Андрей Шляхов - Доктор Данилов в ковидной больнице

– Хорошо, Альбина Раисовна, – мягко сказал Данилов, – я с ней сегодня же поговорю. Как следует. Дело делом, а оскорблять людей нельзя. Если у вас все, то прошу прощения – у меня административка. Кстати, а что означает «кутляк»?

– Ой, я этого не говорила, а вы не слышали! – ответила Гайнулина и быстро вышла из кабинета.

Данилов вернулся к совещанию в том момент, когда главный врач давал ценные указания.

– …сделать так, чтобы окна нельзя было открыть самовольно. Я не знаю, как вы это обеспечите, и знать не хочу, но окна должны открываться только в присутствии медперсонала! Вентиляция у нас работает хорошо, так что в постоянно открытых окнах нет никакой необходимости. А проветривание можно производить одновременно с уборкой помещений.

– Ручки с окон можно открутить, – вставила главная медсестра Цыпышева. – Пришла, вставила ручку, открыла окно, проветрила, закрыла, ручку унесла с собой.

– Анна Геннадьевна дело говорит, – одобрил главный. – Пусть старшие сестры организуют снятие и хранение ручек.

«Что они там курят, в административном корпусе? – тоскливо подумал Данилов. – Как они себе вообще все это представляют на деле. И что ж теперь, человеку в палате нельзя самостоятельно окно приоткрыть? А если, к примеру, сосед воздух испортил? Медсестру звать для проветривания, которая и без того с ног валится? О, мать моя женщина! И вообще, если человек всерьез решил покончить с собой, то снятая оконная ручка его не остановит. Можно повеситься в туалете или вены вскрыть. Нет, мы этой фигней заниматься не станем. Надо Альбине сказать, чтобы ручки не трогала. У нас – реанимация, пациенты свободно не шастают и вообще всегда на виду».

Как только административка закончилась, Данилов отправился на поиски Семеновой. Долго искать не пришлось – Семенова, как он и ожидал, смотрела телевизор в «чистой» ординаторской. Кажется, кроме нее, никто из врачей этим не занимался, предпочитая на досуге пялиться на экраны смартфонов и ноутбуков. У Семеновой же телефон был старинным, кнопочным. Смартфонов она не признавала, считая их вредными для здоровья – уж очень много волн излучают. Здесь же Данилов с ней и переговорил, благо в ординаторской кроме них никого не было. Похвалил для начала за рвение, а затем строго предупредил, что в любой ситуации общение должно быть предельно корректным и порекомендовал извиниться перед медсестрой, записывавшей пациентов на компьютерную томографию.

– Да я и сама извинилась бы, сразу же, – сказала Семенова, – но Верочка трубку бросила. Мне и самой стыдно, Владимир Александрович. Характер такой дурацкий – ляпну иногда, не подумав, а потом корю себя.

– Давайте уж сначала будем думать, а потом говорить, ладно? – Данилову было неловко поучать женщину, которая была на десять с гаком лет старше его, но что поделать. – Будем дружить со всеми и все у нас будет хорошо.

– Будем, будем! – Семенова трижды кивнула. – Я завтра прямо с утра позвоню Верочке, а если она меня слушать не станет, то через их старшую свои извинения передам.

Из ординаторской Данилов отправился в кабинет старшей сестры, чтобы поскорее предупредить ее о ручках, пока эта женщина-метеор их не поснимала.

– Да я и не собиралась! – фыркнула Гайнулина. – И вообще никто не собирается такой ерундистикой заниматься. Вы просто плохо знаете Валерия Николаевича. Он должен отреагировать, дать указания и принять меры. Если же он всерьез хочет снять ручки, то пусть разгружает отделение, закрывает его, ставит на обработку, а потом присылает сюда мастеров. Ни я, ни кто-то из девочек, ручки с окон снимать не умеем. Да и вы, я уверена, тоже не умеете.

– Конечно не умею, – улыбнулся Данилов. – Это же работа, требующая специальных навыков, высокого профессионализма и большого опыта. Чуть что не так сделаешь – испортишь дорогое окно. Кстати, Альбина Раисовна, а вы не знаете подробности? Что там вообще произошло, а то на «административке» толком ничего не сказали? Сначала Лахвич оправдывалась, а потом указания пошли.

– Знаю, как не знать. Во всех подробностях, потому что мы с Яной, старшей из шестого, подруги – не разлей вода, – Гайнулина потерла друг о друга указательные пальцы, демонстрируя степень близости. – Да вы присядьте, Владимир Александрович, рассказ длинный…

Данилов сел на стул и приготовился слушать «длинный рассказ», прекрасно зная, что быстрая не только на дела, но и на слова Гайнулина, уложится в три минуты, если не в две.

– Женщина эта заведовала станцией скорой помощи в Ретуеве, знаете такой городок? Я, когда в Москву приехала, на первых порах там комнату снимала. Удобно – электричкой до центра Москвы полчаса ехать. Я и подстанцию эту помню, на улице Ленина, потому что собиралась туда устроиться, у меня же фельдшерский диплом, да не сложилось. Простите, отвлеклась. Так вот, когда началась вся эта коронавирусная заваруха, заведующую обвинили в халатности – якобы по ее вине восемь сотрудников станции словили вирус. Как это у нас обычно бывает – ничем не обеспечат своевременно, а потом спрашивают по полной программе. Что она, на свои деньги им СИЗы [5] СИЗ – средства индивидуальной защиты. покупать должна и антисептик для обработки машин? А потом к восьми «скорикам» еще и дюжина сотрудников больницы добавилась, которые, якобы, заразились от «скориков» при приеме у них пациентов. Ясное дело – главный врач больницы вовремя мер не принял, а потом стал искать, на кого бы свою вину свалить. Все примерно разом заболели – как тут разберешься, кто от кого заразился? Она и сама, заразилась, болела тяжело, потому ее к нам и госпитализировали. Но уже, вроде бы, на поправку шла. В физическом смысле. А вот душевное состояние у нее было аховое, потому что в Ретуеве на нее организовали травлю. Вай-вай, сволочь этакая, устроила нам тут эпидемию! В соцсетях ее помоили, в квартире все окна перебили, а что хуже всего – уголовное дело завели. Карьере конец, репутации конец, да еще и срок светит, причем не условный, а реальный. Вот она, бедная, накрутила себя и вышла в окно. Я вам точно говорю – Лахвич тут не при чем, и вообще персонал не при чем. Это она сама так решила. Янка мне сказала, что она в последний день нормально себя вела, позавтракала, с девчонками шутила, а перед тем, как это сделать, постель свою убрала. Вот просто идеально убрала, ни складочки, ни морщинки…

– А фамилию ее вы не знаете? Я раньше на «скорой» работал в Выхино, это же совсем недалеко от Ретуева, может и пересекались когда.

– Знаю, как не знать. Рогачевская ее фамилия, а зовут Людмилой Георгиевной, как нашу заведующую пульмонологией, по новому – вторым отделением.

– Рогачевская? – выдохнул Данилов. – Неужели? Вот те на!