Екатерина Шпиллер - Маленький памятник Эпохе прозы

Так мы и сидели, замерев, два соляных столбика.

- Тебе надо успеть драпануть до президентских выборов, - в конце концов, всхлипнула я. - А то ведь неизвестно, как оно повернётся.

- Ай, брось, - вздохнула Людка. - Ничего не случится. Не слушай свою Полину-на-баррикадах. Да и я намного раньше уеду, намного...

- Маринка к тому времени уже, наверное, родит или почти родит. В смысле - когда мы тебя провожать будем.

- Значит, она не будет провожать.

- Спятила? Или ты про её Лёшеньку ещё худшего мнения, чем я?

- Да нет... Просто... ну, куда с малышом или с огромным пузом тащиться с Рублёвки...

- Так её же привезут в Мерседесе. Туда и обратно. И няньки у неё будут наверняка, кроме того, есть Маринина мама, если её в дом пускают, конечно.

- Ну, бабушку-то пустят, я уверена!

- Тем более.

- Белка... что мы несём? О чём мы говорим?

- О том, что ты скоро уезжаешь. А Маринка уже уехала.

Я хочу плакать, горько плакать.

РАЗГОВОР С ЛЮДОЙ ПРО ДЕМОНА... И НЕ ТОЛЬКО

Некоторое время спустя мы с Людкой встретились только вдвоём. Замёрзнув, гуляя по промозглой Москве, пришли отогреваться ко мне домой и уютно расположились с чашками горячего чая в комнате. Я размякла в тепле, расслабилась, и мне вдруг взбрендило рассказать подруге про медвежонка-Демона, про страх перед свадьбой, про рыдание на розовом кафеле - в общем, открыться. Я этого больше не стеснялась. Или время пришло. Нет, не знаю, почему и зачем, но захотелось - и всё тут.

С каким интересом Люда слушала меня!

Чай выпит, чашки отставлены на столик, мы молча сидим на диване. Я всё сказала, жду реакции, и мне тревожно, отчего подруга молчит. А она, кусая нижнюю губу и скрестив на груди руки, смотрит куда-то в сторону, хмурит брови, напряжённо размышляя. Запасусь терпением, что мне остаётся.

Наконец, Людка тряхнула конским хвостом, улыбнулась и посмотрела на меня лукаво-вопросительно:

- Почему раньше об этом не рассказывала?

- А надо было?

- Ага. Это многое объясняет. Ты для меня была чуточку загадкой. Сфинкс непрошибаемый. А оно вона чо... Только несильно тебе помогло, как я погляжу.

- То есть?

Людка пожала плечами:

- Ну, например, ты рассказала, как до ужаса боялась встречи Тимура и Марины. Тебе было плохо во время собственной свадьбы! Да, никто ничего не заметил - ну и что? Тебя-то саму колотило.

- Лучше бы все всё заметили?

- Лучше бы ты такого не чувствовала в принципе, вот что! Была бы в себе уверена и получала удовольствие от свадьбы, от любви, от Тимура! Но твой Демон тебе в этом ни фига не помог. Зато ты "сохранила лицо" перед чужим человеком - Маринкиным мужем, никто из нас ничего не узнал про истерику в туалете. Почему ты не рассказала, не поделилась? Ну, хотя бы со мной? Ты боялась показаться слабой - перед кем? Перед этим... мистером Твистером? Ну, хорошо, понимаю. Но мы с Маринкой разве чужие? Разве я тебе чужая?

Мне показалось, в словах Людки сквозила обида. И голос подозрительно дрогнул. Какого чёрта я затеяла эту исповедь?

- И для чего я тебе всё это рассказала? Сдаётся мне, зря.

- Может, и зря, - буркнула та. - Теперь буду думать, сколько ещё всякого ты от меня скрываешь.

