Эдуард Веркин - Мертвец [litres]

Я сделал серьёзное лицо.

– Вот. Сделаем так. Пойдём в лес, там у них в лесу есть кедровая роща… ну, где их дошкольная группа воздушные ванны принимает, фитонцидами дышат. Я буду прикрывать тылы, а ты, значит, выскочишь на поляну со зверскими криками, подбежишь к ним и хорошенько их изобьёшь! Как?

– Ты что, издеваешься, что ли? – принялся надуваться Вырвиглаз. – Ты что это?!

– Ну да, группа – это чересчур, тут ты прав, сделаем так. Ты подкараулишь в лесу какого-нибудь сопляка из дошколят, изобьёшь его как следует…

– Тебе что, кикиморы сегодня снились?! – спросил он.

– Ладно, Вырвиглаз, я шучу. У тебя, видимо, есть план?

Вырвиглаз промолчал.

– Вообще-то у меня сегодня отработка, – сказал я. – И у тебя, кстати, тоже.

Вырвиглаз на секунду задумался.

– Пару дней можно и забить, – хрюкнул он. – По уважительным причинам. Все так делают.

– Ну, если только…

Тут я вспомнил, что никакой отработки нет, есть суровые трудовые будни на подсеке.

– Я на подсеку устроился, – сказал я. – Так что до обеда всё равно не получится.

– В рабство записался? – презрительно облизался Вырвиглаз.

– Ага, в рабство… Какое рабство? Чего лажу порешь? Меня Синицын на коленях умолял…

И тут я вспомнил про Упыря.

Я велел Вырвиглазу идти к колодцу, достать воды и опустить в неё морду – должно помочь. Немного. Вырвиглаз отправился к колодцу, а я подтянул телефон, подкрутился, нашёл в справочнике номер и набрал.

Трубку не брали долго, потом подошли. Сам Упырь.

– Да? – сказал он полусонным голосом.

– Привет, Денис. Узнал?

– Узнал! А я как раз хотел тут тебе позвонить, напомнить, что мы ведь совсем…

– Тут дело есть, – я перебил Упыря. – Не хочешь поучаствовать?

– Хочу! – Я почувствовал, как Упырь там просиял.

– Ну, тогда я тебя записываю. Сразу после рубки дров отправляемся. Ты как?

– Хорошо…

Я повесил трубку. День вроде как обещал быть удачным. Хорошо, когда день начинается с разбитой морды Вырвиглаза. Доброе предзнаменование. Вот той весной у Вырвиглаза врос ноготь на ноге, так хорошо врос, капитально, Вырвиглаз даже ходить не мог. Лежал на койке, стенал, а в больницу по причине трусости не спешил. Отец его как раз в рейсе был, некому Вырвиглаза было вразумить по ушам. И вот он так лежал, лежал, а потом задумал помирать. Созвал своих приятелей, то есть меня, и завещал им всё самое ценное. Разную дрянь, одним словом. Какие-то поцарапанные кассеты и необитаемый террариум.

А потом у него так нога разболелась, что его на операцию положили. Таджибов был в командировке, и Вырвиглазом занимались какие-то практиканты. К тому же был конец месяца и наркоз закончился. Видимо, мучился Вырвиглаз хорошо – всё лето после того случая было нормальным. Может, и сегодня повезёт?

В окне показался Сенька.

– Там твой друг утопился, – лениво сообщил он. – У него родственники есть? Скажи им, что я всё сделаю по высшему разряду…

Это заветная Сенькина мечта – кого-нибудь по-настоящему похоронить, я говорил. Но пока к нему не обращаются, не воспринимают всерьёз. Сенька страдает. Он готов хоронить бесплатно, за свой счёт, но… Народ у нас косный.

– Плохо, что он здесь сдохнуть решил, – рассуждал Сенька, – там пруд есть, пусть бы в нем топился, а теперь будут говорить, что это я подстроил, а мне такая репутация…

Но я не слушал, я бежал к колодцу – а вдруг не врёт?

