Анатолий Салуцкий - Немой набат. Книга вторая

Ну и что?

Подлевский силился охватить ситуацию целиком, чтобы объединить противоречивые тенденции, но пока не получалось. Отчетливо виделся лишь вывод о переломе в умах. Политическая дрема кончилась, время единения Кремля с народом завершилось, «крымский консенсус» почил в бозе, настала социальная разладица, взгляды пошли врозь, взметнулась волна антиэлитных настроений. Власть и огромное большинство «подвластных» теперь не рядом, не в едином строю, а лицом друг к другу, внимательно наблюдая за намерениями противостоящей стороны. Да, противостоящей, в этом сомнения тоже нет. Аркадий не знал, огорчаться этому выводу или, наоборот, радоваться. Помедлив, все же принял сторону власти и, не страдая добродетелями, адресовал народу желчное пожелание: «Хотели Гейропу? Получайте!»

Но что дальше?

Подлевский устал от непривычных тяжелых дум. Он был в замешательстве и жевал нарезанную утиную грудку, что называется, автоматом, не чувствуя вкуса, долго тиская зубами каждую дольку. И закончив трапезу, понял, что умственно истощен, сегодня дальнейшее осмысление ему не в подъем.

Однако по пути в офис — ехали долго, в разгар дня мучили пробки, — он переложил печаль на радость и с оптимизмом подвел итог обеденным размышлениям: «Пожалуй, Боб прав, все-таки удалось выйти на обобщения. Посмотрим, как повернется разговор в “Доме свиданий”».

На исходе зимы жуковское поместье Ильи Стефановича выглядело не менее импозантно, чем в летнюю пору. Асфальтовый подъезд к автостоянке был расчищен от снега идеально, как и сетка плиточных дорожек, ведущих в коттедж и в «Дом свиданий». Когда Подлевский направился к нему, путь преградили двое мужчин — пожилой и молодой с листом бумаги в руках.

— Представьтесь, пожалуйста, — сказал он.

— Подлевский, — ответил Аркадий и заметил, что второй, который старше, остро, с любопытством стрельнул в него глазами. Отвечая на этот взгляд, он мимолетно подумал, что лицо этого человека кажется ему знакомым, однако в мозгу не возникло даже отдаленных ассоциаций, и мысль тут же вернулась «онлайн», тем более молодой без проволочек попросил:

— Будьте любезны, пройдите вот этой дорожкой, — и показал путь рукой.

Подлевский увидел, что чуть дальше на ней установлена электронная досмотровая арка, у которой дежурит еще один человек. «Ого, охрана обстоятельная, — подумал Аркадий, у Стефаныча ничего подобного не было. Видимо, ребята приехали с кем-то из приглашенных». И только тут заметил еще двух посторонних, топтавшихся около автостоянки.

Двинувшись дальше, он обратил внимание, что пожилой мужчина, внимательно осмотревший его, тоже идет к «Дому свиданий», по другой дорожке, и сообразил: видимо, это спец по охранным мероприятиям, менеджер какого-то ЧОПа.

У дверей они оказались почти одновременно, и Подлевский увидел перед собой худощавого, подтянутого человека в добротном драповом пальто, чисто выбритого, со слегка впалыми щеками, придававшими лицу волевой вид.

— Проходите, пожалуйста, — пропустил он вперед Аркадия.

Скинув коричневую дубленку в прихожей и войдя в зал, Подлевский понял, что все или почти все уже в сборе. Илья Стефанович жестом указал ему на последний стул справа, напротив входа, и, поудобнее устроившись на нем, Аркадий принялся осматриваться. Увидел Хитрука и поздоровался глубоким кивком. Затем обратил внимание на узорчатые кожаные подтарельники, каких ему никогда не приходилось видеть — ни здесь, ни в каком-либо ресторане. Да и люди за столом сидели совершенно иного типа, нежели те, к кому Подлевский привык на прежних заседаниях в «Доме свиданий». Никто из них не выделялся дорогой одеждой. Хотя нет, на одном были темный пиджак, ослепительно-белая сорочка и черный галстук. Опытному в таких вопросах Аркадию это показалось забавным: классический церемониальный дресс-код «блэк тай» среди джинсы! Остальные внешним видом, казалось, ничем не отличались от прежнего состава. И все-таки сразу бросалось в глаза, что это были совсем другие люди!

