Джерри Спинелли - С любовью, Старгерл

Первый день школьных занятий. Мне пришлось уйти с должности садового парикмахера. А Пуся пошла в первый класс. Искренне надеюсь, что ее учительница успела хорошо отдохнуть за лето.

Дети, которые ходят в обычную муниципальную школу, учатся по полдня. Со мной, на домашнем обучении – другая история. Мама ни в какие «полдня» не верит и не одобряет их. «Либо ты используешь день целиком, либо он потерян, – говорит она. – Неужели образование – такая страшная штука, что получать его надо урывками? Неужели никого не волнует, что у него отнимается половина полезного времени?»

Наверное, отсюда и тема моего первого поэтического задания в новом учебном году.

Мама от этих строк пришла в восторг. Прицепила листок с ними на холодильник. Потом сказала:

– Подожди, – и вышла. Вернулась с наручными часами и молотком. Мы вышли во двор. – Хочешь это сделать? – спросила мама.

– Да, – ответила я.

Я положила часы на нижнюю ступеньку крыльца и ударила по ним молотком. Стекло треснуло – но не более того.

– Смотри, как надо. – Мама взяла у меня инструмент. Размахнулась им на манер Пола Баньяна [33] Paul Bunyan – вымышленный дровосек-гигант, персонаж американского фольклора. . Молоток со звоном опустился. Часы разлетелись на кусочки. Минуты разлетелись во все стороны, как мухи.

Со своими часиками я сделала то же. Мы смели осколки на садовый совок и закопали их. Потом поснимали в доме все настенные циферблаты и выкинули в мусорное ведро.

– Но ведь Календарный холм мне разрушать не нужно, верно? – спросила я.

– Нет, – сказала мама. – Он показывает истинное время.

Теперь мой предрассветный путь к холму освещают фонари над крыльцом не только дома Кантелло, но и еще двух домов. Удивительно.

Я разрезала пополам апельсин.

В дальнем конце заднего двора у нас врыт огромный мангал для барбекю, который достался нам вместе с домом. Мы им еще ни разу не пользовались. Он выложен из кирпича. Верхний ряд достает мне почти до макушки. Туда я и положила половинку апельсина разрезом вверх.

Сегодня Марджи сама подметала пол.

– А где Эльвина? – спросила я у нее.

Она вздохнула, опершись на метлу, и покачала головой:

– Я ее уволила.

(Неужели «уволить» можно даже с работы, где платят пончиками?)

– Что случилось?

– Она опять сцепилась тут с мальчишками. Я ей уже тысячу раз говорила не тащить свои отношения ко мне в заведение. Предупреждала: еще хоть раз они тут появятся – я тебя выгоню.

– Та еще штучка, – заметила я.

– Да уж, не говори… – Марджи вдруг пристально посмотрела на меня. – Слушай… а тебе нужна работа?

– Не такая.

– Тебе – за деньги . Ну и за пончики тоже.

– Я слишком люблю эти пончики, чтобы находиться среди них целый день, – ответила я. – Если бы я здесь работала, постоянно нюхала и пробовала бы их, то они потеряли бы для меня свой чудесный дух. Хочу, чтобы мое сердце трепетало от волнения всякий раз, когда я сюда вхожу.

Она поглядела на меня как на дурочку и пожала плечами:

– Ладно, как знаешь, – и продолжила подметать.

А я подумала о Бетти Лу. Кто теперь станет приносить ей пончики по понедельникам? Я задала этот вопрос Марджи.

– Все останется по-прежнему. Уж Бетти Лу я никогда не обижу. Когда я прогнала девчонку, она сказала, что все равно будет приходить по понедельникам и забирать для нее кулек. Я согласилась.

« Молодец Эльвина », – подумала я и заметила:

– Видимо, она на вас не очень злится за увольнение.

– На меня она никогда не злится, – был ответ. – Понимает, что со мной это бесполезно.

– Значит, вы знакомы с Бетти Лу? – переменила я тему.

– Конечно. Мы вместе закончили школу. Тогда она была красоткой. На Кизиловом фестивале ее выбрали в придворные.

– Она рассказывала.

– А могла бы стать и королевой.

– Правда?

– Правда. Ей не хватало только яркости. Волосы были какие-то мышиные. Одевалась неброско. Ни шика, ни напора. Робкая. Вечно помалкивала. Была красивее всех в классе, но чтобы это разглядеть, приходилось поднапрячься. Удивительно и то, что она в придворные попала. Наверное, за нее проголосовали все остальные тихони.

Марджи переместилась за прилавок, вывела несколько слов маркером на листе бумаги и показала мне. Объявление гласило: «ТРЕБУЕТСЯ ПОМОЩНИЦА». Хозяйка пончиковой достала откуда-то клейкую ленту и прицепила листок к витрине. Затем в сердцах ударила кулаком по входной двери:

– Черт бы побрал эту девчонку! Так чисто подметала.

Кстати об Эльвине…

Сегодня мне звонила ее мама. Начала с того, что Эльвина «всегда отзывается обо мне хорошо» и что я, наверное, на сегодняшний день одна из немногих ее настоящих друзей. Сказала, что оценила героизм, проявленный мной в Деле о Сломанном Ногте, и очень довольна моей работой в саду. Все это звучало очень мило, но я не могла понять, к чему она клонит. Наконец миссис Клеко спросила, известно ли мне, что ее дочь «отставлена» от работы у Марджи. Да, говорю, слышала. А что Эльвина сегодня пропустила школу? Нет, об этом я ничего не знаю.

– Она ее пропустила. Ее отстранили на день от занятий. – Она особо выделила голосом слово «отстранили». – Теперь угадай за что, – предложила моя собеседница.