Генри Крейн - Санта–Барбара III. Книга 1

Вызывающее заявление Вирджинии так и осталось без ответа. Поэтому она еще раз повторила, не глядя на Мейсона:

— Да, ты думаешь, что это я убила его…

Лифт плавно скользил вниз. Вспыхивали и гасли лампочки, указывающие этажи.

На этот раз Мейсон не мог промолчать.

— А почему бы и нет… — медленно проговорил он. Это было столь оскорбительно для Вирджинии, что она гордо отвернулась.

— Ну что ж, этого и следовало ожидать, — обреченным голосом сказала она. — Ничего удивительного… В этом зале все бабы считают меня шлюхой, а мужики видят во мне только бессердечную сучку, которой хотят отплатить за всех тех, кто сосал у них на автостоянке!.. Я не могу оставить этого просто так!

Мейсон медленно повернул голову к своей подзащитной.

— Что ты собираешься делать?

Сквозь плотно сжатые губы она твердо сказала:

— Я дам показания.

Мейсон с сомнением покачал головой.

— Ты уверена в том, что это необходимо? Учти, тебе придется давать присягу. Если помощник окружного прокурора сможет уличить тебя в неправде — тебе крышка.

Лифт остановился, и двери кабины мягко разошлись в стороны.

Мейсон и Вирджиния вышли в гараж.

— Мейсон, ты должен понять, — словно оправдываясь сказала она, — суд признает меня виновной, если я не смогу изложить собственную версию происшедшего.

Мейсон уже не хотел ничего слушать. Он быстро шагал между рядами автомашин туда, где в дальнем углу гаража стоял его автомобиль. Вирджиния торопилась за ним, но он даже не считал нужным подождать ее.

Они шли по тому самому подземному гаражу, где уже встречались раньше.

— Почему ты ничего не говоришь? — торопливо восклицала она. — Ты боишься, что мои показания могут все испортить?

Мейсон резко остановился и, повернувшись к Вирджинии, сказал:

— Если обвиняемый вынужден сам давать показания, то это значит, что дело идет из рук вон плохо. Это значит, что адвокат упустил инициативу из своих рук и уже не может ни на что повлиять. Если ты хочешь взять свою судьбу в собственные руки, пожалуйста, бери, но учти, что я больше ничем не смогу тебе помочь. Ты будешь отвечать на все заданные тебе вопросы, как ты считаешь нужным…

Мейсон говорил, разрубая ладонью воздух, словно пытаясь придать своим словам большую убедительность и вес. Но Вирджинию не убедили его слова, она по–прежнему была уверена в том, что должна дать показания пред судом. Правда, для того, чтобы заставить Мейсона поверить в то, что этот ход поможет ей оправдаться, она попробовала использовать другие аргументы.

— Если адвокат защищает человека в суде, то это, наверное, должно означать, что его подзащитный виновен. Правильно?

Мейсон пожал плечами.

— Это не всегда так.

— Но в большинстве случаев так. Верно? — настаивала она.

Мейсон вынужден был согласиться.

— Да, и именно поэтому им лучше всего хранить молчание, полагаясь на профессиональное мастерство адвоката. Если они берут дело защиты в собственные руки, то это, почти наверняка, означает проигранный процесс. Ты не знаешь процессуальных тонкостей; ты не знаешь, какие каверзные вопросы могут задать тебе; ты не знаешь, что можно говорить, а что нельзя; ты не знаешь, что могут использовать в твоих интересах, а что — против тебя. Почти в любом случае это приводит к печальным результатам. Когда я брался за твое дело, я не хотел, чтобы тебя осудили. Ты помогала мне, предоставляя в мое распоряжение факты и улики. Но, слава богу, никто, ни о чем тебя не спрашивал. Сейчас же все будет наоборот. Ты скажешь о том, что любила Лоуренса, что между вами были любовь и взаимопонимание, а обвинитель припомнит наручники и сделает из этого вывод, что ты просто стремилась доминировать над ним, подчинить его своей власти. Ты скажешь, что провела с ним только вечер перед смертью, но и в этом случае обвинитель будет доказывать, что к тому моменту, когда ты покинула его дом, он был уже мертв. И на каждый из подобных вопросов тебе нужно будет найти аргументированный и достоверный ответ. Иначе, присяжные заседатели не поверят тебе и сделают совершенно однозначный вывод о том, что ты лжешь. Ты понимаешь, Вирджиния?

С этими словами он схватил ее за плечи стал трясти, словно забыл о том, что перед ним стоит хрупкая молодая женщина.

— Это как детектор лжи! — кричал он. — Не забывай, что ты будешь проходить это испытание при большом стечении народа. У тебя не будет даже достаточно времени для обдумывания вопросов. Каждая запинка или замешательство будут истолкованы однозначно против тебя. Все будут слышать каждый удар твоего сердца, на тебя будут направлены сотни глаз. И от того, как ты ответишь на все вопросы, будет зависеть твоя судьба. Обвинитель не упустит такого прекрасного шанса — окончательно разделаться с тобой. Он уже и гак обозлен на нас с тобой за то, что ему не удалось переманить присяжных на свою сторону. Ты будешь ступать по лезвию ножа, по раскаленным углям!.. Небольшой наклон в сторону — и тебе крышка! Ты это понимаешь?

В ее глазах были одновременно такая боль и такая преданность, что Мейсон не выдержал и оттолкнул Вирджинию от себя.

— Ты ничего не понимаешь! — потрясенно сказал он и, махнув рукой, отвернулся.

Но Вирджиния уже твердо знала, чего она хочет, и почувствовала, что вполне сможет добиться этого от Мейсона.

— А я не хочу, чтобы моя вина была доказана судом присяжных заседателей, — твердо ответила она, выдержав паузу, достаточную для того, чтобы Мейсон осознал смысл сказанных ею слов. — Ты должен предоставить мне возможность выступить на этом процессе. Я требую, чтобы ты перед началом заседания обратился к судье с просьбой дать мне выступить. Если ты не сделаешь этого, я официально добьюсь, чтобы тебя отстранили от ведения моего дела, и буду защищать себя сама.

Мейсон потрясенно покачал головой.

— Ты — самоубийца. Хорошо, я сделаю так, как ты хочешь. А теперь, пожалуйста, — он пристально посмотрел ей в глаза, словно подчеркивая смысл последнего слова, — оставь меня в покое.

Она взяла его за руку и с болью в голосе сказала:

— Ты не должен обижаться на меня. Я знаю, на что иду, и уверена в том, что мне удастся оправдаться. А, что касается наших отношений…

Мейсон не дал ей договорить. Он резко взмахнул рукой, демонстрируя свою неприязнь.

— Я сейчас не хочу говорить об этом! Если тебя не устраивает то, что ты услышала от меня вчера, то я готов еще раз поговорить на эту тему, но не сейчас.

У нее на глазах появились слезы.

— Почему?

— Потому, что сейчас у нас есть более важные дела. И если ты не хочешь к сегодняшнему вечеру оказаться в тюрьме, то должна очень хорошо подумать над тем, что говорить. Если хочешь — могу дать тебе несколько советов.