Наталия Гуревич - История «Бродячей собаки». Золотая тусовка Серебряного века

Блудницы из "Бродячей собаки"

Чего греха таить, когда Ахматова писала "Все мы бражники здесь, блудницы...", она слова эти употребляла вовсе не в переносном смысле. Нравы завсегдатаев "Бродячей собаки" не были благопристойными. Но возможно, что и Борис Пронин ("В «Собаке» нравы были застенчивые, оргий и связанных с ними гадостей не было"), и Маяковский ("ходили туда отнюдь не пьянствовать") говорили чистую правду, ибо богемные оргии и в самом деле проходили совсем в другом месте - на квартире Паллады Богдановой-Бельской, самой известной куртизанки Петербурга в начале ХХ века.

палладаПаллада Богданова-Бельская, 1910-е гг.

Михаил Кузмин не поскупился на определения для нее: «святая куртизанка, священная проститутка, непонятая роковая женщина, экстравагантная американка, оргиастическая поэтесса». Поэтесса она была, кстати, очень так себе. Вот стихи, которые были ею адресованы тому же Михаилу Кузмину в 1911 годуMikhail_Kuzmin_by_Konstantin_Somov_1909:

Когда пройдете под руку с ним вместе

И не глядя, поднимете свой котелок,

Мне станет радостно от верной вести,

Что нас троих опять связал все тот же рок.

И улыбнусь ревнивому сомненью,

Привычно взявшему меня для пленных мук,

И к храму Женщины, радея откровенно,

Опять направляю я без стрел свой лук .

Самоцелью для Богдановой-Бельской была экстравагантность - во всем: начиная от макияжа, заканчивая образом мыслей. Но единственно подлинная необычность в ней - это ее имя. Паллада - так назвал ее отец, Олимп Старынкевич. Фамилии тоже все настоящие: дама была замужем по меньшей мере пять раз и могла выбирать. В период расцвета она предпочла быть известной как Богданова-Бельская. Доживала свой век и похоронена в Петербурге как Паллада Гросс. Остальное же все в Палладе было выдумано ею самой. К. Сомов. Портрет Кузмина, 1909.

Тэффи (Надежда Лохвицкая), которая, конечно же, тоже бывала в "Бродячей собаке", писала в рассказе "Демоническая женщина":

"Демоническая женщина отличается от женщины обыкновенной прежде всего манерой одеваться. Она носит черный бархатный подрясник, цепочку на лбу, браслет на ноге, кольцо с дыркой «для цианистого калия, который ей непременно пришлют в следующий вторник», стилет за воротником, четки на локте и портрет Оскара Уайльда на левой подвязке. Носит она также и обыкновенные предметы дамского туалета, только не на том месте, где им быть полагается. Так, например, пояс демоническая женщина позволит себе надеть только на голову, серьгу на лоб или на шею, кольцо на большой палец, часы на ногу".

Тэффи свою демоническую женщину лепила именно с Богдановой-Бельской, судя по мемуарам Г. Иванова, оставившего вот такое описание Паллады:

"Интерьер ее жилища соответствовал своей хозяйке: те же ярко-ядовитые тона, горы искусственных цветов, чучела животных и птиц, пестрота драпировок, ковров, десятки разноцветных подушек. На особой жаровне тлели восточные благовония...». От запаха духов, папирос, восточного порошка - трудно дышать. Хозяйка встречает гостей в ядовитых шелках, лежа и попыхивая папиросу с длинным серебряным мундштуком на таком же ядовитом диване. он загадочно улыбается. Она ещё молода. Если всмотреться - видишь, что она была бы прямо хорошенькой, если бы одной из тех губок, что продаются у входа, стереть с её лица эти белила, румяна, мушек, жирные полосы синего карандаша. И ещё - если бы она перестала ломаться. Ну, и одевалась бы по-человечески. Конечно, всё эти "если бы" - неосуществимы. Отнять у Паллады её краски, манеры, пестрые тряпки - бесконечное ломанье, что же тогда останется?.."

Особенно показательно упоминание в рассказе Тэффи "портрета Оскара Уайльда". Богданова-Бельская весьма впечатлилась "Дорианом Греем" и вовсю прикидывалась лордом Генри в юбке.

Тэффи не могла не знать Палладу, потому что Палладу знал весь свет и много лет спустя Ахматова удивлялась, когда кто-то не знал эту женщину: "она была знаменита...".

Игорь Северянин написал про нее и для нее не одно стихотворение.

severyanin1910-e Она была худа, как смертный грех,

И так несбыточно миниатюрна...

Я помню только рот ее и мех,

Скрывавший всю и вздрагивавший бурно.

Смех, точно кашель. Кашель, точно смех.

И этот рот - бессчетных прахов урна...

Я у нее встречал богему, - тех,

Кто жил самозабвенно-авантюрно.

Уродливый и бледный Гумилев

Любил низать пред нею жемчуг слов,

Субтильный Жорж Иванов - пить усладу,

Евреинов - бросаться на костер...

Мужчина каждый делался остер,

Почуяв изощренную Палладу... Игорь Северянин, 1910-е гг.

Словом, она делала произведение искусства из собственной жизни и все-таки преуспела, навсегда врезавшись в память всех, кто так или иначе с ней пересекался. После революции, в 1918 г., Паллада уехала в Ялту и там попыталась воссоздать округ себя прежний петербургский блеск. Но ничего не вышло. И время было уже не то, и сама Паллада. К тому же, по воспоминаниям Веры Судейкиной, Бельская во время пребывания в Ялте серьезно заболела:

"Паллада была сногсшибательно экстравагантна: рыжие, всклоченные волосы торчали чубом над сильно подмазанными глазами, красная полосатенькая материя едва покрывала её тело, на оголенных до плеча руках и на шее звякали и блестели бесчисленные цепочки, браслеты, аграфы - при этом на ввалившихся после болезни щеках два ярко румяных пятна - накрашенных. Умирающая в чахотке обезьяна, карикатура на издыхающую Сару Бернар, с которой у нее есть сходство. У нее сидела молодая княгиня Долгорукая, и, когда я входила, Паллада давала приказание горничной позвонить в Петроградскую гостиницу и сказать Волконскому, чтобы немедля шел к ней; а рассказывала она в это время, конечно, что-то о Феликсе. И в мыслях, и наяву, и в воспоминаниях все титулованные".

Словом, Палладе пришлось вернуться в Петербург, и для всех, кто интересуется ее дальнейшей судьбой, приходит время по-настоящему удивиться: потомственная дворянка и "оргаистическая поэтесса" не только не сгинула в революционном водовороте, но пережила обе войны и тихо-мирно скончалась в 1968 году в своей четырехкомнатной квартире на Васильевском острове.

паллада_справаПаллада Богданова-Бельская (справа) в Ялте.

Гораздо драматичнее сложилась судьба другой чаровницы из "Бродячей собаки" - Ольги Судейкиной. Та Вера, которая описывала Богданову-Бельскую в Ялте, была другой женой художника Судейкина. Ее Судейкин в 1916 году вывез в Крым, а затем в 1917 - в Париж, не позаботившись развестись с первой супругой, Ольгой. Потом, уже в эмиграции, Ольга будет шантажировать этим Судейкина - формального двоеженца. Судейкину, впрочем, отольются все мышкины слезки. В конце 20-х гг. роскошная Вера Шиллинг бросила его, сделавшись женой композитора Стравинского...