Вырвиглаз висел на большом ведре, бессильно, по-балерински, опустив руки. Похоже было, что на самом деле утонул. Ещё не хватало. Я кинулся спасать этого гада, но когда я подбежал близко, этот придурок вытряхнулся из ведра и завопил.

Шутка такая.

– Весело, – сказал я. – Долго придумывал?

– У меня возникла отличная идея, – Вырвиглаз отряхнулся, – как отомстить этим жабам…

– Ну?

– Отличная идея. – Вырвиглаз огляделся.

Увидел горох, направился к нему, принялся жрать вместе со стручками.

– Они купаются на карьере, – рассказывал он сквозь зелёный сок, – ну, ты знаешь, возле бетонки который. Они будут купаться, а мы подкрадёмся и украдём у них одежду. Как?

– Колоссально. А в чём месть?

– Как в чём? Баторцы обратно через лес в одних плавках пойдут. И босиком. Круто обдерутся, жабы.

– А если они по бетонке пойдут?

– А всё равно придурками будут выглядеть. Слушай, у тебя ничего пожрать нет?

– Окрошка. Там, на кухне, на полу.

– Нормально… А я гляжу, ты тоже с кем-то побуцкался?

Вырвиглаз указал глазом на мой разбитый кулак.

– Да так, поскользнулся.

– Ага, – соскалился Вырвиглаз, – поскользнулся. Я сам так жабски всё время поскальзываюсь.

Вырвиглаз замер, громко рыгнул и, счастливый, устремился в дом.

Окрошка протухла ещё вчера. Стала склизкой и серой, я не осмелился её есть. А Вырвиглаз – это человек с железным желудком, так что вполне вероятно, что он и не отравится. И вообще, кому сейчас легко?

Я вылил ведро на картошку, достал ещё воды, умылся. Поискал земляники. Земляника ещё белая. Но её и белую можно есть, я потянулся к ягоде, но из кухни послышался посудный гром, и я поспешил внутрь.

Вырвиглаз сидел на стуле и прямо из кастрюли рубал окрошку, доедал уже, ложка гремела по дну. А брякнула крышка, упала в сковородку.

– Классная окрошка, – чавкая, сказал Вырвиглаз. – Редиска сладкая, я люблю такую. Маманьке привет.

Сильно пахло кислятиной.

– Это Сенька делал. А редиску… ну, сам понимаешь, на кладбище…

Это Вырвиглаза ничуть не смутило.

– Значит, фосфору много. – Он оставил ложку и принялся хлебать прямо из кастрюли, через край. – Фосфор, он мозги укрепляет. А братец твой жаба…

Надо тоже было перекусить, я намазал на чёрный хлеб вишнёвого варенья, сжевал. Вырвиглаз тоже покончил с окрошкой, облизался, как сытый жирный пёс.

– Спасибо.

– На здоровье. Значит, так. Ты в час нас жди возле стадиона. Оттуда и отправимся. Понял?

– Не жаба. Ещё пожрать есть?

– Вали давай. – Я подтолкнул Вырвиглаза к выходу.

– А можно я у тебя посплю?

– Нельзя.

Вырвиглаз ничего не сказал, просто удалился. Я отправился на работу.

Упырь ждал меня недалеко от коммунхоза. Стоял под акацией и старался изготовить свистульку. Под ногами у него зеленела целая горка стручков, свистулька не получалась.

– Привет. – Упырь протянул руку.

– Привет. – Я продемонстрировал ему пузыри на ладонях и от рукопожатия уклонился, в мозолях тоже бывает польза.

– А куда мы после работы пойдём?

– Так, – неопределённо ответил я, – нарисовалась одна проблемка. Надо кое с кем разобраться. Не, если ты не хочешь, можешь не ходить…

– Почему, я хочу. Я как раз свободен.

– Вот и хорошо. Пойдём работать, машина уже приехала.

Мы загрузились в машину с флибустьерами и отправились рубить тростник. И сегодня Упырь старался. Таскал кусты. Складывал их в аккуратные охапки. Не щадил себя, аж тошнотно становилось. Все четыре часа. Потом сразу на стадион.