Екатерина Шпиллер - Маленький памятник Эпохе прозы

- Ты нарочно? - завопила я. - Во-первых, не великим, во-вторых, ключевое слово "была"! Это всё закончилось к тринадцати годам, совсем, полностью, ничего не осталось! И ты об этом знаешь!

- Белка, милая, не ори. А то я уйду. Ненавижу, когда орут. Дослушай! Теперь моя очередь признаваться. У тебя "всё закончилось"? Пойми, для меня ничего не изменилось, не знаю, как для других. Больше не было стихов, от которых я обмирала - ну и что? Ты-то осталось прежней - умной, остроумной, интересной! И без стихов талантливой и выдающейся, лидером.

- Ты стебёшься, что ли?

- Нет! Ну, вспомни: все развлечения, игры всегда придумывала именно ты. Таскала нас в кино, выбирая, что надо смотреть, отвергая, как ты выражалась, "позорную дешёвку". Рассказывала о книгах, классно передавала суть, всё время дёргала нас, чтобы обсудить - книгу, кино, спектакль! Если честно, фактически ты нас развивала. Я всегда прислушивалась к любому твоему мнению, следовала твоим советам. И никогда не жалела! Ты была для меня компасом в этом смысле, если хочешь знать. Так вот... Ты - компас и самый интересный человек. И кто же я рядом с тобой? Или с красавицей Маринкой?

- Ничего не понимаю... Это говоришь ты, яйцеголовая! Вспомни, сколько интересного ты нам задвигала про генетику и ДНК, мы слушали тебя, уши развесив, пока ты часами солировала!

- Эх! Да я изо всех сил искала, как соответствовать вам, особенным. Учила наизусть домашние энциклопедии. Таскалась в университетскую библиотеку, торчала в читальном зале, набрав умных книжек, выписывая в тетрадку самое-самое, чтоб вам рассказывать. Поначалу мне было по барабану - география, физика или биология.

- Людка...

- Да! И постепенно увлеклась по-настоящему, сама знаешь, чем. В общем, причина и следствие немного перепутаны, - она улыбнулась дрожащими губами. - Сначала было желание соответствовать моим необыкновенным подружкам. Между прочим, я довольно долго мучилась, выбирая, что вам понравится. Выбрала самое современное, крутое и новое. Ну, угадала. Во всех смыслах. Просто повезло.

Мне казалось, что меня жахнули чем-то тяжёлым по башке. Или рассказали про новый материк на нашей матушке Земле, известной вдоль и поперёк, но его только сейчас обнаружили. Сообщили, что недалеко произошла высадка десанта инопланетян. Именно так я чувствовала себя от сказанного Людкой.

Раздражение улетучилось, как и не было. А потом все чувства разом трансформировались в одно-единственное: в нежность к сидящей рядом подруге, смущённой, покрасневшей... такой родной с этим конским хвостом, с чуть хрипловатым голосом и вечной манерой качать тапок, положив ногу на ногу. Какая же глупенькая эта самая умная девушка на свете!

- Вот ведь дура, - сказала я нежно. Она внимательно смотрела на меня.

- И снова не понимаю, что ты на самом деле имеешь в виду. Можешь радоваться, это успех твоего Демона. Мне надо сейчас обидеться на слово "дура" или поверить своим ощущениям? Мне кажется, что... - я резко её перебила:

- Мы обе дуры. Послушай меня. Мы обе - дуры! Какое счастье, что ты у меня есть. Ты необыкновенная! Я тебя ужасно люблю.

- Я тоже тебя люблю. Но если бы ты знала, как всё детство было отравлено страхом быть вами отвергнутой!

- Какой кошмар...

- А разве вы с Маринкой никогда без меня не говорили о том, что я - лишняя? Что лучше бы вы вдвоём пошли... в кино? Что, мол, жаль, эта дурочка опять припрётся...

- Сумасшедшая! Никогда, ни разу, ни намёком! Ни она, ни я.

- Вот... А я прямо будто слышала, как вы про это говорите, как досадуете. Иногда вечерами не могла уснуть, кусала подушку... ревела... тревожилась за следующий день - примете ли вы меня или, наконец, оттолкнёте?

