Дэвид Арнольд - Очень странные увлечения Ноя Гипнотика [litres]

– Я вообще не горю желанием это обсуждать, – говорю я. – А вы, ребята, должны служить мне тихой гаванью.

– Я такого не обещала, – возражает Вэл.

– И я тоже. – Алан бодает воздух сжатым кулаком, как боксер, взбадривающий себя перед боем. – Пленных не берем!

Вэл вздыхает:

– Хоть бы на минутку избавиться от роли няньки.

– Да, ты права, – неожиданно серьезно говорит Алан, – и я не сомневаюсь, что ответственные няньки сейчас заняты планами по изъятию у горожан двойного объема конфет на Хеллоуин.

– Тройного. Возвращаясь к этой теме, – Вэл закидывает ноги на спинку кресла предыдущего ряда, переворачивает бланк заявки и чертит план нашего района, – я предлагаю начать отсюда. – Она показывает на дом соседей Роса-Хаасов.

– А вы не думаете, ребята, что мы слегка…

Алан прикрывает мне рот ладонью:

– Молчи, несчастный.

Я отклоняю голову:

– …слегка староваты для подобных забав?

Алан делает вид, что падает в обморок, и валится на колени к сестре.

– Мы это уже обсуждали, – напоминает Вэл. – С шестого по девятый класс всем стыдно и дико. Но с десятого по двенадцатый – самый жир.

– Ладно, как скажете. Но я не пойду.

Вэл и Алан бросают на меня совершенно одинаковый взгляд, и вот честно: я так давно и близко с ними знаком, что даже перестал обращать внимание на их похожесть, но сейчас, с таким выражением лиц…

– Вы меня слегка пугаете.

– Почему? – спрашивает Вэл.

– Вы на меня так посмотрели. Если учесть, что вы близнецы, то совсем…

– Да нет, я не о том. Почему ты не пойдешь?

Пауза, потом я кидаю пробный шар:

– Домашка? – Они на это не купятся. – Слушайте, у меня… планы, скажем так.

– И кто она? – с полуулыбкой интересуется Вэл.

– Это не девушка.

Она поднимает бровь и вопросительно смотрит на брата.

– Я тебя умоляю, – говорит Алан. – Не будь Ной непоправимым натуралом, он бы давным-давно пал к моим ногам.

– Размечтался. – Я целую бицепс.

– Господи боже, – стонет Вэл, – достали уже со своей шуткой. Ей лет сто.

Директор Нойсам отпускает нас, и целая армия старшеклассников вскакивает на ноги, очумев от заполнения бланков. Посреди всеобщего столпотворения Вэл вдруг спрашивает:

– А где ты был сегодня утром?

– В каком смысле? – отвечаю я вопросом на вопрос.

Алан демонстративно прокашливается и свирепо глядит на сестру, пока мы выходим из аудитории.

Та делает вид, что не замечает.

– Уже четыре года мы каждое утро сидим в алькове и треплемся перед уроками, но ладно, Ной, можешь и дальше считать, что твоего отсутствия никто не заметит. – Вэл уходит вперед и растворяется в толпе.

– Что ты ей сказал? – спрашиваю я.

– Ничего.

– Про наш разговор Дина и Карло не упоминал?

Алан смотрит на меня неожиданно серьезно. Удивительно, насколько быстро он меняет маски.

– Ной, кто у нас тут самый умный?

Все двери классов одновременно распахиваются, выбегающие оттуда старшеклассники мгновенно запруживают коридор. Алан вроде как кивает мне и отправляется на следующую пару. Я двигаюсь по течению и взвешиваю информацию, которую Алан сообщил мне между слов, почти ничего не сказав вслух.

Может, в разговорах тоже важнее молчание, чем слова.

Мы с Пенни в темных очках сидим на развернутом назад диванчике отцовского «понтиака» и с каменными лицами разглядываем парочку в машине, которая стоит за нами на светофоре.

Когда они только подъехали, то веселились под какую-то песню, но красный свет здесь горит довольно долго, и песня кончилась.

– Итак, – говорит Пенни.

– Что?

– Полагаю, ты все еще размышляешь.

– Размышляю?

Пенни поднимает очки на лоб и поворачивается ко мне:

– Список «за» и «против», дорогуша. «Завтрак у Тиффани».

– А… Хм…

Она позволяет очкам сползти обратно на нос.

– Знаешь, мне кажется, Марк Уолберг был прав насчет тебя.

Только через секунд пять я понимаю, что она имеет в виду нашего пса, а не актера.

– Да уж, новое имя явно пришлось тебе по вкусу.

– Когда я спросила его, согласишься ли ты посмотреть со мной «Завтрак у Тиффани», он ответил, что рассчитывать не стоит, поскольку на тебя нельзя положиться.

– Разве?

– Угу. А когда я спросила Марка Уолберга, нет ли у него предположений насчет причины твоего отказа, он ответил, что дело в твоей непреходящей инфантильности.

Я невольно улыбаюсь тому, как Пенни изображает нашего пса этаким гибридом магического шара и психотерапевта.

– Что, детки, предвкушаете сегодняшний вечер? – спрашивает мама с переднего сиденья, а по ощущениям – откуда-то издалека, чуть ли не из Детройта.

– Ждем не дождемся, – рапортует Пенни предельно фальшивым голосом, и тут до меня доходит: наш пес не только не психотерапевт или магический шар, он вообще не умеет разговаривать. «На тебя нельзя положиться. Непреходящая инфантильность». Кому-то пришли в голову эти мысли, и этот кто-то – не Марк Уолберг.

Нужно отдать должное уровню изобретательности, с которым три слова – «зомби», «книга» и «переворот» – сложили в одно. Тем родителям, которые сомневаются в полезности древней традиции, согласно которой незнакомцы угощают конфетами детишек в карнавальных костюмах, публичная библиотека Айвертона предлагает «Зомбокниговорот!» как альтернативу охоте за сластями. (Были времена, наши родители посмеивались над «Зомбокниговоротом!», но в прошлом году кучка подростков в хоккейных масках отняла у Пенни конфеты, так что, увы, те времена миновали.)

– Спасибо, что присоединился, – говорит папа, приобняв меня одной рукой.

Мы наблюдаем, как Пенни получает сласти от библиотекаря в костюме клоуна. Каждый попавшийся нам навстречу работник библиотеки похвалил костюм Пенни, не подозревая, что их дурачат: она явилась ровно в той же одежде, которую носила сегодня в школе.

– Ни за что не пропустил бы, – уверяю я.

Но на самом деле я просто не хотел идти с Вэл и Аланом.

Кроме того, мне ужасно нравится в библиотеках.

Возраст большинства участников «Зомбокниговорота!» – от нуля до семи лет, хотя среди них затесалось и несколько старших ребят, родители которых, видимо, не могут смириться с тем, что их малыш вырос. Еще на входе я слышал, как чей-то отец сказал: «Вот бы во времена моего детства такое устраивали. Потрясающе!»

Значит, когда становишься папашей, идиотизм подобных затей сглаживается? Или таково обязательное условие для воспитания собственного чада? Типа, прилетает аист к тебе на крылечко, и такой: «Вот вам свеженький… маленький… человечек. Отлично, теперь отдайте мне способность распознавать идиотизм. Спасибо. Что? Нет, способность производить идиотизм можете оставить себе, вы просто больше не сумеете его распознавать. Подпишите вот здесь, и я полетел».