Михаил Шифман - Рукопись, которой не было [Евгения Каннегисер – леди Пайерлс] [litres]

31 июля 1940 года они с Франкой отправились в Женеву, там пересекли французскую границу, стараясь не привлекать внимания, и на поезде через Авиньон, Барселону и Мадрид добрались до Лиссабона. «Эта поездка была самой ужасной и нервной в моей жизни, – сказал Паули. – Если бы не Франка, я бы десять раз повернул обратно, гори они все огнем. Правда, за десять дней на пароходе через Атлантику я успел отдохнуть и прийти в себя».

– И знаете, Пайерлс, эти … из ETH имели наглость прислать мне письмо с требованием, чтобы я в этом году вернулся в Цюрих для чтения лекций! Иначе они меня уволят… Ну не … ли! Я рад, что вы нашли работу в Англии. Передайте привет Жене.

Потом мы поговорили о науке, но не той, которой я сейчас занимаюсь, а более абстрактной. Перед отъездом я успел встретиться с Юджином Вигнером. Ты с ним, кажется, незнакома, зато очень хорошо знаешь его сестру Манси, она же госпожа Дирак. Профессор Вигнер тоже занимается относительно абстрактными теориями. Мы с ним отлично поладили. Он познакомил меня со своей женой Мэри, которая хорошо на него влияет. Все говорят, что после второго брака он стал гораздо мягче.

Завтра в Вашингтон. С любовью,

Дорогая Женя!

Я в Вашингтоне уже несколько дней. Меня встретил Саймон, который приехал заранее и уже кое с кем переговорил. Нам предоставили лимузин, который отвез нас в Вирджинию. Университет Вирджинии расположен в Шарлотсвилле. Очаровательный городок. Многие дома построены из кирпича в стиле короля Георга. Университетский кампус заложен Джефферсоном, его дом на вершине холма я тоже посмотрел. В Шарлотсвилле я должен поговорить с Джессе Бимсом. Он – самый-самый в области разделения изотопов на центрифугах. Он построил ультрацентрифугу, на которой уже получил несколько миллиграммов чистого 235-го. Но в целом его прогноз был довольно пессимистичным: «До промышленного производства еще лет десять». Ну, посмотрим…

Ты знаешь, расстояние между Вашингтоном и Шарлотсвиллем всего 120 миль, но где-то посередине происходит резкий переход между «севером» и «югом». Жители совсем разные, это сразу бросается в глаза.

Да, забыл, я звонил Гансу Бете в Итаку, договорились увидеться. Саймон всюду ездит с женой (как ты знаешь, она сейчас живет в Торонто). Ты не представляешь, как мне завидно.

Дорогая, милая Женя!

Снова в Нью-Йорке. Ах, как бы было замечательно сейчас вдвоем подняться на Эмпайр-стейт-билдинг или прогуляться по Риверсайд-драйв, а потом вместе отправиться в Торонто, к детям! Мы могли бы обмениваться впечатлениями, и я бы увидел Америку твоими глазами. Скольких удовольствий мы лишены…

Впрочем, после недавнего ужасного поражения союзных ВМС в битве с японцами на Яве говорить об удовольствиях просто неприлично. Не то настроение.

Я вернулся в Нью-Йорк совершенно истощенным после 16-часовых рабочих дней в Вашингтоне. Решил лечь спать пораньше, но тут же позвонил Теллер. Он сказал, что Ганс Бете у него в гостях и останется на ночь. И я поспешил к Теллерам. Как здорово было увидеться с Гансом, он совсем не изменился. К сожалению, особо поговорить с ним не удалось – гостей было много и все громко кричали. В отель вернулся в час ночи.

Два дня спустя:

Я заснул над этим письмом, а сейчас продолжаю его уже из Торонто. Лежу в постели в доме Сандерсонов, Габи спит в соседней комнате. Я приехал ночным поездом, весь день провел с детьми и думаю, что за завтра по-настоящему узнаю обе «приемные» семьи.

С утра и до обеда я был у Сандерсонов, а ужинали мы у Джефкоттов. Оказалось, что я попал на день рождения господина Джефкотта. Завтра с самого утра – Габи и Рони, обед с господином Джефкоттом, потом пойду в школу к Рони и посмотрю на его занятия своими глазами. После обеда зайду в женский комитет Университета Торонто, чтобы пожать им руки и сказать большущее спасибо. Потом поеду в Габину школу, возьму ее и подружек и свожу их в кафе. Ужин у Сандерсонов.

Два дня спустя:

Описать мои впечатления сейчас мне будет труднее, чем в первый раз, поскольку они глубже. Я видел Габи и Рони вместе, они по-прежнему выглядят, как дружные брат и сестра, но как только они расходятся по своим «приемным» семьям, семейная связь между ними растворяется в разнице педагогических взглядов в семьях Сандерсонов и Джефкоттов. Госпожа Джефкотт придерживается теории «от матери к ребенку, и никаких правил». На практике это выливается в то, что Рони более-менее предоставлен самому себе. Его отметки в школе по большей части «удовлетворительно». Сандерсоны же считают, что детям нужны определенные правила и общая рутина.

Я пишу это письмо в поезде. Женя, ты не представляешь, как трудно мне было подняться в мой вагон первого класса и оставить детей позади. Я думал, что расплачусь. Хотя там мне удалось сдержаться, может быть, я еще и расплачусь над этим письмом. Я боюсь навестить их еще раз, потому что еще одного расставания я не перенесу.

Вчерашний день прошел по расписанию. Габи не пошла в школу. Я проговорил с ней все утро. Она очень чувствительная и все время спрашивала, почему она не может поехать со мной. Говоря о школе, она сказала, что не хочет ходить на арифметику, «потому что они проходят одно и то же, по кругу. Можешь себе представить, папа, они только начинают дроби!»

Потом пришел Рони вместе с госпожой Джефкотт. Рони заметно подрос. Он был в школьной форме, которая выглядела на нем крайне неряшливо. Галстук перекручен, а рубашка вылезла из брюк. Общность с госпожой Джефкотт сразу заметна. Хотя она была одета в дорогую одежду, подобранную со вкусом, чулки у нее были рваные, причем далеко не в одном месте.

После обеда мы отвели Рони в школу, где я познакомился с его новой учительницей. Новой, потому что его перевели в третий класс только две недели назад. Учительница сказала, что за истекшие две недели она абсолютно довольна Рони. Потом я зашел к директору школы. И он и школа в целом произвели на меня хорошее впечатление.

В школе у Габи, куда меня сопровождала госпожа Сандерсон, я познакомился с ее учительницей, которая с гордостью сообщила, что теперь они преподают новый предмет, обществоведение. В разговоре выяснилось, что это в основном смесь истории и географии с небольшими добавками по конституции, выборам и т. д. Потом, как я и обещал, кафе. Я заказал для всех девочек тосты с сардинами, какао и мороженое на десерт.

Колеса поезда так монотонно стучат на стыках рельс, что боюсь, засну, не дождавшись Чикаго, где у меня пересадка. В этом случае продолжу завтра.

День спустя:

Итак, я в суперэкспрессе «Лос-Анджелес» несусь – если так можно выразиться – в Калифорнию. В одном из вагонов надстроили второй этаж с огромными окнами, чтобы любопытные пассажиры вроде меня могли бы любоваться дивными видами. Ехать две ночи и один день. Мимо меня пронеслись не тронутые человеческой рукой холмы Вайоминга, давящие своей суровостью. Безлюдье этого края поражает. Там и тут горные хребты со снежными вершинами.