Мелани Кантор - Смерть и прочие хэппи-энды [litres]

Твой печальный дурак,

«Выпускай клоунов». Я сижу и смотрю на эти слова. Он помнит, что я люблю эту песню! Наверно, по-своему неуклюже, но Энди тоже полон сожаления.

Это письмо заставляет меня снова оплакивать наш брак. Могло ли все сложиться иначе? Если бы я так отчаянно не нуждалась в ребенке, Энди остался бы? Если бы я доносила хоть одного младенца, это что-нибудь бы изменило? Или я действительно прогнала Энди своим унынием, таща его вниз с каждой мучительной потерей, заставляя чувствовать себя никчемным тоже?

Как справляться с травмой в браке, чтобы она не разрушила вас? Я знаю, что нужно общение, но когда ты глубоко в горе или остаешься наедине с болью, как найти слова? Я не смогла.

Так что, думаю, он прав. Я изолировала сама себя. Тогда это было мне необходимо. И да, мы перестали заниматься сексом, но Энди делал это довольно грубо. Если честно, он начал меня отталкивать.

Однако все – и желание, и страсть – могло бы вернуться, я в этом уверена. Если бы он только дал шанс…

Из письма Энди мне становится ясно, что он ничего не сказал о нем Элизабет. Наверняка она велела бы ему не отвечать. Очень на нее похоже – эгоистка до кончиков ногтей.

Но я рада, что получила от него весточку. И что он по-прежнему ко мне неравнодушен. Я задумываюсь над этой фразой. И над другой – «Я скоро позвоню тебе, просто это нелегко». Его брак закончился? Надеюсь, что нет. Как бы мне ни была неприятна эта женщина, я не желаю ей такого невыразимого горя!

Пока я сижу, обдумывая возможности, звонит мой сотовый. Я гляжу на экран, потом снова.

Это Гарри.

Я серьезно.

Это ГАРРИ!

Я искренне верю, что независимо от того, сколько вам лет – двадцать три, сорок три или восемьдесят три, когда дело доходит до сердечных дел, вы мгновенно становитесь подростком.

– Алло? – произношу я небрежно, как будто понятия не имею, кто это. Как будто я не сохранила его номер в своем телефоне.

– Салли? – спрашивает он.

«Не паникуй», – велю я себе. Он имеет в виду меня. Гарри звал меня Салли в честь моего любимого фильма [21] Имеется в виду фильм «Когда Гарри встретил Салли». . Дело не в том, что кто-то из нас похож на Билли Кристала или Мег Райан, просто однажды я убедила его посмотреть этот фильм вместе в канун Нового года. Затем еще раз, в следующий канун. Это могло бы стать традицией, но нам удалось протянуть вместе только два года.

– Гарри? – Я стараюсь придать голосу удивления.

– О, дорогая. Я так рад слышать твой голос. Что, черт возьми, с тобой случилось?

– О Боже, Гарри, – это все, что я могу выдавить. Я уже размякла. Вот что он со мной делает. Просто проникает в душу, и мне хочется заплакать от благодарности лишь за то, что он назвал меня Салли… Я сажусь прямее и беру себя в руки. Я не должна позволять себе никаких ожиданий. Может, Гарри просто привык называть меня Салли? Хотя вполне мог бы обратиться в своем обычном стиле: «дорогая», «милая» или «золотце». Как однажды сам признался, он использовал эти варианты, потому что знал так много женщин, что не мог запомнить всех имен. Мне приятно, что он помнит Салли. Словно это был искренний знак привязанности.

– Я бы позвонил раньше, но меня не было дома. Я только что получил твое письмо. Черт, милая! Я этого не ожидал.

– Да. Мне жаль, что я тебя расстроила.

– Это мне очень жаль. Три месяца! Это ужасно.

– Ну, теперь меньше.

– Как ты, если это не слишком глупый вопрос?

– Более-менее. Сегодня более.

– Рад слышать. Не уверен, что это утешит, но когда у моей тети была какая-то форма рака, не могу вспомнить какая… она угасала, но держалась великолепно… буквально до последнего момента. Если бы не знать, по ней было не видно. Она мирно умерла на руках у мужа.

