Юрий Берков - Записки атеиста

— Так это может ты у меня деньги спёр?

— Ты что! Я у своих не тырю. Это Винт или Крюк, падлы. Больше не кому. Хочешь, я и тебя обучу своему ремеслу? Тогда всегда при деньгах будешь!

— Не, не надо. Я не хочу воровать.

— Ну и дурак. По началу я тоже боялся. А потом, когда припёрли, пришлось научиться.

— Как это «припёрли»?

— Так. В долг взял раз, другой, до получки, а получку-то стырили, суки, как у тебя. Отдавать, блин, нечем! Вот и пришлось начать шманать по карманам. Иначе мне не жить было. Ну а потом пошло, поехало! Даже интересно стало. Азарт появился. Это как в карты.

— А если попадёшься, тебя ведь в колонию отправят!

— Ну и хрен с ним. В колонии тоже живут.

— Но там, говорят, плохо. Старшие издеваются, да и кормёжка неважная.

— Мне много не дадут. Полгода — год. Выдержу.

— А вырастишь, тоже воровать будешь?

— Не. Тогда я работать стану. Денег навалом будет. Нахрена мне всякую мелочь тырить?

— А кем ты работать хочешь?

— Пока не знаю. Думаю ещё. Может шофёром, блин. Я ездить люблю. Хочу мир посмотреть.

После обеда Саша отдохнул часок и пошёл учиться танцам.

Найск. Детский дом.

Александр вошёл в кафе, где обычно собиралась танцевальная группа. Все ребята были одеты в обычные спортивные костюмы. Это несколько огорчило Сашу. Он мечтал, что будет одет как испанский тореро — в короткую куртку, брюки с бахромой и сомбреро, но оказалось, что все занимаются в спортивных брюках и майках. Вскоре началась разминка. Учитель танцев играл на синтезаторе, а ученики делали упражнения — растяжки. Саша тоже старался не отставать от других. Он с завистью поглядывал, как легко и свободно девушки поднимают вверх ноги, как грациозно изгибаются их спины, как плавно они взмахивают руками. Преподаватель же был недоволен.

— Ладыгина, выше ногу, носок тяни! Яблонска, голову назад и в сторону. Танеев, музыку слушай, ритм! Губерт, не гни колени, тяни ногу… Ещё раз повторим упражнение. И… раз, два три! И… раз два, три! Хорошо. Продолжаем.

Минут через десять разминка закончилась и преподаватель подозвал к себе Сашу.

— Познакомься, это твоя партнёрша, Таня Ершова. Вы будете вместе разучивать арагонскую хоту.

Александр слегка поклонился Тане. Она же скептически оглядела его щуплую фигуру. Тем временем преподаватель трижды хлопнул в ладоши, призывая всех к порядку.

— Внимание! Сейчас, специально для Губерта, а также для всех забывчивых, ещё раз показываю арагонскую хоту.

Все повернулись к большому плоскому экрану телевизора. Раздалась зажигательная ритмичная музыка, защёлкали констаньеты и на экране появилась красивая пара, лихо крутящаяся в танце. Минут пять все смотрели на экран, затем учитель показал первое «па», второе и третье.

— Сначала повторяем за мной без музыки. И… раз, два, три; раз, два, три. Хорошо. Раз, два, три. Продолжаем под музыку! Пошли!

Заиграла музыка, Александр взял Таню за руку и они начали быстро двигаться по залу. Учитель вооружился телекамерой и стал снимать танцующих. Через десять минут он остановил танец и начал разбор ошибок, показывая на экране каждую пару. Саша поглядел на себя с Таней и ужаснулся. Во время танца ему казалось, что он делает всё правильно, красиво, изящно. Однако на экране он увидел лихо подпрыгивающего козлика, иногда теряющего устойчивость и взбрыкивающего ногами. Ребята весело смеялись.

— Ничего, — сказал учитель. — Для первого раза неплохо. Бывает и хуже. А вы, — обратился он к ребятам, — вспомните себя, прежде чем смеяться!

Ученики затихли, занятие продолжалось.

К концу занятия Александр уже знал, что Нину Лодыгину зовут Мотыгой, а Таню Ершову называют Рыбой, хотя на рыбу она вовсе не похожа.

Девушка сразу понравилась ему. Приятное лицо, красивая фигура, уже появляющаяся женственность делали её весьма привлекательной. Таня тоже не выказывала какого-либо неудовольствия своим новым партнёром. С первого танца между ними установились хорошие отношения, хотя её поведение больше напоминало покровительство старшего над младшим, более опытного над новичком.

После занятий Александр направился в игротеку. По дороге ему встретился звеньевой Дима Долгов.

— Послушай, Губа, у тебя, говорят, деньги спёрли?

Саша кивнул.

— А какого хрена ты молчишь? Почему я узнаю об этом от Гребня?

— Так что говорить-то? Всё равно их не вернёшь. Ведь никто не признается. А не пойман — не вор.

— Ну, это уж моя забота, признается или не признается. Ты обязан был доложить. Я эту гниду на чистую воду выведу! Пошли со мной.

Они прошли по коридору в игротеку. Там Дима увидел Крюка и предложил:

— Пойдём, выйдем, разговор есть.

— А что такое? — забеспокоился Крюк.

— Сейчас узнаешь, — ответил Дятел. Его голос не предвещал ничего хорошего.

Они вышли в коридор.

— Ты у Губы деньги спёр?

— Это поклёп! Ей богу не брал! Вот те крест! — и Крюк перекрестился.

— Сейчас проверим. Заходи.

И Дятел толкнул Крюка в дверь туалета.

— Да не брал я! — заорал Крюк. — Истинный крест не брал! Чтоб мне провалиться на этом месте!

— Сейчас провалишься. Выворачивай карманы.

— Нет у меня денег!

— Давай, давай, а то хуже будет, — повысил голос Дятел.

Крюк стал выворачивать карманы брюк. Денег там не оказалось.

— Куртку выворачивай.

— А они не выворачиваются, — заявил Крюк.

— А ну дай сюда! — рявкнул Дятел и полез пальцами в левый нагрудный карман.

— Это мои, я их нашёл!

— Нашёл, говоришь? — угрожающе произнёс Дятел, вытаскивая из кармана куртки сложенную трёху.

— Сколько у тебя денег было? — обратился он к Саше.

— Четыре рубля. Трёшка и рубль.

Дятел развернул трёху, внутри неё был вложен рубль.

— Ах ты паскуда вонючая! Ах ты гнида! — угрожающе двинулся Дятел на Крюка. — У своих тырить вздумал?!

Резкий удар в лицо потряс провинившегося. Он отшатнулся и схватился рукой за глаз. В следующую секунду удар в живот заставил его согнуться, и тут же он получил удар коленкой по носу. Крюк рухнул на пол. Из разбитого носа потекла кровь.

— На, возьми свои деньги, — сказал Дятел, обращаясь к Саше. — А ты, паскуда, неделю сартиры мыть будешь, понял!

Крюк лежал скорчившись на полу, закрыв лицо руками. У Саши всё перевернулось внутри от зрелища жестокой расправы.

Вдвоём с Дятлом они вышли из туалета. Александр был бледен. Ему стало жаль Крюка.

— Зачем ты его так? — сказал он Диме. — Хрен с ними, с деньгами.

— Ещё чего! — возмутился Дятел. — Если этим уркам всё прощать, так они тебе на голову сядут. С блатными только так и надо. Иначе они не понимают.

— А если он воспитателю пожалуется?

— Пусть только попробует! Он знает, что за это бывает! Мы ему такую «тёмную» устроим — век будет помнить!