Михаил Шифман - Рукопись, которой не было [Евгения Каннегисер – леди Пайерлс] [litres]

Я уверена, что сейчас я счастлива. Я не могу не смеяться, потому что мои ноги и руки могут двигаться, дыхание глубоко, и я влюблена – очень хорошо! Мы радуемся оттого, что живем (я имею в виду и тебя тоже). Что касается Дау, у него нет радости: он все анализирует, каждый шаг, который он делает, каждый кусочек пищи, который он проглатывает. Может быть, он изменится когда-нибудь, но будет уже слишком поздно, потому что к тому времени его зубы притупятся. Ведь в сорок нельзя быть таким же радостным, как в двадцать пять. Аббат тоже слишком рационален, но он моложе, время от времени забывает анализировать и живет для того, чтобы получать от жизни удовольствие. Придет время, и ты станешь профессором в сорок пять – тогда ты вспомнишь теплые ночи и тихие улицы Цюрихберга [19] Район Цюриха. и как сильно ты хотел меня видеть; тогда ты скажешь: «Я совсем и не знал, что это и было счастье!» А может быть, ты уже знаешь?

Я по тебе так скучаю, что начала толстеть. Моя любовь к тебе делается сильнее, я так мечтаю сказать тебе утром: «Доброе утро, любимый».

До свидания, дорогой.

Mein Kleiner Rudi! [20] Мой маленький Руди! ( нем .) Сегодня отправлюсь в поликлинику за медицинской справкой, необходимой для путевок в Теберду. Я читаю Schnitzler [21] По-видимому, Артур Шницлер (1862–1931), австрийский писатель и драматург. по-немецки. Эрик ездил в Москву, и я попросила его позвонить в Центральный исполнительный комитет. Они ничего не знают и предлагают еще раз написать в Иностранный отдел ЦИК. Будет лучше, если ты им сам напишешь. Хорошо? Иоффе спрашивает, куда тебе выслать визу, когда она придет. Дау и Аббат целыми днями занимаются твоей визой.

Руди, похоже, путевок в Теберду я не получу. Не расстраивайся. Если ты приедешь 10 августа, мы можем сами поехать туда на несколько дней, потом спуститься в Сухуми, искупаться в море и поесть персиков. Не забудь привезти мне брюки и нам обоим резиновые подушки. Я сейчас в лаборатории, пытаюсь установить зависимость показателей ионизации разных образцов материала, из которого они сделаны. Вчера мы ходили играть в теннис. Дау сказал, что я неплохо играю, думаю, он мне льстил. Потом мы пошли к Амбарцу выпить вина и поесть мороженого. Но он совершенно забыл о своем приглашении, представляешь?

Мой золотой, я знаю, ты сейчас в Лейпциге. Вчера мне позвонили из Дома ученых и сказали, что путевки в Теберду на две недели нам все-таки дадут. Ура! Передай привет Френкелю. Сплетники говорят, что в Германии он совсем забыл о жене и влюбился в монашку, креольскую красотку. Между прочим, Сара Исааковна больна, а он настоящий поросенок – бросил ее с двумя детьми на целых десять месяцев, а сам разгуливает по Европе. Только не говори ему, что я тебе написала, особенно о болезни Сары Исааковны. Меня беспокоит твоя виза – ни Дау, ни Аббат ничего определенного не добились.

Мой дорогой! Дау позвонил мне и сказал, что вчера он встретил Рубановского (помощник Иоффе) и загнал его в угол. Рубановский обещал еще раз написать в Москву, а как только придет твоя виза, телеграфировать в наше консульство в Берлине. Дау будет заходить к нему ежедневно и дожимать. Поскольку ты уже был дважды в Ленинграде, тебе же должны дать визу, да? Самое главное я и забыла. Теперь я понимаю, почему твой брат Альфред и ты женились на русских женщинах. Оказывается, ты не первый Peierls в России. Вчера совершенно случайно обнаружила, что предок Schwiegers жил в России в XVII веке! В 1604 году, когда на троне был Лжедмитрий, купец из Аугсбурга German Payerls приехал в Россию вместе со своим компаньоном по имени Натан. Это, конечно, еврейское имя, и Payerls тоже был евреем. То, что у него в фамилии «ay» вместо «ei», не важно. В своих мемуарах он часто переделывал «ei» в «ay». Дорогой, ты пишешь, что экономическое положение в Германии ужасно, все время вводят новые налоги и за визу в паспорт теперь надо платить 100 марок. Не расстраивайся.