- Ты поэтому первая прибегала всегда и всюду?

- Ага. Ужасно боялась вас потерять и боролась за то, чтобы у вас не было технической возможности меня турнуть, - Людка грустно усмехнулась. - В то же время мучилась тем, что навязываюсь. Была уверена, что вы тяготитесь мною.

Нечто неописуемое! Как такое могло случиться? И чтобы никто, никогда, ни единого раза даже не заподозрил ничего! А эта дурочка страдала и боялась несуществующей опасности. Вот тебе и счастливое детство.

На меня навалилось чувство вины. Хотя... разве я была в чём-то виновата? Скорее, да. Пожалуй, безусловно. Мы обе с Маринкой виноваты.

- Людка, не уезжай, пожалуйста! Прости, чушь несу. Но как я буду без тебя?

Великий боже, которого нет! Ну, кто-то там есть, замещающий? Прошу, отмотай назад, чтобы я могла успокоить, как оказалось, страдавшую девчонку, сказать ей, что все страхи живут лишь в её голове, для них нет ни малейшего повода!

Любопытно, а такое часто случается в детских компаниях или с Людкой произошла особенная драма? Мы с Маринкой оказались, с одной стороны, причиной Людиной детской травмы, а с другой - невольно помогли ей найти любимое дело, призвание. Чудны дела твои, господи... или кто там тебя замещает?

Прозрения мои запоздалые!

НЕВНЯТИЦА

Следующий период моей жизни можно назвать именно этим словом - невнятица. Как только я развелась и превратилась в свободную женщину, выяснилось, что немало мужчин готовы были пригласить меня на тур вальса. Но дама не была в настроении танцевать. Переживала из-за всего сразу - из-за Тимура, из-за подруг...

В какой-то момент невнятицы я почувствовала приятные покалывания удовольствия от страданий и игры в них: этакая взрослая, много испытавшая женщина трудной судьбы, которой не до флирта и не до развлечений! Но одиночество, поджидавшее дома, было реальным, холодным и по-настоящему угнетающим.

Замужний этап жизни захлопнулся внезапно и болезненно. И поначалу одиночество убивало - о, как оно изводило, каким громким казалось, когда я приходила в пустой дом, где никто не клацал на машинке, в котором темно, и я рукой шлёпаю по стене, ища выключатель, чтобы зажечь свет в абсолютно остывшей квартире, без дыхания и запахов за долгие часы пустоты. Пока её разогреешь, пока обживёшь и оживишь, приходит время ложиться. Одной в двуспальную кровать.

Именно тогда я привыкла спать чуть ни поперёк широкого ложа, чтобы мне было раздольно на спальном месте - где хочу, там и верчусь. И чтоб одеяло только моё! Быстро привыкла, и привычка эта тоже сказалась на моей будущей личной жизни. Так же и к одиночеству привыкаешь, со временем учишься его любить, ценить и извлекать из него ни с чем не сравнимое удовольствие.

С некоторых пор любимое времяпрепровождение дома - в одиночестве. Нарушать которое по собственному хотению, вторгаясь в мой мир безнаказанно, вправе лишь коты. Какое-то время такое же право было у дочери, а потом... Стоп, вываливаюсь из временных рамок повествования, потому возвращаюсь к периоду, когда одной мне было неуютно и тоскливо.

Пришла мысль вернуться к маме и к Фимке, но, поразмыслив, передумала: взять и самой отказаться от взрослой жизни, от самостоятельности - обидно! Опять отчитываться о времени ухода-прихода, звонить, если задерживаюсь, всё время держать руку на пульсе маминой тревоги - нет! К такому повороту я не была готова, у меня всё ещё длился тот период молодости, когда независимость и самостоятельность куда ценнее маминых котлет, тёплого отчего дома и всегда ждущей мамочки, не ложащийся спать, пока дитё не вернётся. Тем более, что мама сама продолжала работать, и дома ей надо было отдыхать, набираться сил, а не дёргаться из-за взрослой дочери. Так я рассуждала. Вроде бы логично и здраво.