Оглядывая сидевших за столом, он мимолетно заметил старшего охранника, с которым столкнулся у входа. Как ни странно, он тоже находился в зале, — что ему тут делать? — сидел в глубоком кресле около дверей и, показалось Подлевскому, опять внимательно рассматривал его, как бы изучал. Впрочем, поглощенному предстоящим разговором Аркадию сей странный тип был неинтересен. Ничто не сигналило ему, что это бывший охранник Донцова, чье фото однажды показал Иван и которое он передал Виктору Степановичу перед поездкой в Сочи, — да он и не присматривался к тому фото. Зачем? И, продолжая приглядываться к «новому составу», собравшемуся за столом, Аркадий постепенно обнаруживал детали, отличавшие этих людей от прежних завсегдатаев «Дома свиданий». Тот, что наискосок, с большими ушами, как у Дэвида Рокфеллера, одет в невзрачную по цвету, но трендовую мешковатую блузу: в так называемом свете фасон «по фигуре» сейчас не актуален. На другом, в марсаловой, бордо-коричневой, плотной рубашке с большими накладными карманами, тоже обвислой, золотой «Ролекс» и золотые запонки. Все негромко, неразборчиво беседовали друг с другом, лениво пожевывая что-нибудь из закуски, в избытке украшавшей стол. Было ощущение, что кого-то ждут.

И верно, минут через пять быстро вошел высокорослый, средних лет человек с глубокой залысиной, взмахом руки сделал общий привет и направился к свободному стулу в центре длинного стола. Когда он сел, со своего места в заглавном торце поднялся Илья Стефанович:

— Господа, все в сборе. Будем начинать.

После театральной паузы произнес вступительное слово, явно заготовленное заранее и, возможно, на ком-то уже обкатанное:

— Видимо, требуются некоторые пояснения. Обстановка в стране, как вы знаете, непростая, и мы собрались, чтобы обменяться мнениями по этому поводу. Не дискутировать, а именно обменяться мнениями. Каждый присутствует в личном качестве, что располагает к откровенности. Кроме того, хочу напомнить приличествующую случаю китайскую аксиому: мы вместе, но мы разные. Поэтому не следует ждать полного единодушия по всем вопросам, нам незачем опасаться разномнений. Каждый скажет о том, что его тревожит.

Подлевский слушал с удивлением. Куда делся привычный заниженный стиль речи Ильи Стефановича, со щедрой приправой лексики новояза? На сей раз ведущий говорил интеллигентно, даже изысканно.

— Сегодня мы наблюдаем некий «Парад планет», в том смысле, что очень много разнородных явлений жизни пересеклись в одной точке. Эта точка — наши дни. И, повторюсь, вопрос не о том, чтобы проявить, как говорят штатные комментаторы, небывалое единство. Наша задача — попытаться систематизировать вызовы времени, ибо, как известно, все всегда «не навсегда». Если это удастся хотя бы отчасти, можно будет сказать, что мы собрались не напрасно. — Сделал короткую паузу. — Хорошо знаю, что при такого рода обмене мнениями, — обратите внимание, я намеренно избегаю слова «дискуссия», — всегда возникают сложности с первым выступающим. Поэтому мы заранее договорились с Федором Игнатьевичем, — кивнул в сторону одного из присутствовавших, — что он начнет разговор. Тем более, насколько я понял, он настроен весьма решительно. — И поспешно добавил: — Кстати, я не сказал о регламенте, потому что его нет, никого прерывать не будем. Говорить предпочтительнее сидя, это удобнее.