Николай Полунин - Меч короля Артура

— Даром что без галстука, — сказал тот, что говорил про пудинг.

Да, ничего, видно, не поделаешь. Питер совсем развернулся на табурете, приготовился встать, но внезапно к хамящим подросткам шагнул высокий мужчина в черном свитере, что-то тихо проговорил. Питер разобрал"…не стыдно…". Подростки, еще глянув разок в его сторону, вернулись к остальным, заухали примолкшие было автоматы, инцидент рассосался. Человек в свитере положил на стойку монету и тоже ушел, неловко кивнув и пробормотав извинение. Он показался Питеру изможденным.

— Это кто?

— Это учитель. Ваше молоко, мистер. Питер повернулся и увидел, что стакан молока упал, а на стойке образовалась лужа.

— Ах ты, как это я… Сколько я вам должен?

— Пустяки, мистер, не обращайте внимания.

— Учитель. Вот этих он учит?

— Никого он не учит, да и не учитель никакой, это его просто так в городе зовут, для ясности. Хотя, вообще, ученый, говорят, человек. Содержит сиротский приют, это в горах, выше, раньше заброшенная ферма была.

— Часто он тут бывает?

— Спускается в неделю раз примерно. За продуктами в магазин Бодо приезжает — это чаще. Он, говорят, вообще здешний, из Брюкка, давным-давно уезжал, теперь вот вернулся. Уважают его — видели? — даже шпана эта. — И, посчитав, что стоит перевести разговор на более интересную тему, начал: — Вы знаете, мистер, я вот тут читал в одной газете…

— Я не читаю газет, дружище, — перебил его Питер, — вот возьмите, и за разбитый тоже… Как, говорите, его зовут? Ага. Эдгар. Ага, ага… Ну, я, может, еще забегу к вам. Может, прямо завтра, то есть, конечно, уже сегодня…

Так. Эдгар, вот как его здесь зовут. Вот, значит, что меня потянуло в этот захудалый бар, вот почему черт под локоть толкнул. Эдгар. В меморандуме Лэгга у него совсем другое имя.

Перед рассветом с гор пополз туман, стекал по склонам, застревал в густых орешниках, дикой сирени, кронах дубов и вязов. Туман принес с собой запахи трав, цветущих на альпийских лугах, сырость, неясный звук коровьего колокольца, ощущение влажной ваты во рту, ушах, ноздрях. Где-то рядом хлопнула дверца машины, зафырчал мотор, но звук не двигался — просто включили обогрев.

— Все в порядке? — спрашивающий голос — из-за тумана, должно быть, — казался странным, картонным.

— Дрыхнет. Судя по-вчерашнему, он проспится не раньше чем к полудню. Слушайте, это не он. Какой-то пьяница. Слушайте…

— Ваше дело — делать дело, — не совсем стройно сказал картонный, — а решать будем мы. А вы свое дело делаете скверно. Вы его совсем не делаете. Сегодня ночью вы его упустили. Прохлопали. Проморгали.

— Да как же?..

— Он ездил в город и звонил по телефону… Ну, вы перестанете наконец трястись? Я не намерен шуметь на всю округу. Вы размазня.

— Мне холодно. Я обычный человек.

— Вот именно. — Картонный помолчал. — Если сегодня не будет ничего нового, приступаем к активным действиям…

— Сегодня он собирался в Брюкк.

— Это хорошо. Ваша задача — быть рядом, вы можете понадобиться. Мы не намерены вступать с ним в прямой контакт, он, в отличие от вас, человек не обычный… Как себя ведет хозяин?

— Нормально. Нет, погодите. Послушайте, вы бы видели сами…

— Все. Идите, уже светает. Следующий контакт — в пятнадцать часов. В непредвиденной ситуации — вы знаете что.

Хлопнула дверце. В туманной мути прорисовалась на миг человеческая фигура — и канула в белесую стену. Звук шагов. Выкатился из-под подошвы камень. Стихло. Через минуту двигатель автомобиля вновь включился, прошуршали колеса, машина ушла.

Выждав для верности еще пять минут, Питер выбрался из купы вереска в полусотне шагов выше по склону. Свитер и брюки на нем были хоть выжми, липли к телу. Он содрал с себя наушники, отделил приклад от своего "блюдца", уложил все в чемоданчик и спрятал обратно в куст. Оставил себе только маленькую черную коробочку со скругленными углами, запихнул в карман брюк. Потом, переваливаясь на затекших ногах, заспешил в ту же сторону, куда скрылась фигура перед ним, только забирая вправо, чтобы подойти к дому с другой стороны.

К старой ферме, где теперь устроен был сиротский приют учителя Эдгара, вел проселок, по которому если и ездили, то редко. Сквозь гравий тут и там проросла трава. Дом был двухэтажный, красного кирпича, во дворе сарай и просевший хлев. Питер не стал заезжать внутрь ограды из посеревших от времени жердей, оставил машину у низких ворот. Покосился на клоки колючей проволоки — впрочем, слишком старые и ржавые, наверняка оставшиеся от прежних времен.

Пройдя по пустынному двору, поднялся на каменное крыльцо и тотчас же резко обернулся, заметив голову, убравшуюся за растворенную дверь сарая. Голова была наполовину острижена, наполовину патлата, и с остриженной стороны торчало ухо, — но это Питер рассмотрел как следует, лишь подойдя к сараю и заглянув за дощатую дверь. Полустриженый стоял в темной глубине сарая и напряженно смотрел, лет ему было не больше десяти. Потом приложил палец к губам, и Питер остался на месте, чтобы не спугнуть его и других. Они сидели спиной к входу, у дальней стены, а на столе, которым служил перевернутый ящик, перед ними горели две свечи. Девочка с косами взяла две прямоугольные пластинки, оказавшиеся зеркалами, поставила на ребро и расположила так, что свечи оказались внутри зеркал. Повернула — и Питер увидел через головы замерших детей, как в многократном отражении образовался нескончаемый ряд двойных огоньков, повторяющих себя, уходящих в бесконечность.

— Здравствуйте, дети.

Зеркала упали, ребятишки разом обернулись, ойкнули при виде незнакомца…

Зеркала упали… нет, не упали. И ребята не ойкнули и не кинулись врассыпную. Девочка спокойно положила одно зеркало на другое, задула свечи. Один за другим они чинно вышли наружу, встали перед Питером. Это были на редкость спокойные и воспитанные дети. И молчаливые на редкость. Каждый смотрел Питеру прямо в глаза, и это в конце концов сделалось не слишком приятно.

— Здравствуйте, дети, — повторил он.

— Здра-а-а…

— Как тебя зовут? — обратился Питер к нолустриженому.

— Его зовут Макс, — ответила за того девочка с косами. — А меня Полина.

— А где же ваш учитель, Полина?

— Учитель уехал вниз за продуктами. С Теодором и Робертом.

— Вот как? Они ему всегда помогают?

— Им просто нужно что-то для себя. А прошлый раз ездили мы с Ольгой. Так, подумал Питер, взрослых больше нет.

— Ай-яй-яй, — сказал он, — а я-то хотел его увидеть. Мы познакомились вчера, он мне оказал одну услугу… Ну, что ж поделаешь. Ребятки, передайте ему от меня вот это — моя визитная карточка. Питер Вандемир, коммерческий агент. И вот еще что: не дадите ли напиться, такая жара…

Полина молча повернулась и пошла в дом, Питер, которому ничего не оставалось, — за нею, следом все остальные тою же молчаливой гурьбой. Со стороны это, наверное, выглядело, как если бы они взяли пленного.