Геннадий Дмитриев - Девочка и кошка

— Когда мы возвращались из похода, в одном отсеке лодки произошла авария, все ребята там погибли, погибли, но лодку спасли. Они погибли ради того, чтобы жили мы. А Вы говорите, что жизнь ничего не стоит. Если кто-то может умереть ради жизни других, значит чего-то эта жизнь всё-таки стоит. И не работает тут Ваша философия котов и мышей. Оставшиеся в живых должны жить так, чтобы не было стыдно перед мёртвыми.

— Всё это только слова, если бы кто-то умер ради того, чтобы я жила, не думаю, чтобы жизнь моя обрела какой-то смысл. Когда-то в школе нам говорили красивые слова: долг, честь, любовь, отечество — и что? Что теперь за всеми этими словами? Пустота! Слова утратили смысл, а может, смысла никогда и не было? Нам просто морочили голову?

— Смысл был, есть и остаётся. Слова наполняются смыслом в зависимости от смысла жизни. Одни видят его в служении отечеству, другие — в служении деньгам.

— Они служат не деньгам, а себе. Деньги дают свободу.

— Это иллюзия, деньги не дают свободу, деньги порабощают. Если смысл жизни человек видит в накоплении денег, то становится их рабом.

— Вы считаете, что иметь деньги плохо? А что, лучше быть нищим?

— Я не считаю, что иметь деньги плохо, я говорю: плохо, когда они становятся смыслом жизни.

— А смысла жизни вообще нет. Не смысл жизни нужно искать, а своё место в ней. Главное — это хорошо устроиться. Вы думаете, зачем я согласилась на это морское путешествие? Романтика моря, Алые паруса? Всё это бред! Там, на яхте будут очень состоятельные молодые люди, причем не женатые, так что есть шанс устроить свою судьбу соответствующим образом.

Борис не ответил. Тропа, очередной раз выйдя из тесноты каменных стен, привела их на возвышенность, откуда открывался прекрасный вид. Они остановились.

— Вон там, внизу причал, — Ира показала рукой в сторону небольшой бухты, в которой у причалов стояли лодки и та самая яхта, на которой им предстояло провести несколько дней.

Борис молча рассматривал бухту.

— Осуждаете меня? — спросила Ира.

— Да нет, — ответил Борис, — пытаюсь понять.

— А что тут непонятного? — сказала она с раздражением. — Нужно реально смотреть на жизнь!

— Каждый идёт своим путем; ладно, давайте спускаться к причалу.

Крутая тропа петляла по склону, поросшему выгоревшей травой и редким, низким кустарником, местами она проходила по террасам, разрезающим склон жёлтыми шрамами обнажённого камня. Заканчивалась тропа на небольшой асфальтовой площадке, от которой шаткая, металлическая, поржавевшая лестница вела к причалу. У пятого пирса, выдающегося в море метров на тридцать, стояла яхта с чёрными бортами и белыми надстройками, длинной не менее двадцати метров. Возле яхты их ждали парень с девушкой; Ира представила Борису Вадима и свою подругу, Таню. Вадим, совсем ещё юноша, с несколько удлинённым лицом, тонким носом, чёрными глазами и тонкими, нервными губами, протянул Борису руку и пожал её. Рукопожатие было вялым, небрежным. Таня, круглолицая блондинка, с длинными, вьющимися волосами, мило улыбнулась Борису и Ире. Ветер развевал её волосы, и было заметно, что блондинкой она была не всегда.

— Идемте на судно, — пригласил гостей Вадим. — Посмотрите, какая прелесть! Девятнадцать метров длины, два двигателя, ход двадцать пять узлов! Вам, как моряку, она должно понравиться! Четыре каюты, кстати, одна из них Ваша, вот, пожалуйста, можете вещи свои оставить. А где Ваши вещи?

— Мои вещи в поезде остались.

— Ах, да! Ира же говорила мне! Ну, как Вам яхта?

— Впечатляет, красивое судно, — ответил Борис, поднимаясь на палубу.

Вадим представил Бориса капитану, человеку лет сорока пяти, с проседью, тронувшей чёрную шевелюру, и выцветшими, усталыми глазами.

— Наш кэп, Иван Семёнович, как говориться, прошу любить и жаловать.

— А это, Борис, Ваш коллега, военный моряк, покажите ему наше судно.

Иван Семёнович обстоятельно знакомил Бориса с яхтой, как будто тот должен был сменить капитана на его посту, показав и трюмные помпы, автоматическую и ручную, и двигатели, и навигационное оборудование. Закончил он экскурсию в капитанской рубке, где, кроме рабочего места рулевого с дисплеями, располагались по бокам два дивана.

— Ну, как, нравится? — спросил он.

— Мне трудно судить, я не специалист по судам данного класса, — неопределённо ответил Борис. — И каков состав экипажа?

— Да, я один. Вообще-то, подобные суда могут обходиться без профессиональной команды, владелец вполне может справиться с управлением, всё на автоматике. Но ни хозяин, ни его сын не имеют ни опыта в морском деле, ни желания обучаться, вот и пригласили меня.

Капитан достал карту, разложил его на рабочем столе.

— В бортовом компьютере есть электронные карты, но я предпочитаю бумажные. А теперь идите к своим друзьям, мне нужно подготовиться, сегодня в ночь отходим.

— Почему именно в ночь? Разве нельзя дождаться утра?

— Молодые люди желают встретить рассвет в открытом море. Ну, ладно, отдыхайте, а я тут ещё поработаю.

Борис вернулся в кают-компанию к Вадиму и его спутницам и, увидев, как те накрывают стол для ужина, вспомнил, что с утра ещё ничего не ел. Вскоре стол был накрыт, но ожидали ещё двоих друзей Вадима, что должны были прибыть с минуты на минуту. Ждать долго их не пришлось. Двое молодых людей с походными сумками на плечах возникли перед яхтой.

— Эй, там, на шхуне! — крикнул молодой человек с чёрными усиками и озорным взглядом. Он был среднего роста, худощав с короткой аккуратной стрижкой. Второй был явно постарше, лет тридцати, невысок, полноват, с лысиной; лишь на висках его сохранились остатки былой шевелюры. Первого звали Виктором, второго Игорем.

— Привет ребята! — отозвался Вадим. — Во-первых, это не шхуна, а яхта, а во-вторых, чего вы торчите на причале? Поднимайтесь на борт! Давно вас ждём, что так долго?

— Искали в вашей провинции хоть какую-нибудь автостоянку, надо же было где-то машину оставить.

Татьяна утонула в дружеских объятиях Виктора, и, протянув руку Игорю, сказала:

— Говорила же вам, надо было машину у нас во дворе оставить, я и родителей предупредила, а вы дурью маетесь.

— Машина должна стоять на стоянке, где есть лицо, официально несущее ответственность за сохранность.

— Лицо! — хмыкнула Татьяна. — Во-первых, не лицо, а пьяная морда, а во-вторых, с этой морды, в случае чего, ты и рваного рубля не возьмёшь.

— Не скажите, не скажите, красавица, — возразил Игорь. — Я ведь юрист, если что, по судам затаскаю, мало не покажется, и не эту пьяную морду, как Вы, сударыня, изволили выразиться, а владельца стоянки.

— В нашем посёлке, да будет вам известно, сударь, никаких автостоянок вообще нет!

— Да, в этом мы убедились, — сказал Виктор.