Алексей Евстафьев - Добрые книжки

— Я вот, что придумал. — сказал Филушка, восторженно выкладывая на стол пустые стеклянные банки, которые столь трепетно сохраняла супруга Алексея Николаевича для консервирования домашних овощей. — Мы яйца поставим на обогреватель и накроем банками, чтоб вылупившиеся твари не смогли разбежаться во все стороны. Разве не прекрасная идея?

— Идея сверхъестественная! — похвалил Алексей Николаевич. — За это нужно выпить.

— Понятное дело, что нужно. — согласился Филушка. — Волнений и тревог у нас с каждой минутой всё больше и больше. И их необходимо унимать.

До обеда наши друзья уняли волнение литра на полтора и клонировали сто тысяч тараканьих динозавров, после обеда пошли на рекорд и клонировали сто тысяч девять. Главная беда эксперимента состояла в том, что велоцирапторы, оказавшись в плену банки, не теряли своей агрессивной расторопности, и — при малейшей попытке наших горе-учёных приподнять банку и зацепить кого-нибудь малахольного зверька — мгновенно выскакивали за пределы посудины и уносились прочь, визжа столь издевательски-радостно, что Филушка хватался за тапок и молотил им куда только дотягивалась рука. Побитыми оказались много полезных кухонных вещей, но Алексей Николаевич не останавливал друга, а также терял всяческую деликатность. «Сейчас эти твари по всему дому расползутся, и тогда нам будет непросто обернуть всё вспять! — драматургическим тоном изъяснился Алексей Николаевич.

Первой почувствовала что-то неладное соседка Алексея Николаевича. Пенсионерка робко постучала в дверь и вопросила с поднаторелым обвинительным укором в голосе: почему у ней в квартире кто-то шуршит и шебуршит, и не пора ли друзьям завязывать с алкоголем?..

— Что вы такое говорите, бабушка Фрося?! — воскликнул Алексей Николаевич, обиженно качая головой. — Вы же знаете, что я убеждённый трезвенник и борец с пьянством!!

— Но ведь шуршит же и шебуршит! — стояла на своём пенсионерка.

— Разберёмся! — пообещал Алексей Николаевич и захлопнул дверь.

Следующим отчаянно завопил во дворе дома незнакомый мужичонка в ущербных сандаликах и выбивалкой для ковров. Мужичонка прыгал на одной ноге, задрав другую достаточно высоко, чтоб все видели окровавленный и насквозь прокусанный большой палец. Ковёр лежал рядом, на простодушно зеленеющей травке, и мужичонка уверял, что едва ударил по ковру выбивалкой, как его укусила тварь, подобная самому невероятному кошмару.

— Пора спуститься во двор и посмотреть, что там к чему. — предложил Филушка.

Приятели спустились, перевязали бинтом палец травмированного мужичонки и, норовя отвести от себя всяческие подозрения, спросили: не примерещилась ли диковинная тварь, сразу после того, как мужичонка самостоятельно огрел себя выбивалкой по ноге?.. «Разве не может так случиться, что никто тут не виноват, кроме внутренней твоей придури и пылкости воображения?» — спросил Филушка. Мужичонка долго смотрел на Филушку застарелым подгнившим лимоном, а затем принялся в благоуханно-поэтических выражениях лепетать, что это всё не просто чьи-то хитрожопые фокусы, а натуральное бесовство, и что теперь не иначе, как Волга потечёт снизу-вверх, а Русь поменяется местами с Америкой. На что Филушка весело пригрозил всей пятернёй и отвечал в том духе, что: нет, дескать, врёшь, брат, путаешь Гоголя с Гегелем, но твоими эсхатологическими видениями не заткнуть ненасытную жажду познаний!.. На помощь болезненному мужичонке припожаловал ещё один персонаж в сандаликах, который одной рукой продемонстрировал вызывающе-укоризненный указательный палец, а другой — дырку от бублика.

— Жизненный опыт мне подсказывает, что этот гражданин знает цифр гораздо больше, чем букв. — пожаловался Филушка другу. — И буквы эти не из лирики Афанасия Фета.

— Послушаем, что он всё-таки скажет. — прислушался Алексей Николаевич.

— Пидарасы вы тут все, вашу мать! теперь и не расхлебать, что вы тут такое натворили! — высказался гражданин и принялся затыкивать палец в дырку от бублика, имея в виду, что он тут всех имел именно таким образом.

— Ничего не понимаю. — отмахнулся Филушка. — Сплошная конспирология и теория заговоров.

На балконе пятого этажа показалась разъярённая женская фигура, уверенно выливающая содержимое огромной суповой кастрюли во двор. Вместе с борщом из кастрюли вылетали сытые динозаврики и недовольно пищали.

— Я знаю чьих рук это дело! — орала тётка. — У нас один тут такой Алексей Николаевич имеется, ему одному на месте не сидится!.. Мужики, пора бы вам взяться за него покрепче и рыло начистить. Ишь он стоит такой довольный и лыбится!..

Алексей Николаевич и вправду стоял слегка довольный.

— Вредная какая тётка у вас в жоме живёт, Анютку мне мою напомнила! ты помнишь мою Анютку? — спросил Филушка у друга, ничуть не обращая внимания на мужиков, раздумывающих о чистке рыла.

— Ещё бы не помнить, она при всякой встрече со мной орала, что вот с этим чудиком я бы занялась сексом втроём, да только он капризный больно !.. А с ней-то ты отчего поругался?

— Да просто прогнал её — и все дела. Любила пальцем в носу ковырять, никого не стеснялась. Я ей говорю: не суй грязный палец в нос, что за вредная привычка!.. А она говорит: а для чего тогда в носу дырочки проверчены?.. Дурная баба — одно слово.

Мужички в сандаликах не оценили богатство внутреннего мира и тонкую душевную организацию Филушки, а попробовали расправить плечи и зыркнуть взглядами, не предвещающими ничего доброго. Улыбка на лице Алексея Николаевича расплывалась до невыносимого идиотства.

— Как говорил один мой знакомый (впрочем, вы его не знаете): до смертинки — всего-то три пердинки! — сообщил Филушка. — Что можно перевести, как намёк на внезапность смертного часа для любого из нас. Впрочем, бог не фраер — он всё видит.

На соседний балкон также вывалилась тушка растрёпанной женщины неуловимого возраста и проверещала о необходимости гнать поганой метлой всех учёных мерзавцев.

— Мы тут вовсе не при чём. — сказал Филушка мужичкам, вознамерившимся утолить женское негодование небольшой, но поучительной дракой. — Мы также, как и вы, возмущены происшедшим и теряемся в догадках о последствиях.

Затем эта женщина встряхнула копной своих вызывающе-фиолетовых волос, с гипертоническим криком вцепилась всей пятернёй во что-то неутомимо егозящее в волосах, и вытащила цепочку из велоцирапторов, весело уцепившихся друг за дружкой за хвосты.

— Мать моя женщина! — некоторой долей ехидства сдобрила она своё возмущение. — У меня кровь стынет в жилах, а помочь бедной женщине, как видно, некому!..

Мужички безнадёжно развели руками.

— Перевелись богатыри на земле русской. — заметил Филушка, растягивая улыбку Алексея Николаевича до издевательской неприглядности.