машине. Конечно, бывали и выходные, но в свободные дни он предпочитал домоседничать, для него это был отдых. А на жену времени не хватало — ну совсем.

Пока подрастали сыновья, Галя утопала в домашних хлопотах. А годам к пятидесяти, когда все устаканилось, начала тосковать, как она говорила, по настоящей жизни. Хорошая женщина, трогательная. Но, видимо, очень устала от бесконечной мужней круговерти, стала жаловаться на недостаток внимания. А что он мог сделать? Работа!

Кончилась их семейная жизнь тем, что кого-то она нашла. Видимо, под стать возрасту, похоже, раннего вдовца. Объявила просто:

— Володь, Хосподя! Не могу я больше так жить. Ухожу. Не поминай лихом, ребят мы с тобой достойных вырастили. В общем, пойми меня.

Он понял. Дележа имущества или жилья не затевали. Да и зачем? Ей было к кому уйти, а квартира и рухлядь все равно детям останутся.

И зажил телохранитель Вова бобылем. Мирно, даже как-то незаметно это вышло, без обидок. Только стал работать больше.