Редгрейн Лебовски - Прыгай [litres]

«Бэмби, все в порядке. Просто доверься мне, хорошо?»

– Все в порядке? – процедила Хельга и едва удержалась от желания запустить телефон в стену. – ВСЕ В ПОРЯДКЕ?!

Беспокойство сменилось злостью, и она быстро написала:

«Прекрасно. Надеюсь увидеть тебя до того, как умру!»

Ответа не было до сих пор.

Ей не стоило отправлять то сообщение, но сделанного не воротишь. Утром Хельга написала другое, в котором извинилась за грубость, но и на него Оливер не спешил отвечать, а возможно, даже не видел.

Хельга не слышала, как дверь в ее комнату открылась, но почувствовала, как пружинит пол под тяжестью вошедшего. Это Матиас. В их семье только у него тяжелая поступь горного тролля. Он лег на пол возле Хельги и выдернул наушник из ее уха.

– Тебе надоела кровать?

– Мне в этой квартире надоело все, – ответила она. – Погоди… я не слышу ссоры. Мама что, опять плачет?

Тяжелый вздох был красноречивее любых слов.

– Ты не должна переживать из-за того, что…

– Матиас, я все понимаю, – перебила Хельга. – Рано или поздно ей придется это принять.

– Почему ты такая спокойная? – Повернув голову, он внимательно смотрел на нее.

Она пожала плечами.

– А что мне остается? Если я разрыдаюсь, закричу, начну биться головой о стенку – ничего не изменится.

– Но все это так… несправедливо. – Матиас легонько сжал ее ладонь. – Разве тебе не страшно?

Хельга часто прокручивала в голове слова доктора Новотного, удивляясь собственному равнодушию. Страха действительно не было, пустота забрала все тревоги. Разве так должно быть? Почему она не злится? Почему не пытается отрицать диагноз, твердя, что это ошибка? Разве ей нечего сказать? Нечего терять? Ей ведь только семнадцать… Но почему всего этого нет? Где оно?

– Сейчас нет, – честно ответила Хельга. – Но я не знаю, как будет потом.

– Я рядом. – Матиас улыбнулся. – Вспомни об этом, когда тебе станет страшно. Хорошо?

Она кивнула.

– Помнишь, когда мы были маленькими, ты жутко боялся грома? И в грозу ты всегда прибегал ко мне в комнату, выдумывая, что тебе скучно и ты не можешь уснуть.

– Да не было такого, – отмахнулся Матиас.

– Еще как было!

– Я действительно не мог уснуть! – прохрипел он ей на ухо. – И ты ничего не докажешь, юная йети.

Хельга не удержалась и рассмеялась. «Юная йети» – так в прошлом году называл ее пожилой дядюшка Йозеф, приехавший погостить на Рождество. Он еще не привык к новой вставной челюсти, поэтому искажал некоторые слова, и «леди» превращалась в «йети».

– Я готова об этом забыть, если ты расскажешь мне правду, – произнесла она, ни на что не надеясь. – Тебе что-то известно об исчезновении Оливера. Вы были вместе в ту ночь, когда меня привезли в больницу. И стоит мне завести об этом разговор, как ты сразу же спешишь сменить тему. Честно, я уважаю твое стремление сохранить тайну, особенно если Оливер сам попросил тебя об этом. Но он и мой друг. Мой лучший друг… Наверное.

Матиас смерил ее мученическим взглядом.

– Ты не оставишь меня в покое, пока не добьешься своего?

– Даже не надейся, – поняв, что он вот-вот сдастся, Хельга вытащила из уха второй наушник и приготовилась слушать.

Брат явно очень не хотел вспоминать те события.

– Я расскажу все, что знаю. Но больше никаких расспросов. Обещаешь?

Хельга кивнула.

– Сначала мы подумали, что ты просто ударилась и потеряла сознание. Мы с Оливером пытались привести тебя в чувство, но ничего не получалось: ты была очень бледная, губы синие, руки ледяные. Мы поняли, что все серьезнее, и вызвали скорую. Прибежали Ян и Томаш, начали щупать твой пульс… Они даже три раза перепроверяли, решив, что от страха ошиблись, но нет – твое сердце билось все медленнее. Те десять минут, пока мы ждали скорую, тянулись невыносимо… – Матиас замолчал. Каждое слово давалось ему с трудом. – Приехали врачи, отогнали нас и начали быстро подключать к тебе какие-то штуки. Я смутно помню: женщина-медик спросила, как связаться с твоими родными, и Ян ответил, что я твой брат. А я просто стоял и таращился на нее, словно онемел… Только что ты бежала рядом: шутила, улыбалась, все было в порядке… и вот – ты лежишь и умираешь.

– Мне жаль. – Хельга повернулась и погладила Матиаса по плечу. – Правда, очень жаль.

– Поехать с тобой мог только один из нас, – продолжил он. – С Оливером спорить было бесполезно, поэтому я сказал, что приеду с родителями, и позвонил маме. Спустя несколько часов, которые мы провели в приемной, появился доктор Новотный. Он сообщил, что твое состояние стабилизировали и ты в отделении интенсивной терапии. Еще он сказал, что ты спишь, но мы можем увидеть тебя. Мама с папой сразу же бросились искать твою палату, я шел позади, а вот Оливер не спешил. Он остался в приемной, сказал, что скоро нас догонит. Мне почему-то кажется… он хотел поговорить с доктором наедине.

Хельга слушала так жадно, что, когда Матиас замешкался, едва не стукнула кулаком по полу.

– И что потом? – нетерпеливо спросила она.

– Когда я вышел из твоей палаты в коридор, Оливер уже был там. Он выглядел несчастным. Я подошел ближе и увидел, что его глаза красные, будто он только что плакал… Мне кажется, Оливер каким-то образом узнал твой диагноз раньше всех нас.

– И?

– Он посмотрел на меня долгим, задумчивым взглядом, сказал: «Я скоро вернусь» – и быстро ушел. Надо было остановить его, но я так устал, что плохо соображал. Короче говоря, после этого Оливер не отвечал на мои звонки и нигде не появлялся. Я видел, как ты переживаешь, поэтому пошел к нему домой поговорить. Но Оливера там не оказалось… В «Pronto!» он тоже не показывается. Хельга, поверь, это все, что я знаю!

Она молча обдумывала услышанное. История становилась все запутанней. Куда же подевался Оливер? И как он мог первым узнать о болезни?

– А, вот вы где. – Сквозь приоткрытую дверь в комнату заглянул папа. – Доченька, к тебе тут пришли. Господин Чапек ждет в гостиной, выйдешь поздороваться?

– Конечно! – Хельга и удивилась, и обрадовалась визиту своего шефа.

Она поднялась и поспешила в гостиную, где Лукаш бодро о чем-то беседовал с мамой. Та изо всех сил старалась держаться непринужденно, словно не устроила полчаса назад скандал. Но красные опухшие глаза никак не вязались с показной сдержанностью.

– Вы только посмотрите… Какие люди! – Чапек расплылся в широкой улыбке.

– Лукаш!

Бросившись в его медвежьи объятия, Хельга уткнулась носом в чуть влажное пальто. Лукаш пах своим любимым сладким одеколоном и свежим хлебом. Видимо, из-за недостатка поваров ему самому приходилось помогать Виолетте на кухне.

– Все в порядке. – Он несколько неуклюже погладил ее по голове. – Все в порядке, милая.