Джерри Спинелли - С любовью, Старгерл

– Пуся, ну-ка, пересядь ко мне. – Я придвинула к себе ее стакан.

Девочка пересела.

Некоторое время мы поедали чизкейк и потягивали газировку в молчании. Наконец я открыла рот:

– Эльвина, ты когда-нибудь слышала о ритуале Ку?

– Нет.

– Это старинный индейский обычай. Хочешь, расскажу, в чем он заключается?

– Нет.

– Ладно. Тогда рассказываю. Речь идет о доблести, а смысл – в том, что прикосновение к противнику является признаком большей доблести, чем его убийство. Вот, скажем, воюет твое племя с другим племенем. Если ты убьешь воина из вражеского племени – это для тебя большая честь. Если бы в те времена было такое понятие, как боевая награда, тебе бы, наверное, досталась главная.

– А мне за Госпожу Каплю не досталось никакой награды, – проворчала Пуся.

Я потрепала ее по руке.

– Ну, еще достанется, всему свое время.

Потом снова повернулась к Эльвине.

– Так вот, в представлениях индейцев кое-что еще могло прославить имя человека в веках. Если человек хотел добиться такой высокой чести, он не уничтожал своего противника, а просто подкрадывался незаметно, притрагивался к нему – ну, скажем, просто на секунду опускал ему на плечо острие своего копья – и удалялся. А потом всю его жизнь окружающие прославляли его храбрость и рассказывали друг другу о том, как он приблизился к врагу вплотную, но даже не ранил его. И эту историю потом повторяли у костра его внуки и правнуки, и праправнуки, и он становился героем легенд и мифов.

Пуся открыла рот и вся обратилась в слух. Эльвина шумно втягивала остатки газировки из стакана, но я знала, что и она не упускает ни слова из моего рассказа. Я протянула руку и коснулась Пусиного плеча кончиком пальца.

– Вот это и есть ритуал Ку, – пояснила я.

Мы еще немного погуляли по торговому центру. Наконец Пуся устала и повисла на мне:

– Хочу на ручки.

Я подняла ее и немного поносила на себе, а когда поставила на землю, Эльвина вдруг тоже заявила:

– Хочу на ручки.

Я усмехнулась, сочтя это милой шуткой, но та и не думала менять своего обычного каменного выражения лица.

– Хочу на ручки, – повторила она.

Я удивленно воззрилась на нее.

– Ты серьезно?

– Ну, ладно, не надо. – Эльвина развернулась и зашагала прочь.

Я успела: схватила ее, подняла в воздух и протаскала на руках до тех пор, пока они не одеревенели. Народ вокруг смотрел на нас с удивлением, а Пуся успела наревноваться.

По дороге домой, всякий раз, когда малявка протягивала палец и касалась им плеча Эльвины, та отвечала ей тем же в стократном размере, приговаривая все время очень серьезно:

– Ку – ку-ку!

Но в конце концов проиграла самой себе в игре «каменное лицо» и расхохоталась.

Ты помнишь, Лео, что сегодня за день? Наша годовщина. Вторая.

Два года назад мы впервые заметили друг друга.

Два года прошло, дважды Земля обернулась вокруг Солнца с тех пор, как я дефилировала по столовой в старшей школе Майки с укулеле и за мной следила пара глаз, твоих глаз, в которых светился ужас оттого, что сейчас я остановлюсь и начну тебе петь. И хотя тогда я прошла мимо и спела другому парню, кое-что по дороге оставила и тебе – свое сердце. Конечно, тогда ты этого еще не знал. Да и я, наверное, тоже. Ну, и как ты поступил с моим сердцем, Лео? Ты его берег? Или обронил где-то?

Пожалуй, буду пользоваться некоторого рода сокращениями. Стенографировать, что ли. Для тебя так получится интереснее.

«А» конечно же будет обозначать «Апельсин».

Далее у нас идет знак «=» – в смысле: «Сегодня положила еще один».

Затем «АЛ», то есть – «аллея», перед указанием точного адреса. Или «ЗД», если речь пойдет о «заднем дворе».

Потом этот самый адрес.

«З» – «забор», «С» – «столб», «ИТД» – «и так далее».

Итак, сегодня у нас…

А=(АЛ)Раппс-Дэм, 219 (З) .

Понял? Сегодня я оставила Апельсин на Заборе у Аллеи за домом № 219 по Раппс-Дэм-роуд.

Ты заинтригован?

Озадачен?

Тебе любопытно?

Покупала в центре города пуговицы для мамы – она шьет костюмы для постановки «Пиратов Пензанса» [38] The Pirates of Penzance – английская комедийная опера А. Салливана и У. Гилберта (1879). в театре «Пиплз Лайт» [39] People’s Light&Theatre – реальная театральная компания в округе Честер, штат Пенсильвания, США. – и наткнулась на Перри. Он выходил из пиццерии «Ди-Лайт», но сразу повернул в другую сторону и зашагал вверх по Бридж-стрит, так что меня не заметил. Этим будничным утром, в среду, мы с ним, наверное, были единственными ребятами школьного возраста, которые не пошли в школу. Я – на домашнем обучении, он – злостный прогульщик и вообще мятежная личность.

В одной руке парень держал кусок пиццы, в другой – бумажный стакан. Слегка тряхнув той, в которой пицца, он небрежно сбросил на тротуар большую салфетку. Слопал кусок укуса в три, не больше. При этом, кажется, откусил только половину корочки, а оставшуюся опять-таки швырнул под ноги. Затем залпом выдул весь напиток и выбросил в водосточный желоб на сей раз уже стакан. Отчетливо рыгнул. Все – в пределах одного квартала.

Меня это взбесило.

– Эй! А урну найти трудно?

Перри обернулся. Узнав меня, улыбнулся и помахал: «Привет».

Я подошла ближе.

– Урну, говорю, трудно найти?

Улыбка исчезла. Он достал из кармана «Сникерс», снял с половины обертку и протянул мне.

– Хочешь?

– Нет.

Тогда он сам откусил сразу половину батончика и принялся активно жевать, не сводя с меня взгляда.

– Как там Пуся?

– Не твое дело.

Он захохотал, крошки арахиса полетели из его рта во все стороны.

– Чего смеешься?

– Я как раз собирался тебе сказать то же самое.

– Знаешь, может, для тебя это станет откровением, но представь себе, ты в этом мире не один. Я тоже здесь живу. Мне не нравится, когда мусорят, и это – мое дело .

Парень засунул в рот остатки лакомства, скомкал обертку и метнул через плечо, по-прежнему глядя мне прямо в глаза.

– Ты засоряешь мой мир… – повторила я.

– А свой собственный – в первую очередь, хочешь ты сказать? – ухмыльнулся он.

– Вот именно.

Перри высунул язык и облизал губы, тщательно стирая остатки шоколада и соуса от пиццы.

– Вот именно, – эхом отозвался он. – Так что́, сегодня на дому не учат?

– Не уходи от темы.

– От какой темы?

Парень медленно двинулся вперед. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним.

– О тебе и твоих замашках.

– О моих «мусорных» замашках.

– О твоих «мусорных» замашках.

– Тебе они покоя не дают?

– Если угодно.

– А у тебя никаких мусорных замашек нет?

Его голос звучал ровно и приятно, словно беседа шла об «Ундине» или чем-то в этом духе.