Екатерина Шпиллер - Маленький памятник Эпохе прозы

Он: Звоните сегодня... - и теперь уже он выкрикивает номер телефона.

И ещё два куплета в том же духе.

Мы задорно "отрэповали" телефон шесть раз, как и хотел заказчик. Не захочешь, а запомнишь. Смешно, но я помню те цифры по сей день. Забыла многие старые номера близких людей, мобильные вообще не запоминаются никак, а этот отпечатался в мозгах на всю жизнь. Какая смешная растрата долговременной памяти!

Кстати, о бумаге... Тогда все тексты и документы печатались на машинках, царивших на наших рабочих столах. До крутого изменения реальности и резкого поворота к новым технологиям оставалось по историческим меркам две секунды. В редакции уже появились первые пузатые светло-серые мониторы с ядовито зелёными буквами и цифрами на чёрных экранах, но они возвышались лишь на некоторых столах: у начальства, новостников и бухгалтера. Прочие сотрудники проходили мимо, тревожно косясь на технику и думая: "меня вряд ли когда-нибудь это коснётся, мне не нужно, обойдусь, на фиг сдалось".

В эфирной студии пока что властвовали катушки с плёнками, доживающие последние годы, ведь на смену им неумолимо надвигалась чёткая "цифра", изменившая всё. Я застала самый конец былого "лампового", вернее, катушечно-плёночного радио. И даже успела немного к нему привыкнуть.

Помню большой стеллаж, занимавший непропорционально много места в редакционной комнате, на котором штабелями стояли коробки с бобинами. На коробке фломастерами были написаны названия передачи, автор, время и прочая необходимая информация. Разумеется, в новые времена эти стеллажи оказались не нужны.

Запах той плёнки... неповторимый, от которого у меня бурлил в крови адреналин, и я начинала творить, хулиганить - но всё это называлось важным словом "работа", за которую платили зарплату.

Одна из граней понятия "счастье" - любимая работа, которая может появиться в жизни и подарить великую радость, а может и не появиться никогда. Счастливы те, кто, стесняясь, принимают зарплату и, чуть ни краснея, думают: "Ещё и денег дали! По правилам за удовольствие надо самому платить". Мне повезло испытывать это чувство.

В те годы многое только начиналось и происходило впервые, например, производство рекламных аудиороликов - цепляющих, ярких, без видеоряда, что весьма усложняло задачу. Возможно, часто мы изобретали велосипед, корпели над тем, что в остальном мире давно известно, обычные азы, но ведь у нас не было ни учителей, ни учебников. Подобного рода рекламы ещё несколько лет назад в нашей стране не существовало в принципе. "А я ем повидло и джем!", "Летайте самолётами Аэрофлота!" - вот наше рекламное прошлое и история предмета. Зато в таком чистом поле у нас была полная, невероятная, ничем не ограниченная свобода!

Подруга Вера восхищалась тем, что я делаю:

- Ты ещё станешь миллионершей и рекламным корифеем! - предрекала она. - У тебя талант. Кстати, почему тебе не попробовать себя в прозе, Белка! Мне кажется, у тебя есть дар к слову, я уж не говорю о фантазии и воображении.

Хм, попробовать в прозе. Дар к слову. Я вежливо улыбалась и отмалчивалась. Пожалуй, лучше продолжу делать рекламу, попробую стать корифеем. И миллионершей заодно.

Тем временем Леночка Викторова ходила с гордым видом хозяйки медной горы, почему-то считая именно себя главным кузнецом побед. Она даже переоделась в офисный костюм с юбкой-карандашом и сделала "деловую" причёску.

- Мы не просто начитываем объявления, мы производим качественные рекламные клипы, - взрослым голосом, вальяжно "приседая" на гласных, обрабатывала Викторова по телефону потенциального рекламодателя. - Я могу к вам подъехать, показать графики аудитории, схемы тайминга, подскажу, как и когда реклама отрабатывает сто процентов своих возможностей. Отзвон у наших клиентов великолепный!

Она меня раздражала, но я понимала, что не права. Какая разница, кто назначил себя командиром полка-нос-до-потолка? Какое это имеет значение, если я ловлю кайф, зарабатываю деньги, а родная радиостанция богатеет? Впрочем, Леночка оказалась не промах, и в мире рекламы миллионершей и корифеем стала таки Елена Юрьевна Викторова.

Зато я, как и моя мама, вписалась в рынок! Вписалась до такой степени, что задерживалась на любимом радио, домой возвращалась поздно и не заметила, когда, в какой период мы с Тимуром начали терять взаимный интерес. Зима ли стояла на дворе, весна ли... Как долго мы постепенно теряли друг друга? С того момента, когда я пошла работать, а он на это обиделся? Или потому что моя работа превратилась в желанную радость, и наше общение с мужем скукожилось во времени, стало слишком эпизодическим, чтобы мы могли оставаться по-настоящему близкими? Ведь мы были ещё чертовски молоды! Если совсем-совсем взрослые, немолодые люди, прожившие вместе большую жизнь и вырастившие детей, днём занимаются своими личными делами (она с подружками по магазинам и кафе, он с приятелями по футболам и кафе), то вечером дома всё равно встречаются два родных человека, которым всегда есть, о чём поговорить - у них накопились сокровищницы общих интересов, хотя бы дети-внуки чего стоят! У юных иначе устроено.

Нас, по неумолимому велению природы, сближали жаркие ночи, жадная страсть юных тел. По утрам мы, с трудом отрываясь друг от друга, улыбались и нежничали, прежде чем на целый день расстаться.

Но когда я приходила вечером, то видела лишь затылок мужа - Тимур ожесточённо клацал по клавиатуре. Дома меня всегда встречал стук машинки.

- Привет!

Не поворачиваясь, Тимур приветственно поднимал руку.

- Как твои дела?

- Отлично!

- Опубликуют?

- Я покажу, когда опубликуют.

- Ты ужинал?

- Ага.

- Кофе будешь со мной пить?

- Не, мне тут ещё надо...

- Ну, окей.

И дальше я вечеряла одна. Но меня это вовсе не расстраивало! В голове шумел разноголосый гул рабочих впечатлений, мысленно я записывала завтрашние рекламы, думала над тем, какую музыку лучше использовать, ведь сегодня мы с Мишей долго спорили на эту тему и так и не пришли к общему мнению.

Сидя на кухне с чашкой кофе и бутербродом, размышляла о своём, а Тимур в соседней комнате "клацал" о своём. Мы научились обходиться друг без друга, не тоскуя. Живётся, как прежде, и ладно.

Это неправильно. И однажды всё должно было взорваться и полететь к чертям. Мораль: до взрывов не стоит доводить, дома нельзя совместно молчать. А то получится, как у меня - некрасиво и глупо.

Я начинаю делать взрослые открытия.

ВРАГ НЕ ДРЕМЛЕТ

В одно из воскресений мы с Тимуром делали, по моему определению, "визит вежливости" к Кондратьевым-старшим.

Тимур часто заезжал к родителям, но чинный семейный обед в полном составе, то есть вместе со мной, был маленьким ежемесячным событием. По наивности я полагала, что для них радостным. Помнится, ехала к свёкрам в хорошем настроении, без всяких предчувствий, что лишний раз говорит о потере мною связи с близкой реальностью, если иметь в виду дом, семью, родных. Даже в выходные моё сознание было поглощено идеями новых роликов, я перебирала в памяти музыкальные треки и радовалась от предвкушения завтрашнего рабочего дня. В общем, как в советском лозунге "На работу, как на праздник".