- А вот знаешь, что, - вдруг разозлилась я. - Можно подумать, что ты - сама откровенность! Из нас троих ты всегда была самой закрытой, между прочим. Я хоть морду делала, но, в основном, вы про меня всё знали. По крайней мере, про события в моей жизни. Ну, не про чувства, не про переживания, но уж про всё важное знали, ничего от вас не скрывала. Сколько я про родителей рассказывала, про папу. Или вот Маринка... Вспомни, как мы всех её парней обсуждали, она ещё ревела из-за одного, помнишь? Мы тогда много интересного узнали про её умение материться. Или про моего Тимура, про Полину - я вам все уши ими продырявила. А что мы знали про тебя? К примеру, про твои отношения с парнями, ну, или про то, что и как у тебя дома, про брата.

- А что у меня дома? - ошарашенно спросила Люда. - У меня всё нормально было, как у всех. Мне нечего рассказывать. Я обыкновенная, и всё у меня самое обыкновенное.

Пришёл мой черед обалдеть. Кто другой был бы на месте Людки, не усомнилась бы, что девушка кокетничает и выпендривается. "Я обыкновенная. Ах, разубеждайте, скажите, какая я особенная!" Но только не Людка, не она - слишком давно я её знаю, чтобы предположить жеманство.

- Ты сейчас всерьёз?

- Что именно?

- Вот это "я обыкновенная"?

- Абсолютно. Рассказывать не о чем. Просто всё в порядке, всё хорошо, ничего экстраординарного. Родители хорошие, я их обожаю, но они... что о них говорить? Брат нормальный, мы дружим - кому это интересно? А насчёт парней... - подруга замялась. - Вообще не люблю эту тему обсуждать с кем бы то ни было. Это настолько личное, что... прости, Белочка, но даже с тобой не намерена, не моё - болтать об интимных отношениях. Слушай! - воскликнула она. - Как ловко ты перевела разговор на меня! Мы о тебе говорили...

- Погоди. Давай врубим логику. У тебя есть интимное, о чём ты будешь молчать даже под пытками, как партизан на допросе, и это нормально, я должна принять и не питюкать. А что у меня может быть своё интимное, тебя почему-то возмутило! Где ж справедливость, как говаривал старик Сальери. Что за двойные стандарты? Знаешь, о чём я ужасно сожалею? О том, что затеяла такой разговор. Проявила слабость за каким-то хреном. А давай сделаем вид, что этого эпизода в нашей жизни не было вообще?

Я была раздражена, хотя не столько на Людку, а в большей степени на себя. Что на меня нашло? Показалось, что мы с ней близки не до щемящей сердце степени. Это надо срочно исправить?

И наповал убило "я обыкновенная".

- Вот ещё что. Мне кажется, проблема с самооценкой не столько у меня, сколько у тебя, - добавила я и умолкла.

Снова воцарилось молчание. Неужели мы поссорились?

Наконец, Люда заговорила, тихо и медленно:

- Я не умею делать вид, что не было того, что было. Не умею играть и делать лицо, как ты. Не актриса, как Маринка. Хотя, как выяснилось, вы обе "народные артистки". Не исключено, что у тебя даже лучше получается, зря в актрисы не пошла, - насмешливый тон Людки не мог замаскировать волнение, её губы дрожали. - Поэтому разговор у нас был, и он важный, и я благодарна тебе за откровенность. Как говорится, лучше поздно. А насчёт моей самооценки... Знаешь, наверное, ты права. Я старалась об этом пореже задумываться, но рядом с тобой и Маринкой всегда чувствовала себя очень, очень обыкновенной.

- Господи! - воскликнула я. - Ладно - рядом с Маринкой! Но рядом со мной почему?

- Ты на самом деле не понимаешь? - поразилась Людка. - Или на комплименты напрашиваешься?

- Да какие к чертям комплименты? Вообще не понимаю, о чём ты!

- Хм. Любопытно, если на самом деле не врубаешься. Окей. Сначала ты была великим поэтом...