Николай Полунин - Меч короля Артура

— Этот вас бил?

Вилли переводил взгляд с распростертого человечка на Питера, потом робко кивнул.

— Кто он, как зовут, конечно, не знаете?

Вилли помотал головой. Питер посмотрел на часы. Без двух два. До контрольной явки целый час, но темно-синий "оппель", кто бы в нем ни сидел, где-то рядом. Одна радость — кабинет без окон.

— Слушай, ты. — Лежащий тихонько завыл, из-под лица у него расплывалось по паласу темное пятно. — Уясни себе, меня интересуют твои приятели, а не ты. Кто, откуда, что им надо. Расскажешь — можешь убираться, мне не до возни с полицией. Ну?

— Не понимаю ваш, — глухо прошепелявил тот.

— Повтори еще раз, пожалуйста, — любезно попросил Питер, отводя ногу.

— Я не понимаю, о шем выф-ф!..

— Зачем вы его бьете? — неожиданно подал голос Вилли.

— Вас они гладили, что ли, а, хозяин? "Петух" ведь — ваша собственность, не так ли?

— Уже не моя.

— Закладная? — догадался Питер. — Шпану на меня натравили тоже твои приятели? — Он ткнул в халат. — Твои, твои…

— Они обещали устроить, чтобы банк подождал, — тихо проговорил Вилли, — а сегодня утром пришло извещение…

— Ну вот, а вы хотели, чтобы я поверил, что этому заведению по карману держать еще и портье. Они не предъявляли никаких карточек?

— Нет. Просто сказали, что они из контрразведки (А что, очень может быть, подумал Питер.), и что это нужно для одной секретной операции, и чтобы я предупредил Эдну. А когда я…

— А когда вы вспомнили о своих конституционных правах, они просто начали вас бить, да? Эх, вы. Кстати, расскажите о своем предыдущем постояльце.

— Служащий налогового управления. На отдыхе. Один. — Вилли помолчал. — Непьющий.

— Я тоже непьющий, — заверил его Питер. — Куда ходил, как исчез, говорил что-нибудь?

— Гулял… Мы почти не общались. Да, ездил обедать в Брюкк. Эдны-то не было, а платил как за полный пансион. А как исчез? Ушел, как обычно, в горы и не вернулся. Ничего не нашли.

— Он прожил около недели?

— Шесть дней. Любил уходить за перевал, однажды вернулся очень поздно, часу во втором, я даже беспокоиться стал…

— Так. — Схватил лежащего за плечо, перевернул лицом вверх. — Ну, ты будешь говорить или нет? Видишь, нет твоих приятелей, хотя небось ты уж весь эфир истерзал. Чем они тебя там снабдили… — Он встряхнул замершего человечка, из рукава у того выкатилась черная горошина. — Так. Дай сюда.

Питер покатал мягкую горошину, представляя, как она заливается сейчас на какой-то там частоте. Потом сжал сильнее и, рискуя проколоть пальцы, раздавил. Мягкая шкурка лопнула, зернышко раскрошилось. Он достал из кармана плоскую коробочку с закругленными углами, отжал клавишу.

— Вот, и глушить тебя больше не требуется. Будешь отвечать? А то ведь я сейчас рассержусь.

— Не жнаю нишего, — прошамкал маленький человечек.

— Ну вот, уже другой разговор. Так что за птицы? Человечек всхлипнул, сплюнул, сморщился.

— Што! што! Эти они… Балтерманцевы отродья. Тошно жнаю. Меня нашли череж Синдикат, шка-жали — ешть работа.

— Какая работа?

— Жа тобой шледить… гад, вше жубы мне поломал…

— И все?

— А до тебя они жа другим шледили, этим, налоговым иншпектором на отдыхе. Только беж меня. Я — шпечиально для твоей першоны.

Питер покусал губу, повернулся к Вилли:

— А вы что скажете, вы же их хоть раз-то должны были видеть?

— Один-единственный раз и видел, но… я особо не приглядывался. Когда тебя бьют, знаете… Люди как люди.

— Ну да, — маленький человечек сел на полу, утер рот. — Как же. Не пьют, не едят, не курят, о бабах не ражговаривают. Шидят в машине шутки напролет, я подбиралшя, видел. Не шпят.

— Тогда точно, — сказал Питер. — Когда так, то ясное дело. Ладно, сказочник, ты вот что скажи, это они его убрали?

— Што ты, они шами чуть не повешилишь, когда он пропал. Я как раж в тот день прибыл, жнаю…

Питер посмотрел на часы. Без двадцати три. Скоро начнутся игры с плясками. Ах ты, черт, как же он рассчитывал на этот день.

— Не страшно было — с ними-то?

— А што? Работа… Жалко, шлепнуть тебя не велели, у наш жа это тройной тариф, — маленький гангстер почувствовал, что убивать до смерти его не станут, и осмелел.

— Так. Все, пошел в подвал. Вильгельм, есть у вас подвал с хорошим замком?

5

…Еду здесь уже второй раз. Второй раз за один день. Возвращаюсь, значит. Назад вернешься — пути не будет. Плавский обещал забиться к кому-то из своих друзей и известить полицию только завтра. Так что сутки без вмешательства властей у меня есть. Маленького гангстера они не найдут, а и вопрос еще, станут ли искать. Кто же эти веселые ребята?.. Ай, Перси, сотрудник ты по выявлению, налоговый инспектор на отдыхе, кто же тут кого выявил, а выявив, что с выявленным сотворил?.. Волки в темно-синем "оппеле". В Палермо о таких сказали бы — "ножи". Но не Интерпол, точно, не стали бы они мараться с Синдикатом, в любом случае не стали бы. Плешивый Лэгг может не волноваться, перед его коллегами я не светанулся. Если они тут вообще присутствуют. Контрразведка. Тоже вероятно. Частная контора, вроде меня? Да нет, мы теперь — редкость. Да их государственных теперь столько развелось — кого-нибудь да купишь… Ладно, все пока по плану…

План поломался, как только Питер вырулил на свободнее место перед воротами. Учитель Эдгар стоял у правого столба.

— Я ждал вас, — просто сказал он, когда Питер вылез из машины. — Пойдемте.

Детей в этот раз не было видно, только на кухне, рядом с уютно гудящим "Дин Электриком", разбирала кучу коробок и пакетов тихая девочка с желтыми волосами. Учитель подвел Питера к двери, раньше им не замеченной, ступеньки вели вниз. Винный погреб. У такого дома должен быть винный погреб.

— Присаживайтесь, поговорим.

Нет, здесь не стояли ряды пыльных бутылок, не были вкопаны дубовые бочки. Скорее всего помещение можно было счесть то ли за лабораторию, то ли за мастерскую. Приборы в стойках, кабели, лазер на стенде, рентгеновская пушка в выгородке, прочее. Однако вид совершенно заброшенный, слишком много пыли и мусора на столах и верстаках, чтобы здесь работали хотя бы год назад.

— Я ждал вас, — повторил учитель, — Я еще в баре понял, что это будете вы. — И стал рассказывать.

Он, Эдгар, не всегда жил в Брюкке, хотя родом сам отсюда. Еще двенадцать лет назад он был крупным биохимиком, его работы по энергетике искусственной клетки до сих пор не превзойдены и считаются классикой. Приблизительно в то время его и пригласил к себе Балтерманц, якобы в один из финансируемых им исследовательских центров, работающих на медицину. И — он, Эдгар, может в том поклясться — до самых Гаагских разоблачений Торро ему ровно ничего не было известно о конечном применении результатов тех исследований, которые он вел.