Геннадий Дмитриев - Девочка и кошка

— Слышь, шеф, — сказал второй, — может у него весла забрать?

— Оставь, Бобёр, пусть погребёт, помучается, на веслах до берега и в полный штиль не дойти.

Снова взревели моторы яхты, и вскоре её ходовые огни растаяли во мраке ночи, я остался один среди тьмы, волн и холодного ветра. На небе, сплошь затянутом облаками, не проглядывала ни одна звезда, по которой я бы мог хоть примерно определиться с направлением. Волнение усилилось, на волнах появились белые гребешки, и мне не оставалось ничего, кроме того как удерживать лодку носом к волне, чтобы её не опрокинуло.

Как ни старался я экономить силы, но вскоре почувствовал усталость, спина болела, руки не гнулись, каждое движение вёслами причиняло боль. Оставить вёсла и отдохнуть я не мог, если я перестану держать лодку, её развернет бортом к волне и опрокинет. Я летчик, а не моряк, работать веслами так долго мне ещё не приходилось, но постепенно я приспособился и стал тратить меньше сил, чем вначале, я расслаблял руки и спину в промежутках между гребками, да и грести стал несколько иначе, я не налегал на вёсла в полную силу, а лишь слегка подправлял движение лодки, не давая ей развернуться бортом к волне.

С неопределённой надеждой ждал я рассвета, возможно, когда появится солнце, мне удастся сориентироваться, хотя, если я и смогу определиться со сторонами света, мне это ничего не даст, чтобы достичь берега, нужно плыть на север, но силы мои, которые тают с каждым часом, вскоре покинут усталое тело, и я больше не смогу бороться с ветром и волнами. Теперь я уже не работал вёслами, а лишь опускал в воду поочерёдно то одно, то другое весло, парируя стремление шлюпки к развороту, я действовал веслами, как рулями самолёта, это могло несколько продлить последние часы, или минуты моего существования.

Наконец наступил рассвет, тусклый и сумрачный, небо по-прежнему было затянуто облаками, и, хотя совсем рассвело, вокруг ничего не было видно, кроме мрачного неба и волн. К полудню начались галлюцинации, воспалённое воображение моё рисовало неясные силуэты судов на горизонте, но как ни всматривался я в даль, ничего кроме воды и неба разглядеть не мог. Как-то мне почудился звук авиационного мотора, но напрасно вслушивался я в пространство, только печальное завывание ветра да плеск волн за бортом доносились до моего слуха. Вероятно, скоро и здравый рассудок вскоре покинет меня. Я понимал, что искать меня никто не будет, что произошло со мной, никому, кроме двоих похитителей, неизвестно. Моё отсутствие на аэродроме не вызовет удивления — погода нелётная, в университете меня тоже никто не ждёт, работа приёмной комиссии, членом которой я был, закончена, до начала занятий ещё далеко, а когда кого-нибудь и насторожит моё отсутствие, и меня примутся разыскивать, то никому и в голову не придёт искать меня среди волн в открытом море, скорее всего, о моей судьбе никто никогда не узнает.

День завершился таким же тусклым бесцветным закатом, снова наступила ночь. Ветер, который не утихал, но и не усиливался, немного раздвинул облака, и в разрыве их показалась луна, матовым светом освещала она небо и волны, иногда она ныряла за тучи, потом снова выглядывала из-за них, освещая своим бледным безжизненным светом тёмные тяжёлые волны, бег её сквозь рваные облака несколько отвлекал меня от мрачных мыслей, но помочь ничем не мог. Я стал следить за её движением и за тусклыми желтыми бликами, которые оставляли на волнах призрачный свет.

Эти неясные лунные блики рождали призраки в моём воспалённом сознании, мне чудились мачты и паруса корабля, что бежит сквозь тусклую мглу по зыбкой лунной дороге, казалось, парусное судно приближается ко мне, очертания мачт и парусов становятся всё яснее, всё реальнее, но я понимал, что это лишь игра угасающего сознания, которое, не желая смирится с неизбежной гибелью, рисует миражи невозможного, но такого желанного спасения.

Мне показалось, что на мачтах парусника горели ходовые огни, это убедило меня в том, что я просто брежу, на парусниках прошлых времён ходовых огней ещё не было, но они не пропадали, а делались всё ярче, всё реальнее, контур корабля чётко вырисовывался на фоне залитого лунным светом пространства, на борту блеснул луч прожектора, скользя по тёмным волнам.

Двухмачтовый бриг, идя галсами против ветра, приближался ко мне, я узнал его, ошибки быть не могло, стройные очертания корпуса, характерный наклон мачт — всё говорило о том, что передо мной «Бегущая по волнам», та самая, что так поразила моё воображение там, в порту, когда мы с Алисой с восторгом глядели на неё. Приблизившись к шлюпке, насколько позволяло волнение, она убрала паруса и легла в дрейф.

— Эй, на лодке! Сможете подойти к борту? — крикнули мне с палубы.

Я налёг на вёсла, силы, уже, казалось, покинувшие меня, вернулись вновь, и вскоре нос лодки коснулся обшивки борта «Бегущей», мне бросили конец каната и верёвочную лестницу. Я закрепил канат и схватился за лестницу.

— Сможете сами подняться на борт? Поднимайтесь, лодку Вашу мы возьмём на буксир!

Я подтянулся, перевалился через борт и очутился на палубе.

— Идемте вниз, — сказал человек, помогая мне подняться на ноги.

Когда мы спустились в салон, где было светло, тепло и сухо, я узнал его, это был капитан, Александр Иванович, он тоже узнал меня.

— Сергей Иванович? Вы? Что случилось? Как оказались Вы один в открытом море? Вам нужно переодеться и обсушиться.

— Петрович! — крикнул он кому-то. — Принеси одежду и рому.

— Уже принёс, — ответил Петрович и положил передо мной морской бушлат, тельняшку и брюки.

— Ну, вот, — сказал он, когда я переоделся, — теперь Вы заправский моряк, морское крещение Вы уже получили, а сейчас немного рому, Вам нужно согреться, это настоящий ямайский ром, попробуйте.

Петрович налил рому мне, себе и Александру Ивановичу, я поднял бокал:

— За Вас, за тот счастливый случай, которому обязан я своему спасению!

— Не случай нужно благодарить, а нашего мэра. Он возвращался после соревнований на своём самолёте, маршрут пролегал над морем, заметил одинокую лодку, определил её координаты и передал спасательной службе, они оповестили все суда, мы оказались ближе всех к Вам, как раз вышли на ходовые испытания, ветер благоприятствовал тому, чтобы опробовать ход «Бегущей» под парусами, выбрали район подальше от морских коммуникаций, чтобы никому не мешать, и тут сигнал бедствия — начали поиски. Что же всё-таки случилось с Вами? Когда мы приняли SOS, сперва решили, что какого-то незадачливого рыбака унесло в море, но по Ваша одежда никак не похожа на рыбацкую, да и рыболовных снастей в шлюпке мы не обнаружили.

— Меня похитили двое негодяев, вывезли на яхте в открытое море и оставили одного в шлюпке посреди волн.