Николай Полунин - Меч короля Артура

А вот в доме любопытного было много. Прямо от двери шел прямой коридор с выходящими в него дверьми комнат, а в конце — лестница на второй этаж. В коридоре Питера перестали конвоировать, разошлись по своим делам, и за одной из полуоткрытых дверей Питер увидел, например, класс. На рассохшихся столах новехонькие "Джей-Би-Эль" со стереоприставками и всевозможными причиндалами, но стояли они — заметно — где вкривь, где вкось. На кухне то же. С дровяной плитой соседствовал "Дин Электрик", комбайн на восемнадцать программ, выпирая боком, с кабелями и шлангами, путающимися под ногами. Интересно, какая у них тут запитка, подумал Питер.

— Ну спасибо, деточка, — сказал он, отдавая стакан. Рядом с ним осталась одна Полина. Не глядя, она швырнула стакан в гору посуды в корыте. — Так ты передай вашему учителю от меня привет и благодарность. Я сегодня вечером уезжаю и, наверное, уже не смогу сам…

У дверей — Полина провожала его, не отпуская ни на шаг, — им вновь повстречался полустриженый. У него в руках на этот раз была охапка цветущего вереска, он собирался прошмыгнуть с нею за угол дома.

— Куда это ты несешь цветы, дружок? — поймал его Питер за плечо.

— Брату.

— Вы тут вдвоем с братом?

— Его зовут Филипп, — сообщил Макс и серьезно посмотрел снизу вверх, — только его здесь нет. Он умер.

— Очень печально… Когда же это случилось?

— Давно. Недавно. Мы жили не здесь. — Он еще подумал. — Но уже не дома.

Питер не нашелся, что сказать. Погладил мальчишку по голове. Он с удовольствием потолковал бы с Максом, но сзади, как сфинкс, стояла Полина, и к тому же следовало поторапливаться. Он легонько щелкнул в курносый нос, помахал им обоим. Уже из машины, берясь за ключ зажигания, он увидел, как Полина повернулась к глядящему ему вслед полустриженому Максу и ударила того по рукам, так что вересковые веточки с желтыми метелками упали на камни щербатого крыльца.

Бармен обрадовался Питеру, как старому знакомому.

— Молоко, мистер?

— Молоко? Конечно. Вот именно. Нет, вы мне налейте граппы. Есть у вас настоящая граппа?

Так. Ну, с учителем-то, слава богу, разминулись, хотя на обратном пути, кажется, еле-еле. Насторожится он все-таки. А может, и нет. Дети. Не люблю молчаливых воспитанных детей, дети должны орать и все время что-нибудь поджигать — тогда их можно пороть со спокойным сердцем: ребенок здоров и жизнерадостен. Питер достал портмоне, из него — квадратный прозрачный листок, посмотрел на свет. Листок чуть-чуть подернулся дымчатой пленкой, почти незаметно для глаза. Ерунда, подумал Питер, если не всю жизнь, то неопасно даже для детей. Но факт остается фактом.

— Ваша граппа, мистер. Прямо из-под Базеля.

Бледный учитель Эдгар. Чем он мог заинтересовать такую акулу, как Дастин Лэгг? И какое это имеет отношение к исчезновению Перси? Перси, впрочем, тоже был акула порядочная. Как и я.

Питер вдруг застыл, так и не донеся рюмки до рта.

— Вас тут спрашивали. Мистер… вам нехорошо?

— Нет. Порядок. Просто вспомнил кое-что. Так что вы говорите?

— Вас спрашивали. Два молодых высоких господина. Один такой строгий. Говорили, вы их знаете, просили передавать привет.

Все посторонние мысли вылетели у Питера из головы.

— Меня?

— Ну да. Просили передавать привет.

Как же так? Уже? Ведь у него должен был быть еще сегодняшний день. И целая сегодняшняя ночь. Плохо.

— Они не оставили адреса?

