Эдуард Веркин - Мертвец [litres]

– Нет пока, – вздохнул Сенька, – крепкая, тварюга, попалась. Но скоро сдохнет, я в этом не сомневаюсь… Ладно, мне пора, много дел. Отдыхайте.

Сенька многозначительно кивнул Упырю и направился в большой дом.

– Что он тебе предлагал? – спросил я.

– Кладбище организовать. Для домашних животных…

– Я бы на твоём месте не соглашался. Это он говорит так, что для домашних животных. А на самом деле первым закопает тебя.

– Да?

– Да. Псих, я же тебе говорил. Закопает тебя для тренировки. Сколько времени?

– Пять скоро. Я прочитал, кстати, книжку.

– Когда это успел?

– У меня быстрочтение. Я в такую развивающую школу ходил, нас там учили всё делать быстро. У нас был парень, так он читал так – поглядит на страничку и уже всё, прочитал. У него было непосредственное восприятие действительности, минуя понятийный аппарат, он сразу воспринимал всё. То есть если он видел кучу рассыпанных спичек, то он сразу говорил, сколько их, как в «Человеке дождя», только он был не дурак, а вполне нормальный…

– У меня есть отличная книга, – попытался я его остановить, – называется «ЦРУ против СССР», я тебе рекомендовал…

– Да что ты говоришь! А у нас нет библиотеки. Отец против книг, он считает, что книги набирают пыль и вообще держать книги – этот пошло. Поэтому у нас все книги в компьютере, библиотека целая, сорок тысяч томов, там чего только нет, даже книги про охоту на Аляске, там на Аляске такие здоровенные утки водятся, и у них розовое мясо…

Я снял с полки «ЦРУ протии СССР» и сунул Упырю, думал, может, он уйдёт, но он не ушёл. Он сидел у меня почти четыре часа, почти до самого вечера. Он рассказывал про техники быстрого чтения и техники дальновидения, когда безо всякого вооружённого глаза можно зрить вдаль и всё видеть, что полагается. А потом сразу начинал про технику ниндзей, когда те безо всяких приспособлений взбираются по совершенно гладкой стене…

Упыря вдруг переклинило на всякие сверхвозможности, и в этот вечер я узнал о сверхвозможностях много. Как научиться задерживать дыхание на семнадцать минут с помощью особых упражнений для брюшного пресса, как печь специальные пироги – ешь и не толстеешь, напротив, килограммы влёгкую тают. Как научиться дистанционному нокауту – концентрируешь в области солнечного сплетения энергию чи, а потом высвобождаешь её разом, и противник падает в бессознательность. Как овладеть секретами предвидения будущего – для этого достаточно научиться чувствовать лептонные потоки. Как искать клады с помощью лаврового листа – его надо варить в лунной воде, а затем подвешивать на паутину, собранную в равноденствие. Как сварить обычные макароны так, чтобы из них получилась взрывчатка. И даже как прыгать с парашютом без парашюта, просто так, используя внутренние левитационные возможности.

Когда солнце село, я знал столько, сколько не нужно было знать. Упырь говорил и говорил, а потом неожиданно замолчал, будто вспомнил про что-то важное. И ушёл, оставив меня в глубоком дистанционном нокауте.

А ночью мне всё это ещё и снилось.

В этот раз Вырвиглаз зашёл. Свистеть не стал, проявил персональность. Я проснулся, а в старом кресле сидит Вырвиглаз.

У меня в доме нет замков – у меня нечего красть, поэтому зайти может любой придурок. Например, Вырвиглаз. Я испугался, что этот гопник всё узнал и прибежал первым. Поглумиться, порадоваться, оказать, так сказать, всяческую поддержку.

Но он ничего не узнал, как только я увидел его рожу, так мне сразу стало хорошо-хорошо. Потому что по физиономии у Вырвиглаза распространялся здоровенный фонарь. Насыщенного фиолетового цвета. Я бы сказал по-другому – вся гадкая рожа его представляла один большой синяк. Настоящее произведение искусства, мастер работал.

– «Я упала с молотилки, тормозила головой?» – поинтересовался я. – Что случилось-то? Переговоры зашли в тупик?

– Баторцы, – одним словом объяснил Вырвиглаз.

Понятно. Вообще-то мы с баторцами нормально живём. Они далеко, это раз, потом они всё-таки сироты, как-то с ними не прикалывает бодаться, это два.

Гораздо больше проблем с линейщиками – ну, с теми, кто за железкой живёт. С этими драки постоянно случаются. По разным поводам, а чаще без, так, по традиции. Иногда по-крупному дерёмся, но это редко. А с баторцами и вообще всё тихо. Немелкие конфликты всегда случаются, но это не в счёт. А тут так Вырвиглаза разукрасить…

– Ты похож на… Даже не знаю, на кого ты похож.

– Жабы… – Вырвиглаз пощупал разбитую рожу. – Как теперь…

– Ерунда, – успокоил я его. – Наденешь бандану, наденешь чёрные очки побольше, никто не заметит. Как, кстати, влетел?

– Круто, – ответил Вырвиглаз и принялся рассказывать.

Дело было так.

Шёл Вырвиглаз к себе. По улице Тимирязева. Улица эта – самая криволокотная, пыль, песок, живут одни пенсионеры, а половина домов пустует. На перекрёстке с улицей Кирова Вырвиглаз остановился, чтобы попить из колонки. Под той самой берёзой, где повесился Лёнюшка. Тупо, но наш народ почему-то верит, что в этой колонке вода полезная. Наверное, потому, что Лёнюшка был хорошим дядькой, алкоголиком. Поэтому каждый, кто тут проходит, пьёт воду.

Вот и Вырвиглаз. Стоял, пил водичку, оздоровлялся. А потом увидел, как со стороны телевышки тянутся баторцы.

Летом всегда так. У нас в городе две школы и одно ПТУ, больше никаких учебных заведений нет. Те, кто хочет высшее образование получить, те уезжают, все остальные – или работать, или в ПТУ, в табуретку, на слесаря-табуретчика. У батора нет средств лишние головы держать, поэтому всех, кому стукнуло четырнадцать, переправляют в ПТУ. В общагу. И они переносят туда свои вещи по улице Тимирязева, это самый короткий путь.

Баторцев было много, человек тридцать. Такая скучная процессия, она волоклась со стороны телестанции, пыля, обливаясь потом, ругаясь, вызывая у окрестных собак приступы бешенства. Надо бы Вырвиглазу пройти себе дальше, спокойно, никого не трогая. Но Вырвиглаз не смог удержаться. Он прислонился к самоубийственной берёзе, дождался, пока процессия приблизилась, и сказал:

– Привет, жабы, в новое болото ползёте?

В обычной обстановке баторцы вряд ли отреагировали бы, а теперь они были усталы и злы. И они немножко Вырвиглаза поколотили. Он пытался спасаться на берёзе, однако берёза не помогла, скорее навредила – баторцы метко швырялись камнями. А один швырялся уж очень, очень метко и всё стремился попасть в лицо.

Одним словом, Вырвиглаз был бит.

И, судя по виду, жаждал мести.

– Ну и что? – спросил я. – У тебя есть пара килограммов пластида? Взорвём их крольчатник? Или давай так, мы заберёмся к ним на кухню, и ты им в макароны высморкаешься. Или ещё что-нибудь ужасное совершишь! Это будет мощно! Или вот так…