Руди! Ура, я кончила перевод твоей книги на русский и сейчас отправляю рукопись в Госиздат. Понимаю, ты расстроен тем, что Дау, возможно, будет с нами в Теберде. Да, в Ленинграде будет чехарда, в Москве тоже, и Теберда – единственное место, где мы сможем побыть вдвоем. Если Дау поедет, я ему запрещу разговаривать с тобой о физике. В конце концов, я – твоя жена, а не он!

Милый Руди! Твоей визы еще нет, а сегодня ведь уже 23-е. Дау предлагает написать жалобу, но знаешь … не буди лиха, пока оно тихо. Когда ты получишь это письмо, мне исполнится 23! Я буду 23-летней матроной! Из Госиздата прислали список замечаний по моему переводу. Сейчас нужно составить ответ. Хорошая новость: Нину повысили, теперь она научный сотрудник второго разряда и получает 225 рублей! Fabelhaft! Руди, не привози мне брюки. Думаю, твои старые в полоску вполне мне подойдут.

Ленинград, 26 июля 1931 г.

Дорогой Руди!

Как бы я хотела, чтобы ты наконец получил визу и приехал бы 10 или 11 августа! Между прочим, вполне возможно, что Дау останется в Ленинграде на весь август: приезжает его мать. Что ж, нам будет лучше в Теберде. Теберда просто прекрасна. Рядом с Сухумской дорогой – ущелье, ледник и зеленые-зеленые озера. Мы можем спуститься в Сухуми, чтобы посмотреть на обезьян (я от них без ума) и искупаться в море на заходе солнца, когда диск погружается в воду, как большой апельсин, и золотая дорожка бежит по волнам. Великолепно, да? Проведем в Сухуми день или два, а потом поедем в Гагры на пять-шесть дней. Остановимся в гостинице. Там пальмы, фонтаны, деревья в цвету. Протяженность Сухумской дороги 135 км. 20 км можно проехать на лошадях, 40 км автобусом. Как раз самая неинтересная часть. Оставшиеся 75 км мы пройдем пешком за два-три дня. Там совсем нет людей, а тропинка такая узкая, что лошади с грузом проходят с трудом. Обычно собирается группа восемь-десять человек, и нанимают одну лошадь, так что это недорого.

В Теберде мы пробудем десять-двенадцать дней. Все окрестности в радиусе 30 км невероятно красивы. Скорее всего, комнаты на двоих не будет, но ты ведь засыпаешь в любых условиях, да? Как тебе мой план?

Руди, не забудь привезти запас фотопленки. Там столько красот! Сейчас самое трудное для меня – ждать. Я скучаю по тебе совсем не так, как зимой. Не могу сказать, когда было хуже, сейчас или зимой, но 1 декабря было совсем концом света. Сейчас я больше думаю о будущем. Конечно, оно будет не таким, как я его представляю.

Посылаю тебе несколько фото, сделанных вчера. Ты видишь, я в брюках! Эрик отдал мне свои старые, я покрашу их в черный цвет. Сойдут для прогулок по льду.

Если я начну новую страницу, то никогда ее не окончу. Крепко целую тебя, сняв тебе очки.

Ленинград, 31 июля 1931 г.

У нас сенсация – «ситуация» Дау с женщиной, которая, по словам Аббата, принадлежит к 92-му классу. Дау считает, что она из 2-го класса. В любом случае она выглядит довольно вульгарно, с ярко накрашенными губами и желтоватым лицом из-за веснушек.