Мил Миллингтон - Моя подруга всегда против

Красота-то какая, – объявила Урсула, как только мы вошли в гостиную.

Я начал вертеть головой, пытаясь сообразить, что она имела в виду, и, наконец, не выдержал:

– Где?

– Здесь, в комнате, красота.

Я огляделся повнимательнее. Комната как комната, не большая, не маленькая. Нормальная, словом. Старомодный эркер, верхняя часть окна застеклена мозаичным стеклом. Рамы одинарные. Под подоконником – батарея центрального отопления. На вид не новая, но хотя бы центральное отопление есть, уже хорошо. Полы деревянные. Но не роскошные, нужно застилать ковролином. А вот камин придется убрать. Стены оклеены обоями, замазанными поверху свежей белой эмульсионкой. Потолок тоже белый. Комната, короче. Обычная комната. Я что-то явно недопонимал.

– В чем красота-то?

Урсула посмотрела так, словно не верила своим ушам.

– Ты погляди, какой здесь свет.

– Свет? Мы пришли полюбоваться на свет?

– Да. Красота. Свет. Что, не видишь?

– Ну… свет здесь есть. Без света, конечно, мы бы ничего не разглядели, но светло было и в других домах.

– Нет, не было.

– А я говорю – было.

– Нет-нет. Помнишь, мы смотрели дом на прошлой неделе? Там в гостиной не было света, им пришлось его включать.

– Ну да. Включили – и свет появился.

– Тот был не настоящий, электрический.

– Извини, до меня не доходит. Электрический свет – что, не свет уже?

– Конечно, нет.

– Так вот в чем красота? В комнату из окна попадает свет? Днем в комнате светло? Ну что тут скажешь? Офигеть!

Мистер Бердсли вернулся, оттирая грязь с ладоней.

– А-а, я вижу, вы с залы начали. Славная комната. Освещение здесь хорошее.

– Потрясающе, – поддакнула Урсула, и мне показалось, что я попал на сходку тайного общества.

– Да, – продолжал мистер Бердсли. – Я покрасил стены, да и весь дом фактически перекрасил. Мой отец давно не делал ремонт.

– Так это дом вашего отца? – спросила Урсула с непривычным мурлыканьем в голосе, она явно еще находилась под влиянием светлых энергий.

– Пока еще его. Состарился он, болеет… в детство впал. Ему уже опасно жить одному без присмотра.

– С памятью стало плохо? – участливо поинтересовался я.

– Точно. Забывать все начал. Путаться. Пожары устраивать. Столовую пойдем смотреть?

– Да!

– Пожары? – переспросил я, но они уже выходили из комнаты.

– Ой, как здорово! – воскликнула Урсула, когда я их догнал.

Я опять не понял причину ее восторга – еще одна нормальных размеров комната, ничего особенного, – но промолчал, опасаясь, что они посмотрят на меня как на придурка и скажут что-нибудь вроде: «Ну как же, здесь такой воздух». В комнате имелись высокие, от пола до потолка, окна с выходом в крохотный зимний сад, а через него – в заросший двор. Еще один камин прилепился к задней стене. Его тоже придется убрать.

– Я уже представляю, как завтракаю в этой комнате, – просияла Урсула. – А ты представляешь, как мы завтракаем здесь?

– Минутку… Да, представляю, – подтвердил я, на секунду закрыв глаза, чтобы сосредоточиться. И тут же добавил по-немецки: – А ты представляешь, как мы бурно занимаемся сексом в коридоре?

По взгляду, который Урсула метнула на меня, я понял, что ее фантазии были направлены в другую сторону.

– Хорошо. Здесь – кухня…

В небольшом помещении была собрана коллекция красных, как раскраска дикаря, кухонных шкафов, наверное, самая убогая во всей Англии. Люди обычно молятся, чтобы не докатиться до состояния, когда приходится пользоваться такой мебелью.

– Сюда можно поставить новую кухонную мебель, – мечтательно пропела Урсула. В эту минуту я понял, что она окончательно тронулась умом. – У нас в семье готовит Пэл, – продолжала она. И, непонятно почему понизив голос, добавила: – И стирает тоже. Если купить новый кухонный гарнитур, кухня станет как новенькая, правда?

Я заглянул поглубже в глаза Урсулы, пытаясь обнаружить в них хоть крохотную искорку благоразумия. Тщетно.

– Ага. Или ходить ужинать в «Савой», чего стесняться?

За кухней располагались кладовка и туалет. В кладовке кроме плесени ничего не было, а туалет прикидывался частью дома, в то же время умудряясь вызывать ощущение жуткой неловкости, какая возникает в деревянном сортире на огороде. Однако при виде обоих помещений Урсула возбудилась еще сильнее. Туалет она отнесла к бесспорным преимуществам, потому что дети могут пользоваться им во «время игр во дворе, не топая через весь дом, оставляя грязные следы». Наверное, она имела в виду каких-то других детей, которых собиралась заказать через Интернет, потому что наши дети ни за что бы не согласились пользоваться этой затхлой, холодной конурой, которая, скорее всего, кишмя кишела всякими паразитами. У моей бабушки была уборная во дворе, она до сих пор мне снится как символ мрачной непредсказуемости. Кладовка побудила Урсулу издать восторженный возглас: «Здесь можно поставить холодильник!» Тот факт, что холодильник влезет в комнатенку, разумеется, очень много говорил о ее достоинствах. Я встревожился, прикидывая, сколько еще Урсуле надо осматривать дом, чтобы окончательно впасть в состояние тупого истерического транса или даже упасть в обморок Мы увидели только нижний этаж, а я уже размышлял, не сказать ли мистеру Бердсли, что верх мы осмотрим в другой раз, предварительно накачав Урсулу тазепамом. Но потом решил покончить с осмотром одним махом. Второго раза я бы просто не выдержал. Мистер Бердсли провел нас по лестнице (оказалось, что она «милая», то есть Урсуле мерещилось очарование и элегантность там, где другие люди замечали лишь ряд деревянных ступеней, позволяющих подняться на второй этаж постройки) в ванную комнату с выходом прямо на лестничную площадку.

– Здесь можно поменять сантехнику, вид будет великолепный, – воскликнула Урсула.

Я открыл было рот, но промолчал.

Спален было три: две – одинакового размера и одна поменьше, с фасадной стороны дома. Урсула с ходу присвоила меньшей спальне имя «гостевая» и, не переводя дыхания, продолжила, указывая на стенку:

– Сюда можно поставить книжную полку, правда?

– Да. Сюда… или туда… или в другом доме… Полка у нас такая, что ее везде можно поставить.

Урсула не слушала.

В первой из двух одинаковых спален находился еще один камин. И его придется убрать. В спальне тоже имелся свет, как и в гостиной. Может быть, тот же самый, может быть, похожий – мне трудно судить. Еще один эркер с окном, у которого (любому дураку ясно) можно сидеть летом. Электропроводка подозрительно смахивала на самопальную. Вторая спальня выходила окнами в сад. Я с удовлетворением отметил, что сад ухоженный, не джунгли, сулящие спазм спинных мышц, и вид у него укромный – вся задняя часть засажена высокими елками.