Анатолий Салуцкий - Немой набат. Книга третья

— Страдай до полудня, — учил Ануфрич. — Потом будешь как новенький. Хорошая выпивка, она напряг снимает.

Помнится, Виктор отнесся к совету Ануфрича с юмором. Но лет десять назад, когда жизнь начала припекать, когда накатывалась глубокая усталь и сгусток злой энергии, словно опасный тромб, грозил закупорить здравомыслие, Власыч вспомнил о давних поучениях и попробовал снять стресс дедовским способом. Результат — выше крыши! Через день он порхал пташечкой, избавившись от набежавшей из-за деловых передряг нервозности. С тех пор Донцов разок в квартал позволял себе расслабуху, рассказав Вере о своей странности еще до свадьбы. Чтобы потом не удивлялась.

Вера ответила так же, как когда-то Ануфрич: не поймешь, в шутку или всерьез:

— Знаешь, мне рассказывали, что жена известного летчика-испытателя, практиковавшего такой метод, говорила про мужа: «Что ж, придется упаковать эту вещь».

И «эта вещь» получилась у нее так выразительно, что оба расхохотались, поняв друг друга.

В тот вечер отец добрыми словами помянул особого генерала Ивана Семеновича, который свернул пасеку в березнячке, пристроив пчел на зимовку, а при телефонных разговорах не забывает передавать Виктору приветы:

— Иван Семеныч помнит, как отец — мой отец, твой дед! — с войны вернулся и как ему всем миром, толокой дом справили. Фундамент из дикого камня за день выложили. До сих пор стоит. Когда я обновлялся, пристройку для комфортов ладил, копнули, под землю глянули, а фундамент незыблем. А обновляться-то мне Ануфрич помогал. Золотые руки были у мужика.

Утром после тающих во рту маминых творожничков и душистого чая с чабрецом Власыч помчал в Москву. Вчерашние неспешные воспоминания, ненароком затронувшие судьбы поколений, не прошли даром. Но теперь Виктор не назад оглядывался, а вперед смотрел. Интересно: дед родился при царе, отец — при Сталине, он, Виктор, — при Брежневе, а Ярик — при Путине. Причем, что совсем уж любопытно, все — на излете царствований. И у каждого поколения Донцовых жизнь настолько различается, что диву даешься. Что же Ярику готовит его эпоха?

Эта тема захватила его. На трассе он вообще любил погружаться в размышления, причесывать мысли. И теперь пытался предугадать будущее сына, загодя загадывая, как оберечь его от опасностей нового века, наставить на путь истинный. Вспомнив старозаветное «Наставить на путь истинный», мысленно улыбнулся. Разве отец его наставлял? Он сам избрал свои маршруты, так и с Яриком будет. И все же, и все же... А эпоха выпадет сыну, похоже, сложная, смутная.

Мимоходом подумал о нынешних школьных несуразностях, вокруг которых бушуют циклоны страстей. Еще бы! Не кто иной, как советник Путина — еще в ранге министра был — невозмутимо заявил, что ныне смысл жизни в потреблении и школа должна готовить современного потребителя. Он же — придумщик пресловутого ЕГЭ. Ржаво дело. Парадокс: о том думать придется, как бы школа не принесла сыну вреда... Но главная мысль катилась по инерции: в России каждое царствование меняет судьбы поколений. Какое будущее выпадет Ярику?

В сознании вспышкой мелькнула странная мысль. Вчера отец достал из самодельной каповой шкатулки старые письма, которые он слал родителям с погранзаставы, где служил. Наставительно сказал: «Станешь старым, перечитаешь эти весточки, меня вспомнишь...» А новые-то поколения писем после себя не оставят, живут в планшетах! Все, кончилась эпистолярка, настал век гаджетов. Уже проскочила «прогрессивная» идейка о кладбищах в Интернете: человек ушел, нет его среди людей, а в виртуале он по-прежнему числится. Что за мир грядет, если в Голландии прилюдно да на потеху детям казнили жирафа Мариуса, в школах вводят для младших классов секспросвет, торжествует глобальная пошлость?

Эти отрывочные вспышки памяти снова подводили к главному: в каком мире придется жить Ярику и что он, отец, может сделать, чтобы подготовить его к диким джунглям «реала», куда попадет сын, выйдя за порог дома, потом школы. И обученный понятийному мышлению — известно, у технарей понятийное мышление сильнее, суть, причины они схватывают лучше гуманитариев, да и прогнозы у них точнее, — Донцов принялся систематизировать отцовские заботы.

Конечно же надо поменьше подпускать Ярика к ширпотребу Интернета, штампующего ленивых невежд, — это всенепременно, это уже аксиома. Поколение миллениум, поколение зет... Боже, как стремительно обновляется молодая поросль! Сперва извечную мечту о домашнем очаге сменила жгучая охота к перемене мест. Потом красивой одежде предпочли культ тела, что вроде бы и неплохо. Но теперь социологи хором поют, что под натиском виртуального развлекалова и цифровых ухищрений даже у натуралов любовь уходит на второй план. На шкале досуга интим стал нерентабельным. С ум-ма сойти! У натуралов! А что уж говорить об «элегантных», чей подспудный вкрадчивый напор становится все опаснее!

А хуже всего этот жуткий, омерзительный прагматизм, разъедающий души. Все, что лишено материального смысла, — на периферии интереса. С подачи зомби-ТВ возобладало, въелось пагубное мерило: «Чем пошлее, тем башлее». Под тяжестью этой напасти, словно от метельных, многослойных снежных сугробов, у многих «поехала крыша», раздавив романтическую мечтательность юных лет. Жизнь вывернулась изнанкой. Полно звезд и звездулек, но напрочь вывелись моральные авторитеты. Даже в провинциальном Малоярославце от скуки и пустоты бытования объявились граффитчики, да с уклоном в бомбинг, — быстро, тайком малюющие стены непристойными рисунками, надписями. Для них главное — движуха, хотя на деле они плетутся где-то в хвосте сверстников. Буйства возраста! Но своими неокрепшими мозгами не осознают инфантилы, что уже охвачены самопогублением, подхвачены водоворотом судьбы и их начинает затягивать воронка безысходности, что их поколение может погибнуть на фронтах жизни, что жестокая реальность не повезет их к благополучию, а, наоборот, оседлает бездонными заботами. Скажется детская психотравма, и кто-то, не дай бог, в поисках заработка станет «анонимным курьером» — разносчиком наркотиков.

Донцов так увлекся раздумьями о судьбах новых поколений, которым суждено испить мирское зло транзитных буквенно-цифровых времен, что не сразу среагировал на тормозные огни мчавшего впереди «японца» и едва успел уйти от беды — на трассе скорости очень приличные. Но этот мимолетный эпизод символически обострил главный вопрос: как уберечь Ярика от аварий на дорогах жизни? Как помочь ему наивные детские хотелки переплавить не в подростковый эпатаж, а в возвышенные мечтания, но потом избежать саморазрушения при лобовом ударе о реальности века. Когда возмужает, как научить его осмыслять жизнь в бессмысленное время? Или к его взрослению страна обретет смыслы?..