– Спасибо, – говорю я. – Странным образом, но это обнадеживает. В любом случае давай сменим тему. Расскажи мне о себе. Ты в порядке?

– Да, хорошо. Все то же самое. Ну, ты знаешь. Работа-работа-работа.

Я думаю: «Расскажи о Мелиссе», но он говорит другое:

– Слушай, давай перейдем к делу. Прости, что я причинил тебе боль, и, если быть до конца откровенным, я тоже сожалею о нашем разрыве.

– Правда?

– Конечно.

На секунду повисает тишина, и я пугаюсь, что он сказал то, что хотел сказать, и на этом всё. «Скажи это! Скажи, – приказываю я себе мысленно, – пока не струсила окончательно».

– Может, тогда встретимся? – выдавливаю я из себя. – Знаешь, просто поговорить. Избавиться от сожалений. Лично я думаю, это было бы полезно.

Я сделала это. Я сделала это!

– Я бы с удовольствием, – отвечает он.

– Да? Спасибо, Гарри. Это так много значит.

– Только через пару дней я снова уезжаю, и у меня куча дел.

Мое сердце замирает. Он струсил.

– Может, это звучит так, будто я тебя отталкиваю, но это не так. Просто… есть ли шанс встретиться завтра? Или это слишком скоро?

– Теперь у меня свободный график, – отзываюсь я.

– Значит, договорились?

И тут я вдруг вспоминаю. Как такое могло случиться? Я имею в виду, почему? Завтра я должна быть у Изабель. Черт! Люди похожи на автобусы. Сначала нет ни одного, а потом они внезапно появляются все одновременно. Как же мне быть? Я быстро шевелю мозгами. Изабель наверняка поймет. Хотя нет, на самом деле нет, но знаете что? Я возьму этот удар на себя. Это очень важно для меня, и можете быть уверены: если бы у Изабель возникли другие планы, она бы меня немедленно отшила.

– Завтра будет идеально.

– Хорошо, – произносит Гарри. – Это хорошая новость. Ты можешь выходить?

– Мне нужно. Меня тошнит от этих четырех стен.

– Тогда ладно. Давай освободим тебя от этих четырех стен. Встретимся в «Осколке» [22] The Shard – небоскреб в Лондоне высотой в 310 м, имеет 87 этажей и является пятым по высоте европейским небоскребом. , как в старые добрые времена? В семь тридцать?

– Звучит прекрасно. «Осколок». Как в старые добрые времена.

Я кладу телефон и практически танцую по комнате. Благодаря Гарри я почувствовала себя потрясающе! Если бы не было столь важно чувствовать себя потрясающе (по возможности), я бы почти возненавидела себя за то, что так поддаюсь его влиянию.

Но это еще не все. Я должна позвонить сестре.

С каждым лучом надежды неизменно возникает дурацкое облако. Я танцую еще немного. Пока еще могу…

Похоже, Изабель разозлилась:

– Но я уже сделала заказ! На Хай-стрит есть отличный новый гастроном, где готовят потрясающие блюда. Я знаю, это звучит нелепо. Ведь у меня миллион кулинарных книг. Но это как местный Оттоленги [23] Йотам Оттоленги – израило-английский шеф-повар, владелец ресторана и писатель. Он является совладельцем пяти ресторанов в Лондоне, а также автором нескольких бестселлеров по кулинарии. . Зачем готовить? Честно говоря, Джен, эта сфера сильно изменилась. Ты можешь поверить, что наш дом вырос в цене втрое? Даже в условиях Брекзита. С ума сойти, да? В общем, этот гастроном открылся три месяца назад. Хозяин – некий Берт. Супермодное место и необычайно популярное, но нужно заказывать заранее. Хорошо бы у них была доставка, но ее нет. Слишком шикарная еда, чтобы развозить ее на велосипеде, как мы говорим [24] В оригинале: «Too posh to push a bike we all say». И это каламбур, придуманный Изабель на основе идиомы «Too posh to push», что значит «Слишком шикарна, чтобы тужиться». Так говорят обеспеченные британки, отправляясь на плановое кесарево сечение. . – Она смеется. – И ты должна понравиться Берту. Он всегда настаивает, чтобы заказ забирала я, а не Мартин.