Анатолий Салуцкий - Немой набат. Книга третья

Анатолий САЛУЦКИЙ

НЕМОЙ НАБАТ

РОМАН

Часть ТРЕТЬЯ

1

В Нью-Йорке Аркадий Подлевский поселился на Манхэттене — угол 71-й стрит и Мэдисон-авеню, — в небольшой двухкомнатной квартирке на седьмом этаже массивного, грифельного цвета, угрюмого монстра постройки годов сороковых. Когда Бен Гурвин, встретивший Подлевского в аэропорту Кеннеди и заранее подыскавший жилье, привез его сюда, длинные узкие коридоры навеяли Аркадию воспоминания о знаменитых московских коммуналках — когда-то он навещал приятеля, квартировавшего в таком клоповнике. Но здесь за каждой дверью квартира со всеми удобствами и, как не забыл подчеркнуть провожатый, с постельным бельем «Мари Клер» из египетского хлопка. В итоге, перешагнув порог временного, примерно на полгода, жилья, Подлевский обрел спокойствие.

Квартира оказалась угловой, с окнами на Мэдисон, напротив магазин женской одежды «Ральф Лорен» — видимо, писк моды, — и на стрит к закопченной веками церковью Св. Джейкоба, которую, как позднее вычитал Аркадий на закладной доске, начали строить в 1810 году и завершили в 1884-м. По американским меркам — кромешная старина.

Очухавшись после смены дня и ночи, следуя советам Гурвина, кстати, слегка наполнившего холодильник «удобными американскими продуктами», то бишь замороженной выпечкой, Аркадий отправился на разведку. «Когда селишься на Манхэттене, — поучал этот Вергилий, которому Винтроп велел провести Подлевского по кругам нью-йоркского делового ада, — надо знать, какие виды “скорой помощи” находятся по соседству: ресторанчик для быстрого перекуса, врачи, адвокаты». И, обойдя громоздкий двенадцатиэтажный дом, заполнивший пространство меж двух стрит, Аркадий обнаружил на первом этаже стальную дверь с латунной табличкой «Герваз Гертнер, дерматолог», а ближе к Парк-авеню другую — «Роберт Рубман, офтальмолог».

Из любопытства заглянул в первоэтажные шопы — большой ювелирный салон «Аспрей-Лондон», затем «Эмилио Пуччи», женская одежда фасонов мидл-сегмента, и «Реал Пинн», мужские пальто. Ближайшие дешевые ресторанчики, впрочем в изобилии, он нащупал только на Лексингтон-авеню. После тщательного изучения меню Аркадий остановил свой выбор на «Мариэлл Пицца» между 70-й и 71-й улицами: свободный вай-фай и блюда с уклоном на «чикен».

В первые дни, слоняясь по окрестностям своей заокеанской берлоги, куда он залег «на спячку» в период российского политического похолодания, Подлевский много думал о Винтропе. Боб не только помог с визой и обустроил эту неформальную «стажировку», но и подыскал вожатого по дебрям здешнего делового мира, поставив перед ним задачу ввести московского гостя в нью-йоркскую бизнес-среду. Готовясь к дальней поездке, Аркадий основательно подтянул инглиш, однако с Беном Гурвином говорил по-русски. Этот шустрый рыжеволосый парень в обязательных для его круга цветных носках под красно-белую тельняшку, внешне напоминавший Чубайса, оказался Борей Гурвичем, который в нежном возрасте вместе с мешпухой перебрался из Харькова в Штаты и теперь содержал престарелых родителей, положивших жизнь, чтобы дать сыну образование.

Бен был общительным, веселым, и в свои сорок, как и Подлевский, оставался холостяком. На вопрос Аркадия ответил шуткой:

— Ой-вэй, на чужих ошибках учатся, а на своих женятся. Я пока живу безошибочно.

Он был дельцом с Уолл-стрит, в секторе «дэй трейдинг». Напутствуя Подлевского, Винтроп сказал: «Этот парень хорошо знает американский мидл-бизнес, вернее, хаймидл — верхнюю планку среднего бизнеса». И не случайно первым делом Гурвин повез Аркадия в самую нижнюю часть Манхэттена, чтобы он «причастился» у знаменитого бронзового быка — а возможно, «золотого тельца», — упершегося рогами в истоки Бродвея.

Рядом, между громадами конторских небоскребов на углу Бродвея и Уолл-стрит, приютилось простое здание великой Нью-Йоркской фондовой биржи. Раньше, по рассказам Гурвина, под потолком ее главного операционного зала была длинная застекленная галерея для зрителей — дорогущие билеты! — с которой открывался потрясающий вид на броуновскую суету маклеров, пляшущих в биржевом зале под лихорадочный рок-н-ролл курсовых ставок, дело сугубо мужское, ни одной женщины. Но после катастрофы 11 сентября балкон для зевак, понятно, закрыли.

— Вид был сумасшедший! — восхищался Бен. — Когда я впервые увидел этот муравейник, то понял, что обязан когда-то оказаться внизу, среди этого хаоса, подчиненного неумолимым законам биржевой игры.

Они сидели в модном, тесном от обилия столиков итальянском ресторане «Скалинателла» где-то на пятидесятых улицах, вест, и Гурвин умозрительно водил Аркадия по закулисью здешнего биржевого бизнеса. В принципе Подлевский знал суть дела, однако его интересовали местные особенности, и он просил Бена прочесть лекцию об активном трейдинге по-американски. А позднее хвалил себя за любознательность. Понятия были знакомы: риск и торговая стратегия, пошаговый вход в сделку и особенности «точки входа», убыточные дни и симптомы провальных сделок, теория портфельного инвестирования, разброс доходностей и даже «кривая безразличия» — когда, образно говоря, одно кофе и три сэндвича равнозначны одному сэндвичу и трем кофе.

Все это не было в новинку Аркадию — даже горячие инвестиционные идеи в формате «Бери и делай!», даже система «Биткойн-трейдинг». Однако в Штатах практическая торговля на финансовых рынках заметно отличалась от московских реалий, и Подлевскому было важно разобраться в деталях. Семьдесят тысяч американских маклеров из таких крупных фирм, как «Мэррилл Линч», трудились неугомонно, помимо прочего, регулярно готовя так называемые «толковые справки» для клиентов. Фактически же сделки «по рукам» заключали так называемые «специалисты». Разумеется, Аркадий не намеревался нырять в здешние биржевые водовороты — у него и рабочей визы не было, — но нельзя же выглядеть профаном при знакомстве с нужными людьми.

Между тем именно эту задачу он считал для себя приоритетной, с этой целью прилетел в Америку — знакомства!

Первым в списке Гурвина значился Джимми Блэкстоун, член совета директоров крупной трейдинговой компании. Втроем они закатились в стейк-хауз на 42-й улице, неподалеку от спичечного коробка ООН, и Блэкстоун, не глядя в меню, сразу заказал две порции шпината. Воскликнул: «О-очень способствует мужской силе, никогда не упускаю случая!»

— Джимми коллекционирует живую натуру, — поощрительно объяснил Бен.

Блэкстоун сверкнул голливудской улыбкой и, наяривая немедленно поданный шпинат, спросил:

— Ну и как там у вас в России? Путин все еще размахивает ядерной дубиной?