Андрей Шляхов - Доктор Данилов в ковидной больнице

Несчастная Белоснежка много раз просила Минотавра добавить ей сотрудников и обеспечить их нужным количеством реактивов. Заламывала свои прекрасные руки, лила слезы из очаровательных глаз, трясла своими золотыми локонами и спелыми грудями, но бесчувственный Минотавр не обращал внимания на ее мольбы.

В результате, в Двух Крендельках стало сложновато с анализами. Не все делалось вовремя, а на что-то не хватало реактивов.

И пошел по больнице стон великий, и докатился он до ушей самого Пана Директора, возглавляющего департамент здравоохранения. Пан Директор дал нахлобучку Минотавру, а Минотавр половину от той нахлобучки передал Белоснежке со словами: «Выкручивайся как знаешь, но чтобы все анализы были готовы в срок, иначе я сожру тебя с потрохами!».

Бедной Белоснежке очень не хотелось такого исхода, тем более, что недавно в ее жизни появилась Настоящая Любовь – большое и светлое чувство. Но она никак не могла найти выход из сложившейся тупиковой ситуации. Хороший совет подал ей Прекрасный Принц, герой ее нового романа. «Прикажи, любимая моя, подчиненным, – сказал он, – чтобы они писали то, что не смогли или не успели сделать, «из головы». То есть, пускай они пишут в бланках, что им на ум взбредет. Так и Минотавр будет доволен, и Белоснежка моя ненаглядная цела останется».

Обрадованная Белоснежка внедрила это ноу-хау в своей лаборатории и примерно с неделю все было хорошо, но вдруг противный Карапуз начал жаловаться на то, что результаты анализов не соответствуют состоянию пациентов. За Карапузом подтянулись другие и теперь очаровательная Белоснежка занимает свою должность с унизительной приставкой «и.о.», которая расшифровывается как «иди отсюда». Как только Минотавру пришлют кого-то на замену, он сожрет Белоснежку, как и обещал, с потрохами. И одной красивой женщиной в мире станет меньше (а ведь их и без того очень мало).

Грустно мне, кукусики мои. Хочется напиться кофе до полного забвения. Или лучше выпить водки? Буду думать над этим.

Берегите себя!

С вами был я, ваш светоч.

До новых встреч!».

– Звонила секретарь главного врача! – доложила доктор Семенова. – Велено срочно проверить все окна, хорошо ли они закрыты и принять меры к тому, чтобы никто из пациентов близко к окнам не подходил!

Ради такой чуши можно было бы и не прерывать осмотр нового пациента, но у Семеновой свое мнение о приоритетах. Данилов посмотрел на часы, висевшие над сестринским постом. Половина одиннадцатого утра, однако. Рановато для подобных выходок… Или главный прямо с утра начинает проводить внутреннюю дезинфекцию своего организма крепкими напитками?

– Заодно проверьте розетки, – сказал он Семеновой. – Не торчат ли оттуда оголенные провода или чьи-то обугленные пальцы?

– Будет сделано! – по-солдатски ответила Семенова и повернулась, чтобы идти выполнять распоряжение заведующего.

– Марина Георгиевна! – остановил ее Данилов. – Я пошутил! Возвращайтесь к своим делам. С окнами у нас все в порядке.

– Вы уверены, Владимир Александрович?

– Уверен. Я, к вашему сведению, во время обходов не только на пациентов смотрю, но и по сторонам.

Семенова кивнула и ушла к телефону, чтобы продолжить обзвон «должников».

– А ведь это неспроста, – тихо сказал доктор Дерун, осматривавший новичка вместе с Даниловым. – Я, конечно, искренне желаю ошибиться, но сдается мне, что у нас кто-то выпал из окна. Скорее всего – санитарка, во время мытья.

– Да у нас же все окна внутрь открываются, – напомнил Данилов. – Это для мытья рам старого образца приходилось из окна высовываться, но таких рам давно уже не осталось. По крайней мере, в московских медучреждениях.

– Значит – суицид.

– Зачем сразу так мрачно, Олег Сергеевич? Может, какой-то придурок удрал из отделения через окно…

Прав оказался Дерун. Медсестра-раздевальщица, дежурившая у выходного шлюза, рассказала Данилову, что из окна пятого этажа соседнего корпуса, выпала пациентка шестого отделения. Обстоятельства неясны, потому что в момент падения она была в палате одна, но скорее всего – причиной стало расстройство психики.

– Стало быть, коронавирус и головной мозг поражает, – вздохнула медсестра, – вот уж пакость, так пакость.

У Данилова были определенные подозрения на этот счет, но в реанимационном отделении трудно понять, что именно привело к психическим нарушениям – интоксикация, недостаток кислорода или же непосредственное действие вируса на нервные клетки и сосуды, питающие головной мозг.

По поводу происшествия главный врач назначил внеочередную онлайновую «административку» – совещание больничных начальников.

– Все и так все знают, – сказал Валерий Николаевич, – так что обойдемся без предисловий – сразу к делу. Полине Дмитриевне я уже сказал все, что думаю по этому поводу, но повторю для всех. Да – мы не можем посадить дежурную медсестру в каждую палату, у нас и без того медсестер не хватает. Но мы можем внимательнее присматриваться к нашим пациентам и можем воспрепятствовать несанкционированному открытию окон…

– Да нормальная она была, нормальная! – перебила главного заведующая шестым отделением Лахвич. – Полностью в своем уме! Я сама с ней за полчаса до этого разговаривала во время обхода и ничего странного не заметила. А уж внимание я ей уделяла, коллега как-никак. Она не в помрачении сознания из окна выбросилась, а намеренно-осознанно…

Лахвич через слово всхлипывала, но глаза у нее при этом были сухими, видимо эмоции продолжали бушевать, а слез уже не осталось.

– Те, кто намеренно-осознанно с собой кончают, Полина Дмитриевна, обычно оставляют предсмертные записки, – строго сказал главный врач. – «В моей смерти прошу никого не винить…» и так далее. У вас такой записки нет, насколько мне известно.

– Может ее ветром сдуло с подоконника! – затряслась Лахвич. – Или она забыла ее написать, ну мало ли что… Но я вам жизнью своих детей клянусь, что она была нормальная, в своем уме!

– Господа! – вмешался заместитель главного врача по анестезиологии и реаниматологии Бутко. – Что мы так неуважительно – «она» да «она»? У покойницы имя есть…

В этот момент в кабинет ворвалась Гайнулина.

– Владимир Александрович! – взмолилась она, падая на стул. – Подействуйте, пожалуйста, на Семенову! Мне сейчас «томографическая» сестра Вера пожаловалась, что Семенова ее «тупой п…ой» обозвала. Так же нельзя! Она против нас всю больницу настроит, и никто никогда ни в чем нам навстречу не пойдет! Я понимаю, что она пробивная, как танк и никого не боится, но вы лучше поручите общение со службами кому-нибудь другому. Лаской же больше добьешься, чем угрозами и оскорблениями, это общеизвестно. Завтра вы захотите кому-то срочно томографию сделать, а вам откажут, потому что у них очередь и всем надо срочно! Я с этой кутляк попробовала поговорить по-хорошему, так она меня к вам отправила. Мне, говорит, Владимир Александрович важное дело поручил, и я его делаю как могу.