Пэм Дженофф - Пропавшие девушки Парижа [litres]

– Да. – Она никогда не простит Криглера и не позволит, чтобы он вышел на свободу, но она считала, что долгая жизнь в одиночестве, наедине со своими преступлениями, это более суровое наказание, чем смерть.

Глаза немца заблестели. Ладонью он метнул по столу какой-то предмет. Тот упал на пол, и Криглер ногой отпихнул его к ней. Это был маленький ключ. Непостижимо, где он прятал этот ключ во время ареста и допросов.

– «Креди Сюисс» в Цюрихе, – сказал Криглер. – Ячейка 9127.

– Что это? – спросила Элеонора.

– Страховка, если можно так выразиться, – загадочно произнес он. – Документы. В них содержатся ответы, которые вы ищете. – У Элеоноры участилось сердцебиение. – Свободы мне не видать, но я расскажу, что знаю, о Мари и еще четверых, которых я отправил… вам и их дочерям. – Возможно, с его стороны это и впрямь был некий акт раскаяния.

И вдруг ее осенило.

– Вы сказали, что девушек было пятеро? – Криглер кивнул. – Вы уверены?

– Париж они покинули вместе. Я лично подписал приказ. Одна погибла при взрыве вагона.

Значит, в лагерь должны были прибыть четверо.

– Но в свидетельских показаниях речь идет только о троих. Что случилось с еще одной?

– Не выяснял. Смерть могла ее настигнуть десятками разных способов. Но, может быть, она и выжила.

Элеонора как ужаленная выскочила из камеры и бегом бросилась на улицу мимо Мика.

Цюрих, 1946 г.

В Цюрихе мягко падал мелкий снег. Элеонора перешла площадь Параде-плац и направилась к массивному каменному зданию банка «Креди Сюисс». Издали доносился бой курантов церкви Фраумюнстер. Полдесятого утра. Мимо спешили на работу банковские служащие в деловых костюмах.

Элеонора была как в тумане, когда уезжала из Германии. В поезде, шедшем в южном направлении, она без приключений пересекла Швейцарские Альпы, которые еще год назад для многих являлись естественным барьером между войной и безопасной жизнью. Всю дорогу она сжимала в кулаке ключ, который дал ей Криглер.

Когда она выбежала из камеры Криглера, Мик последовал за ней.

– Думаете, это правда? – обратилась к нему Элеонора. – Неужели одна из моих девочек жива?

– Трудно сказать, – задумчиво отвечал Мик. – Хотелось бы в это верить. Но, сами понимаете, что шансы невелики. Во-первых, Криглер солжет – недорого возьмет. Но даже если в Париже он действительно посадил на поезд пятую девушку, это не значит, что она выжила. Будь она жива, давно бы где-нибудь объявилась. Она могла не доехать до лагеря по самым разным причинам, и вряд ли они утешительные. Я просто не хочу, чтобы вы обольщались.

– Да и в банковской ячейке, скорее всего, ничего нет. – Элеонора ждала, что Мик возразит, но он вдруг сказал:

– Ну и не надо туда ехать. Оставайтесь здесь. Поможете нам в проведении процесса.

– Если бы Криглер дал вам зацепку относительно кого-то из ваших людей, вы оставили бы ее без внимания?

– Нет, пожалуй. – Мик понимал, что невозможно отказаться от надежды, если есть хотя бы малейший шанс отыскать тех, кто пропал без вести. – Тогда езжайте туда, проверьте ячейку и поскорее возвращайтесь. Элеонора Тригг, вы чертовски толковая женщина. Такие люди нам нужны. Вы нам нужны, – подчеркнул он. – Вы, с вашим опытом, были бы ценным приобретением для нашей команды.

Он в самом деле предлагает ей работу? Польщенная, Элеонора, стала обдумывать предложение Мика. После увольнения из УСО она осталась не у дел, в Англии ее ничто теперь не держало. А в его команде она, пожалуй, была бы на своем месте.

Но все же, покачав головой, Элеонора ответила:

– Для меня это большая честь. Но, надеюсь, вы не обидитесь, если я откажусь, по крайней мере пока. Вы выполняете невероятно важную работу, но у меня тоже серьезное дело, которое я обязана довести до конца.

– «И до ночлега долог путь», – с пониманием отозвался Мик, процитировав строчку из стихотворения Роберта Фроста.

– Совершенно верно, – согласилась Элеонора, проникаясь к Мику теплым чувством. Они с ним были родственные души, оба одинокие, каждый был занят своими поисками. И хоть знакомы они были всего ничего, Элеоноре казалось, что Мик понимает ее как никто другой. Ей было жаль расставаться с ним.

Из Дахау Элеонора уезжала со страстным желанием немедленно приступить к поискам пропавшей девушки, которая, как предполагал Криглер, возможно, осталась в живых. Но, кроме его слов, ей не на что было опереться: она не имела ни единой зацепки – ни документов, ни свидетелей. И потому она стремилась поскорее добраться до банковской ячейки в Цюрихе, где, по утверждению Криглера, хранились ответы на мучившие ее вопросы.

И вот она ступила в банк. Стук ее каблуков эхом отдавался где-то под высоким потолком. Здесь стены украшали потемневшие живописные полотна в позолоченных рамках – мрачные мужские портреты. Миновав две гигантские колонны, Элеонора вошла в помещение, обозначенное как Tresorraum. Банковское хранилище.

За стойкой с мраморной поверхностью сидел служащий в костюме с аскотским галстуком в полоску. Он посмотрел на нее поверх очков и молча протянул листок бумаги. Она написала номер ячейки и отдала ему, думая, что сейчас на нее посыплется град вопросов: кто она такая, является ли владелицей ячейки? Но служащий, взглянув на цифры, молча встал и исчез за дверью, что находилась у него за спиной. Надо ж, как интересно, удивилась Элеонора. Ни имен, ни вопросов. Красота и порочность швейцарского банка. Через дверной проем за стойкой она видела широкие высокие стеллажи с металлическими ящичками, похожие на ячейки в колумбарии. Какие еще тайны в них хранятся, думала Элеонора, тайны людей, не доживших до окончания войны?

Через несколько минут банковский служащий вернулся, неся в руках опломбированный продолговатый ящик с двумя замками на крышке. Элеонора вытащила ключ, что дал ей Криглер. И где только он прятал его в тюрьме?

Служащий вынул второй ключ, вставил его в один из замков и жестом предложил Элеоноре последовать его примеру. Она попыталась вставить в замок свой ключ, но он не входил. У нее замерло сердце. Мик оказался прав: Криглер ее обманул. Но присмотревшись, она заметила, что ключ немного погнут и даже покрыт ржавчиной. Она протерла его, попыталась выпрямить, затем, чуть поворачивая бородку из стороны в сторону, протолкнула ее в замок.

Вдвоем с банковским служащим они одновременно повернули оба ключа. Ящик со щелчком открылся. Служащий вынул из него второй ящичек, поменьше. Затем он забрал свой ключ и ушел, оставив ее одну.

Трясущимися руками Элеонора открыла ящичек. В нем лежали пачка рейхсмарок, теперь никому не нужных, и отдельно – пачка долларов. Элеонора взяла доллары и убрала их в карман. Кровавые деньги, но ей плевать. Она передаст их семьям женщин-агентов, у которых были дети, оставшиеся теперь без матерей.