— Сказали, вы знаете…

— Ага, ага. Ну конечно. Это мои друзья. Будьте добры, телефон… Вот же черт, как плохо. Лео? Да, я. Ну, все в порядке, ребята уже приехали. Да, еще не встречались, они куда-то укатили… я же с самого начала говорил, что сумма слишком велика… Ничего, ничего, на моем здоровье это не отразится, а они уже взрослые мальчики, должны понимать… Постараюсь. Теперь насчет моей берлоги… выяснили? Ну, я так и думал… Но это незначительно? Да, да, мелкая фигура. Тогда я прощаюсь, всего наилучшего… а кстати, как клиент? Ну-ну.

— Подождете своих знакомых здесь? — сказал бармен, принимая трубку. Вдавил клавишу — прутик антеннки убежал внутрь.

— Н-нет, пожалуй. Передайте им, когда появятся, что я живу в "Зеленом петухе". И приветы, конечно.

У выхода из бара под погасшими днем неоновыми кругами сидела и курила компания разношерстной молодежи. Питер понюхал дым, сморщился. Навстречу ему поднялись трое, одного он сразу узнал, двое за ним — повыше, покрепче, явно потупее, и у одного на руку намотан ремень.

— Н-ну? — Мальчишка наглел прямо на глазах. — Так кто ты есть?

— Молочный бык, — мирно сказал Питер. Ему вдруг все надоело. Теперь уже можно было не прикидываться, и не хватает только от сопляков получить. — Молочный пудинг в пиджаке. — Он шагнул чуть вправо и вперед, чтобы стало удобнее. Сколько их… пятеро. И шестой в сторонке. Ну это — потом.

— А? — подросток растерялся, он явно не верил своим ушам. — Понимает, гляди-ка… Ты, поганое чучело, нелюдь вонючий, ну-ка…

Потом Питеру стало жарко. На спине, кажется, треснул пиджак, кто-то из них рявкнул, кто-то взвизгнул совсем по-девчоночьи, а кто-то все-таки достал его в грудь, и дыхание перехватило. Потом четверо из них, скуля, отползали из-под ног, шестой удрал в самом начале, а пятый бежал зигзагами по белой пыли между белыми домиками под нещадным белым солнцем, и Питер передернул затвор и тщательно, как на инструктаже, целясь, повел дулом в дырчатом кожухе, а фонтанчики — кх! кх! кх! — догоняли розовые блестящие пятки…

Питер шумно, разом выдохнул из себя и наваждение, и азарт, и, сплюнув, поглядел на распывшуюся красную слюну. С брови капнуло. И по морде достали, ишь ты, прыткие. Пошевелил ногой ближайшего. Нет, все живы, ну а кому что повредил — не обессудьте, ребятушки. Вот этот, здоровый, точно еще поглядит с тоскою в унитаз. Однако умыться бы.

— Ох, мистер, — запричитал бармен, — сюда, сюда, вот здесь…

— И позвоните в полицию, пусть соберут, что осталось.

— Сию минуту…

Через какое-то время, дав все необходимые объяснения и позволив, с приносимыми извинениями и соболезнованиями, заклеить себе бровь, Питер садился в свою машину. Тут до него дошло. "Он сегодня едет в город". — "Это хорошо". Вот так, да? "Это хорошо", да? Просили передавать привет, Ладно, сволочи, я тоже знаю, с кого начать…

Он пролетел двадцать километров за семь минут, прямиком ворвался в кабинет, где хозяин, утопая в кресле не по росту, выглядывал из золотого халата, положа ладошки на пустейшее сукно перед собой. Питер ухватил его за отвороты, выдернул из-за стола и дважды, особо не целясь, вбил кулак в перекошенный немым воплем рот.

— На пол! Лечь! Руки вытянуть, головы не поднимать. — Позвал в дверь: — Плавский! Вильгельм! Где вы там?

Появился Вилли со своими дрожащими пальцами и испуганными глазами.