Анатолий Салуцкий - Немой набат. Книга вторая

Да-а, хорошая была женщина Галина. Когда в начале девяностых жизнь сломалась и муж висел в неизвестности, она семейные тяготы взяла на себя. На блинах с приедками сидели. Ему оставалось лишь пахать рысью по зыбучим пескам того дурного, скотского времени в поисках работы. В душевном упадке хотел податься на стройку разнорабочим — ничего мирного не умел. Но их былое боевое братство держалось кучно, слишком сильно было взаимодоверие. Да и спецы отменные, высший класс. И постепенно их начали приглашать в новые частные структуры. А куда один попал, сразу тащил к себе бывших «прикрепленных», на кого мог положиться и за кого мог поручиться.

Так и ему удалось прорваться сквозь баррикады жизни — снова стал телохранителем. И хотя задачи службы и ее наполнение изменились, однако, положа руку на сердце, лишь слегка, формально. Раньше они были частью системы, а стали в каком-то смысле собственностью «хозяина», заключившего договор с охранным агентством.

Но телохранителя Вову такая перемена почти не задела — ему попадались сносные подопечные. Хотя и скоробогатый люд, но без гонора, без склонности к унижениям, без похабели. Не пургамёты. И он быстро встроился в новую систему мерседесных людей. А уж нынешний «хозяин», Донцов, и вовсе устраивал телохранителя Вову по всем статьям. Что ни говори, а приятнее работать с честным человеком, любящим Россию.

Телохранитель Вова неспешно мерил шагами набережную, иногда присаживаясь на лавочки, в избытке расставленные по прогулочному маршруту, и наблюдал за спокойным, еще прохладным, без купальщиков морем, за пестрым санаторным людом, дышащим целебными воздусями. От безделья невольно обращал внимание на папиков, фланирующих под руку с силиконовыми безбюстгальтерными макияжницами, на гламурных, виляющих копчиком возрастных индюшек с гелиевыми губами, ищущих курортных приключений. Было забавно и любопытно.

По давней профессиональной привычке он предпочитал ни с кем не знакомиться, держался одиноко. Его нелюдимость била в глаза, ее как бы подчеркивали поношенные штиблеты: удобно, а на чужое мнение плевать! Никто его не беспокоил, таких людей обычно обходят стороной.

Однажды на лавочку рядом с ним плюхнулся упитанный, средних лет мужчина в ярко-синем спортивном костюме с приметными красными вставками на рукавах и штанинах, почти лысый, с короткими нафабренными усиками. Не сказав ни слова, посидел минут пять и, отдышавшись, снова отправился вышагивать свои целебные километры. Позже телохранитель Вова неоднократно замечал его на набережной.

В какой-то раз случайно получилось, что синекостюмный незнакомец шагал метров на десять впереди, и телохранитель Вова с некоторым удивлением рассматривал три складки на его затылке. Но вдруг увидел, что, доставая носовой платок из кармана, этот толстошей выронил на плитку какую-то голубоватую бумажку. Подошел ближе — это же двухтысячная купюра!

Поднял, быстрым шагом нагнал незнакомца.

— Простите, я видел, что эта купюра выпала из вашего кармана.

— Из моего? Не может быть! — Он быстро проверил содержимое кармана и отчасти даже виновато сказал: — Действительно, моя потеря.

Они приветливо улыбнулись друг другу.

Синекостюмный господин ускоренным шагом пошел дальше, а телохранитель Вова присел на ближайшую лавочку. Но через пару минут перед ним снова возник тот незнакомец.

— Извините, ради бога. Все произошло так внезапно, что я даже не сказал вам спасибо.

— Чепуха! — отмахнулся телохранитель Вова.

— Да, конечно, для меня это невелика потеря. Но дело-то не в деньгах. Приятно встретить порядочного человека! Послушайте, у меня к вам предложение: давайте в честь произошедшего пропьем часть этих денег за чашкой кофе. — И указал на небольшую, под открытым небом кафешку в торце набережной.

Еще в первый день санаторного бытования телохранитель Вова заметил, что это маленькое кафе весьма популярно среди отдыхающих. А от лавочки до него всего-то метров пятьдесят. Отказываться было неудобно, и он согласился.

Когда заказали кофе с пирожным, незнакомец спросил:

— Простите, как я могу к вам обращаться?

— Владимир Васильевич.

— А я Виктор Степанович. — Улыбнулся. — Не Черномырдин. Квартирую в старом корпусе «Сочи», но прогулки вдоль моря врачи считают более полезными, нежели моционы в парке. Владимир Васильевич, коли нас свел такой необычный случай, позвольте представиться. Занимаюсь экспортными операциями, делаю невозможное, продвигаю за рубеж отдельные образцы российских товаров. Невоенного назначения. Знаете, тяжкое дело, оч-чень. Мировой рынок — увы, не ринг, скорее драка в подворотне, никаких правил. Все схвачено и проплачено. Приходится оперировать измышлизмами. Я окончил институт водного транспорта, хотя судьба забросила в иные сферы. Но наш неприметный вуз был вольницей, приучал выпускников к подвигам измышлизма, и кое-кто добился по этой части успехов выдающихся, поднялся на измышлизмах до кремлевских высот. А вы чем занимаетесь?

Представ в непривычном образе Владимира Васильевича, телохранитель Вова поначалу растерялся, но быстро прикинул, что в нынешнее время темнить незачем. Ответил солидно:

— Моя профессия — защищать людей.

— Военный! — сообразил Нечерномырдин.

— Военные защищают Отечество, а я конкретных людей. Официальное название профессии труднопроизносимо, но в обиходе таких, как я, называют охранниками.

— О-о! Это редкая профессия! — с уважением зарокотал Виктор Степанович. — И, судя, извините, по вашему возрасту, у вас колоссальный опыт в этом деле. Возможно, еще при Советах начинали.

Владимир Васильевич кивнул.

— Я тоже немолод, — продолжал Виктор Степанович, — и в свое время был частично посвящен в систему охраны высшей партноменклатуры.

— Вот-вот, — подтвердил Владимир Васильевич. — Я в этот санаторий наезжал, когда «Приморского» корпуса еще не было. Но не в качестве отдыхающего, а в статусе прикрепленного. Помните такое слово?

— Ну как же! Простите, вы и по сей день в таком статусе? Это невероятно! С таким опытом! Непорядок — огород без грядок!

— Меня устраивает.

Владимир Васильевич не стал развивать профессиональную тему и перекинулся на погоду, вернее, на благоприятный прогноз. Его собеседник тоже не продолжал расспросы, и, допивая кофе, они делились мнениями относительно санатория. На прощание Виктор Степанович сказал:

— Еще раз спасибо, я ценю такие поступки. Знакомство наше случайное и вряд ли продолжится. Но у меня к вам просьба: черкните на салфетке номер вашего мобильного. У вас очень редкая и ценная профессия. Мало ли что!

Владимир Васильевич черкнул телефон, — ни к чему не обязывает, — и они распрощались. Нечерномырдин поехал на старом, выступающем из скалы лифте в свой корпус «Сочи», а телохранитель Вова на внутреннем лифте «Приморского» отправился на седьмой этаж. Потом еще пару раз их маршруты пересекались на набережной, и они приветливо раскланивались.